– Короче, служивые, тут вам не курорт. Непонятное творится. То воронка в лесу появится, метров сто в диаметре, и всё в небо засасывает, как пылесос, – деревья, землю. А потом на этом месте плешь. А иногда что-то ка-ак хрюкнет в небе… И все померли. Ну, кто в лесу был, зайцы там, птицы.
– А люди?
– Ну, естественно. Если не свезло и в том месте оказался.
– И что это за дела? – допытывался Валерка. – Что у вас в штабе говорят?
– Да никто ничего не знает. Только звонят целыми днями отовсюду, в основном, из Москвы. Линии перегружены, у нас уже уши скоро как у слонов будут. Тут физиков понаехало, академиков… В лесу сидят. Только где конкретно, я вам, пацаны, не скажу!
– Нам и не надо, – успокоил Валерка, подливая огненной воды в пластиковый стаканчик.
– Ладно… Короче, не знают они, что делать. Пока изучают.
– Кого изучают, как?
– А вот как. У них же приборы, – продолжал выбалтывать лейтенант. – Научились вычислять время и место нового удара. И в эту зону посылают испытателей. – Лейтенант смачно выпил, занюхал хлебом и тихо запел: – Комсомольцы… добровольцы…
– Товарищ лейтенант… Олег Иванович… – Валерка осторожно подёргал его за рукав. – Не отвлекайтесь.
Лейтенант посмотрел на Валерку помутневшими глазами.
– Да. Приборами их обвешивают с головы до ног, датчиками всякими с проводами. И ставят в лесу на месте предполагаемого удара.
– Ё-моё, – выдохнул Коля.
– Согласен. Расставят по плану – в шахматном порядке, в линию, по-разному – и ждут. Очень важно, чтоб они с места не сходили. С них же надо показания снимать. После того, как вдарит.
Ребята переглянулись.
– И что потом? – холодея, спросил Коля.
– Кто спёкся в леденец прозрачный, кому ногу, как бритвой, срезало, кому полтуловища отхренотенило. Иногда все целы остаются, но с головой – не того-этого… Вчера девчонку оттуда увозили. Весёлая такая, изъясняется нормально, но – без глаголов. Звёзды же пропали? Как корова языком. Вот и глаголы. Тяжело ей без глаголов. Ну, сами подумайте! Неудобно очень. В общем, жуть там несусветная, пацаны. Люди пропадают, потом за десять километров оказываются. Если сгинул, искать бесполезно. Сначала только в лесах всякие ужасы случались, а теперь по деревням пошло. И уже без предупреждения. Допустим, никто в этом месте не ждал, а оно шарахнуло. Вот присягу примете, сами всё увидите.
– А откуда берутся испытатели? – спросил Алексей.
– Из сознательных, конечно, откуда ещё. Дело это добровольное, без вариантов.
Больше ничего конкретного разузнать не удалось.
– А кто всё это делает? – волнуясь, вопрошал Валерка. – Кто враг-то?
– А я знаю? – меланхолично отвечал разомлевший лейтенант. – Знал бы, мне бы Героя дали…
– Я, Белоусов Алексей Александрович, торжественно присягаю на верность своему Отечеству – Российской Федерации. Клянусь свято соблюдать Конституцию Российской Федерации, строго выполнять требования воинских уставов, приказы командиров и начальников. Клянусь достойно исполнять воинский долг, мужественно защищать свободу, независимость и конституционный строй России, народ и Отечество!
Опустившись на одно колено, Алексей поцеловал знамя и вернулся в строй. В женском ряду напротив стояла Даша. Длинные тёмные волосы заплетены в косу и убраны под пилотку, взгляд строгий и совсем чужой…
Присягу принимали долго; потом на плацу появились школьники в белых рубашках и начали звонкоголосо рассказывать стихотворение Константина Симонова, которое в пятом классе Алексей точно так же читал на каком-то празднике:
Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины,Как шли бесконечные злые дожди,Как кринки несли нам усталые женщины,Прижав, как детей, от дождя их к груди…
Оба прадеда Алексея в Великую Отечественную воевали. Дед Егор не успел совершить никаких подвигов, его убило в первом же бою, под Москвой. А дед матери, Никита Алексеевич, прошагал по военным дорогам пол-Европы. Бил фашистов и из пулемёта, и из автомата, из положения лёжа и в полный рост. Был ранен в палец и дважды контужен – можно сказать, повезло. Представлялся к наградам. Дома у него осталось шестеро детей. После Победы они каждый день бегали на вокзал встречать его с войны. Кончился май, потом и лето прошло, а его нет. В один из сентябрьских дней бабушка повязала свой лучший платок и сама пошла на вокзал. И встретила – дорогого, единственного. Вместе они прожили восемьдесят один год. Умер Никита Алексеевич Белоусов в девяносто девять лет, ненадолго пережив жену.
Ты знаешь, наверное, всё-таки Родина —Не дом городской, где я празднично жил,А эти просёлки, что дедами пройденыС простыми крестами их русских могил.
По русским обычаям, только пожарищаНа русской земле раскидав позади,На наших глазах умирали товарищи,По-русски рубаху рванув на груди.
За Родину, за Сталина… Навойне было тяжело. Тяжело и страшно.
– Перед наступлением – артподготовка. Целый час снаряды над головой летают. Рёв стоит страшенный. Вот так шинелью закроешься с головой, уши заткнёшь и ждёшь. Некоторые с ума сходили. Ну, ладно, в окопе страшно сидеть, а вылезать-то ещё страшней. Бывало, командир надрывается: «За мно-ой… в атаку!» – а все сидят. И боевые сто грамм не помогают. Тогда проходит политрук по окопу: «Коммунисты, выходи… Вперёд, ребята!» – «Ура-а-а… – кричим. Тихо так начинаем, потом смелее, громче, заводим себя: – За Родину… за Сталина! Ура!» Выскочим, и тогда уже остальные за нами. Ну, а как? Это ж не просто – лезть под пули… Я в партию перед боем вступил. Вызвали меня. «Ну, что, Никита Алексеич, готов умереть за Родину?» – «Готов, – отвечаю, – всегда готов». – «Тогда считай себя коммунистом. Принимаем тебя в нашу родную Коммунистическую партию!»
Нас пули с тобою пока ещё милуют.Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,Я всё-таки горд был за самую милую,За горькую землю, где я родился,
За то, что на ней умереть мне завещано,Что русская мать нас на свет родила,Что, в бой провожая нас, русская женщинаПо-русски три раза меня обняла.
Алексей смотрел на Дашу, в её дорогое, любимое лицо, по которому бежали слёзы. И Даша смотрела на него.
После принятия присяги с дисциплиной стало гораздо строже, и свободного времени почти не оставалось. Перед сном, в казарме, как всегда, начинались разговоры. В тот вечер Алексей вдруг почувствовал себя плохо, хотя никакой видимой причины для этого не было. Он лёг на койку, ребята собрались рядом.
– Валерка, ты у нас всё знаешь, – сказал Коля. – Где звёзды?
– Произошло неконтролируемое размножение нанороботов, которые заслонили свет звёзд.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
