–– Да, я готова начать, –– сказала я. Наконец-то... наконец... я была готова как никогда.
–– Очень хорошо, Эбигейл Хейл. Первое испытание перед вами. Вы должны преодолеть барьер силы духа! –– Он жестом указал на арку.
Я покосилась на остальных, но они наблюдали за мной. Я подошла к арке, глубоко вдохнула (Не могла вырвать дрожь, затесавшуюся в позвоночник) и прошла насквозь.
Ничего.
Так, хорошо, это было... странно. Я чего-то ждала. Не знаю точно, чего, но что-то должно было произойти. На секунду я задумалась, не тот ли это «тест на характер», о котором говорилось в книгах, в которых не важно, что происходит, а важно, как герой реагирует, а в действительности это означает, что автору просто не хотелось описывать что-то захватывающее. Только потом я заметила беседующих магов.
Они сгрудились, перешептываниями жаля словно маленькой булавкой. Ученик яростно исследовал кристалл. Они расступились и мистер Грейди прокашлялся.
–– Не возражаете ли вы, моя дорогая, еще раз пройти сквозь арку?
Я прошла. Ничего. Опять.
Когда я оглянулась, они ошеломленно уставились на меня. Мистер Грейди поднял руку.
–– Еще разок, пожалуйста.
Я прошла. Затем еще раз. И еще. Затем они попросили подпрыгнуть на одной ноге, потом с ноги на ногу, пока я не споткнулась о подол своей рясы и не врезалась в одного из магов. Тот завизжал и склонился к ногам, похлопывая по своему одеянию, словно оно полыхало в огне, приговаривая:
–– Она коснулась меня! Она коснулась меня!
Мистер Грейди закатил глаза, хлопнул в ладоши и что-то пробурчал. Запахло корицей и включился свет.
До этого я никогда не заходила в Гильдию так далеко. Они старались сохранить атмосферу таинственности вокруг этого места, так что о нем знали только маги, пара людей из техперсонала и дамы, приходившие продавать выпечку. Внезапный свет озарил большой уютный зал, сделанный в кремовых и бежевых тонах с несколькими растениями в горшках и темным полом, отполированным до зеркального блеска. С одной стороны находился ряд мягких скамеек, с портретами серьезных седовласых мужчин и женщин над ними, с соответствующими кислыми минами, как будто они наелись лимона.
Мистер Грейди зыркнул на меня и указал на скамьи.
–– Садись, –– скомандовал он. Я не послушалась, (что было невежливо), но мистер Грейди уже отвернулся и приказал ученику:
–– Пожалуйстка, сходи в приемную и приведи родителей девочки.
Я услышала мамины шаги по залу до того, как она ворвалась в дверь, так и сыпя вопросами:
–– Что не так? Все хорошо? Ты ничего не сломала? Что случилось? Ты больна? Нет, больной ты не выглядишь. Что случилось? –– огрызалась она на магов. Двое отскочили от нее, а я разразилась слезами.
Папа, напротив, прошествовал с чашкой лимонада и сахарного печенья.
Мистер Грейди снова откашлялся.
–– Никто не пострадал. –– Он немного помолчал. –– Мистер Хейл, миссис Хейл. Боюсь, у меня досадная весть. Мне больно сообщать кому-то, а в особенности такой выдающейся паре, как вы, к кому я отношусь как к столпам нашего общества...
–– Давайте к сути, –– взорвалась мама.
–– Она – простушка.
–– Прошу прощения? –– спросил папа. Только папа мог казаться полностью расслабленным и серьезным, поедая печенье.
–– Она даже не дотягивает до первого уровня, –– сказал мистер Грейди. –– У нее ничего нет. Она – ничто. Она – простушка.
2
Простушка. О, нет, он этого не говорил. Не говорил. Это было не на самом деле.
–– Подойди сюда, Эйб, детка, подойди сюда.
Мистер Грейди подошел, чтобы взять меня за руку, но затем остановился и просто махнул в сторону барьера.
Я закрыла глаза и глубоко вдохнула, умоляя, чтобы в этот раз все сработало: пожалуйста, заработай, пожалуйста. Я не дурачилась. А мои родители наблюдали.
Я шагнула через барьер. Ничего.
Я обернулась, желая увидеть лица родителей, но не желая этого всего. Они держались за руки, выглядя как... не могу подобрать слов. Мне хотелось плакать, кричать или что-нибудь разбить. В моей груди разгоралось пламя.
Затем мама произнесла:
–– О, моя малышка, –– и шагнула вперед, раскинув руки. Я бросилась к ней, и она поймала меня в объятия прямо в барьере. Когда она прошла сквозь арку, та заискрила и затрещала, воздух в комнате загрохотал как от фейерверков.
Мама вернула меня к папе. Родители глядели друг на друга особым тайным родительским взглядом, как бы телепатически обмениваясь мыслями, даже если они на самом деле так не умеют. Папа допил остатки лимонада и пожал плечами.
–– Хорошо, что дальше?
–– Вам придется от неё избавиться, –– сказал мистер Грейди совсем не любезно.
–– Это смешно, –– сказал папа.
–– Не могу поверить, что слышу это, –– сказала мама, её руки все еще крепко меня обнимали. –– Мартин, ты всерьез говоришь нам избавиться от нашей дочери?
–– Нет смысла защищаться, миссис Хейл, –– сказал мистер Грейди. –– Это простая истина. Семьям простаков доступно несколько вариантов. Это позор, но не большой, и изменить это нельзя. –– В этот момент он предложил папе и маме некую «литературу» на эту тему, заверяя их, что у него были несколько брошюр в запечатанных коробках. Похоже, что пока у меня не было необходимости распаковывать их.
Мама шагнула вперед, лицо раскраснелось, вокруг нее потрескивали голубые всполохи магии. Отец положил руку ей на плечо, и она тяжело вдохнула и выдохнула.
Мистер Грейди сочувственно кивнул и отослал ученика за парочкой брошюр.
–– Я хочу, чтобы вы знали, –– продолжил он, –– Я сочувствую разочарованию, которое вы, должно быть, чувствуете. Трагедия понимать, что один из ваших... –– Он вздохнул. –– Это должно быть очень тяжело. Я понимаю, что многие семьи испытывают трудность при принятии решения, что сделать. Думаю, некоторые иногда решают оставить своих... своих...
–– Детей, –– вмешалась мама.
–– Своих детей, да. Путешествующие семьи и тому подобные не должны жить с... нормальным обществом. Но в большинстве случаев, в ситуации, подобной вашей, не увлекаются сантиментами и эмоциями. Необходимо учитывать, что лучше для ребенка и вас, –– слова мистера Грейди были ровными и профессиональными.
–– И что же будет для нас лучше? –– вопросил папа. Его голос был слишком ровным. Ровным и тихим.
–– Вы, конечно, увидите сами, мистер Хейл, –– лицо мистера Грейди выражало смесь подозрения и неверия, –– что это коснется не только вашей семьи, но и каждого, так или иначе с вами связанного. От этого зависит город. Целый город...
–– Прекратите. Сейчас же.
–– Мистер Хейл...
–– Я не дам вам больше шанса, –– ответил папа, его тон стал совершенно жестким и холодным, что мистер Грейди повиновался.
Ученик притащил в руках несколько глянцевых брошюр. Когда он передавал мне эту кипу, наши пальцы соприкоснулись. Лицо его напряглось, он отдернул руку и вытер об одежду. Он тер ее даже тогда, когда мы уходили.
Дверь направо распахнулась, там заметалась моя семья, веселая и шумная. Я зашла, солнце ярко светило в окна, а я почему-то продолжала шагать, хотя мне этого вовсе не хотелось. Мое тело двигалось само, не пожелав даже сперва спросить меня. К шее подобрался жар, я продолжала подходить к остальным, наполовину надеясь умчаться из здания, улицы и этого округа. Мне хотелось плакать, но из-за тепла и давления было достаточно трудно даже дышать.
Гил первым заметил, что что-то неправильно.
–– В чем дело, веснушки? Ты получила третий уровень? Второй?
–– Я... я...
–– Что? Ты превратила Грейди в лягушку? Знаешь, они не накажут тебя за это.
–– Я ничего не сделала. –– Я выдавила слова из сдавленного горла. –– Я не смогла... я – простушка, Гил.
Гил рассмеялся. Он был похож на маму, когда делал так, но в мужской версии.
–– Нет, ты не такая.
Но потом он посмотрел на родителей. Выглядел он напуганным и очень молодым. Я продолжала думать, посмотрит ли он на меня так же, как смотрели волшебники. Если посмотрит, я закричу и выбегу из здания.
Но он не посмотрел. Он улыбнулся мне и стал похож на нормального, обычного Гила.
–– Хорошо, ты – простушка. –– Он дернул меня за волосы, и мне тоже пришлось улыбнуться. –– Мы все еще собираемся праздновать, верно?
3
Простаки.
Вы слышали о них, когда были еще детьми. О них говорят только шепотом, один на один. Лучший друг ребенка соседа вашей тети превратился в простака. А на той неделе официантка кофейни обслуживала пару, с которой сидел простак. Каждый знает кого-то, кто знает кого-то еще, встречавшего семью с простаком, семью, чей ребенок не владеет магией.
И вы хотя бы однажды слышали, как рассказывают о таких семьях. Всегда с такими грустными минами, говорящими о том, насколько они сильные, чтобы справиться с этим, и, как они благодарны, что кто-то другой в их семье нормальный. Но вы никогда не услышите, чтобы кто-то говорил о ребенке, ведь стоит ли и говорить, что они кажутся такими нормальными, и вы никак не ожидаете от них такого.
