- Тебе конец, мои кореша тебя порешат!
Скинхед пожал плечами:
- Не исключено.
И, казалось, безразлично опустился за парту, да посмотрел в окно. Там в золото и красный бархат перерождалась природа. Я невольно поразился его спокойствию, а затем также перевел взгляд за окно, где местами оголившиеся кленовые кости, почти доставали до окна. На миг мне показалось, что мы со Славой смотрим в одном направлении.
***
Жизнь в классе постепенно успокаивалась, как и тучи в пробитой черепушке неба. Понемногу они чёрным сальным галстуком затягивались вокруг сияющей синей проруби, в которой время от времени всё еще всплывала раскалённая задница солнца. Подгнившим смрадом скромно обаяла осень, и увядание вступало в свои права. Я любил наблюдать за небом, но мне не с кем было разделить эту радость. Так сложилось, что мои школьные друзья интересовались только машинами, клубной музыкой и формой девичьей груди. Нет, последнее, конечно, влекло и меня, но не целыми днями. Я точно сублимировал в себя ту высасываемую из окружающего мира энергию, что превращал внутри в красоту, одновременно и недоступную глазу, и подвластную только ему. И когда на моём лице отпечатывалась грусть, трудно было поверить, что внутри на висельной петле качалась тоска.
- Эй, прихлёбатель, ты что замер?
В крохотном продуктовом было пусто, и только я, неудачно припарковав свое задумчивое тельце, одновременно умудрился закрыть и прилавок, и кассу.
- Извините, задумался.
Я был слишком неуверен в себе, чтобы посметь в одиночестве отстаивать свою честь.
- Извиняю.
Обернувшись, я увидел Славу в насилующих стопу берцах и прилипших к ногам джинсах. Только на широких плечах его была огромная, точно надутая насосом синяя куртка, отчего казалось, будто он съел какую-то поваренную книгу для бодибилдеров. Меня больше удивило не неожиданное появление фашиста, а отсутствие на его верхней одежде воротника. Лицо у новенького было такого ухмыляющегося оттенка, что казалось, это он его лично оторвал и сжевал.
- Ну, чего смотришь, прихлёбатель? Али никогда не видел своими глазами честного русского патриота?
- С какого это... фига я прихлёбатель, - несмело ответил я, - а ты вообще фашист.
- Прихлёбатель ты потому, что прихлёбываешь. А прихлёбываешь ты у Расульчика, всё, что эта гнида черножопая не наложит перед тобой. Так-то. А я не фашист, я - патриот. Понял?
Я не захотел отвечать и, быстро купив хлеб у продавщицы, рождённой на свет внутренностями помещения, ушёл из магазина. Не успел я отойти и пяти метров от мигающего лампочками лабаза, как оттуда с вполне весомыми, как утюги, матами, быстро вышел Слава и двинулся в мою сторону.
- Ну, ты не мог сразу сказать, что это кавказский магазин, а? Чуть было не отдал свои деньги оккупантам. Хорошо вовремя заметил черные усы продавщицы и сразу понял, что дело здесь не совсем славянское. Ну и усы у неё, как у Будённого!
Я остановился на месте как выкопанный:
- Ты знаешь кто такой Будённый?
Он посмотрел на меня не менее странно:
- А ты разве не знаешь одного из главных насильников гореносной красной армии?
Подражая дереву, я всё больше врастал в землю:
- Почему это гореносной? Почему это насильник?
Паренек посмотрел на меня пристально, будто думая о том, а не похищали ли меня когда-нибудь инопланетяне, а затем ответил:
- Ну, всем известно, что когда первая конная армия врывалась в город, она не сильно стесняла себя высокими моральными принципами и рыцарскими идеалами.
Это было очень неожиданным. Я не привык к тому, что кто-то кроме учителей мог разделить мои убеждения. Не считая, конечно, разного рода ботаников, которые писались под парту и начинали от страха судорожно себя обнимать, когда я с кем-нибудь из них пытался заговорить. А тут передо мной на исторические темы распиналась карикатура на человека, тупой фашист, зомбированный человек.
- Ты же фаши... патриот.
- И? Что, мне знать этого не положено?
- Ну, про вас говорят, что вы тупые очень. Родной истории не знаете. Ничего не знаете, поэтому вами манипулируют.
Тут скинхед подскочил ко мне, выпучил свои огромные, как небо глаза и, нависая надо мной, с придыханием вопросил:
- Это кто такой нами манипулирует?
- Ну как... спецслужбы Запада. Ми-6 там, Моссад, ЦРУ. Чтобы вы Россию развалили.
Сначала я подумал, что он сошёл с ума, потому что Слава забегал вокруг меня, как озабоченная курица. Затем он побежал к помойке и, заглянув в пустующие, как бюджет, мусорные баки, вернулся ко мне. Он внимательно оглядел штрихи черно-белых берёз, и даже заподозрил небо в шпионаже, по крайней мере, сурово на него посмотрел.
- Ты вот серьёзно думаешь, что я - Слава Никитин, когда кинул финиковой косточкой в вашего черножопого, находился под влиянием евреев из Моссада или евреев из Ми-6, а может евреев из ЦРУ?
Почему-то я спросил не то, что хотел:
- А почему везде евреи-то? Они же только в Моссаде...
Тут Слава торжествующе поднял указательный палец вверх, точно показывал на какого-нибудь толстяка, парящего на воздушном шарике в вышине, и провозгласил:
- Запомни, евреи везде. Они правят миром. Именно они, евреи и хотят уничтожить Россию, а я её от них защищаю. Все разведки мира лишь филиалы ZOG-а.
- А что такое ЗОГ?
- Мировое сионистское оккупационное правительство.
Всё, крыть мне было больше нечем. Я даже задумался, почему мне на ум раньше не приходила такая убийственная аргументация, и я поспешил перевести разговор на другую тему. Оказалось, что Слава теперь живет в нашем заплёванном районе и ещё толком не знает, где чего находится. За его шутовской маской оказался начитанный и отточенный национализмом ум, который сразу же проткнул в моей вялой защите от этого ужасного явления множество кровоточащих дыр. Это злило, но, главное, я чуть ли не впервые встретил человека, с кем мог открыто поговорить и о роке, и о политике, и о фэнтези, а также спорить на исторические темы. Это было так неожиданно, что я мигом переварил какое-то нанесённое, будто придуманное не мной, чужое отвращение к этому шутливому, часто улыбающемуся пареньку. Пытаясь унять в груди паучьи лапки страха, я со смущением слушал его заливистую идеологию, которую он изрекал широко открытым сердцем. Нет, я не пленился ею, но он так красиво говорил! Напоследок, прежде чем нырнуть в харкающую осенними листьями подворотню, скинхед сказал мне:
- Запомни, Сенечка, никогда не покупай у чурок.
- Почему? - спросил я, - среди них полно нормальных людей. Ведь нет плохих национальностей, есть плохие люди.
Слава сумел сделать кривую ухмылку:
- Когда ты покупаешь у чурки, на самом деле чурка покупает тебя.
И, пнув высокими ботинками кучу дохлых листьев, поспешил удалиться. Ей-Богу, никогда бы не подумал, что нас с ним сведут вместе женские усы.
***
День, кроме искусственно нагнетаемого ажиотажа вокруг ЕГЭ, не предвещал ничего особенного. Мой новый знакомый, казалось, забыл о ненависти к Расулу, который, к вящим сплетням девушек, начал встречаться с Нинкой. Да-да, с той самой Нинкой, которую после дискотеки обжимали проходимцы под лестницей. Обои подарил ей настолько дорогой телефон, что оставшаяся женская часть класса напустила себе в трусики, то ли от зависти, то ли от священности момента.
- Какой Расульчик милый, настоящий мужчина, - говорили кудлатые, жирненькие девушки, которых я не трахнул бы даже сарделькой из магазина, - ты вот никогда не подаришь мне телефон. Ты не такой, как Расульчик.
И они почему-то тыкали марафеточным пальцем мне в грудь, как будто не хотели после такого преступления жить со мной на одной планете. Как всегда остроумный ответ у меня наклёвывался лишь через две-три минуты и всё, что мне оставалось, это покорно, как плебей, молчать. Слава с лёгким флёром наблюдал за переговорами будущих менеджеров и проституток, но было видно, что это не сильно его интересует. Его взгляд всё чаще упирался в лёгкую, почти невесомую фигурку Нинки, которую придавливала к земле разве что тонна штукатурки. Рот его, как ятаган, искривлялся в усмешке. Девушки, видя это, часто смеялись. Они вообще воспринимали Славу и его прикид, как постоянную мишень для шуток, но парень оставался холоден и спокоен. Он чего-то ждал.
Однажды, когда Нинка, запихав внутрь себя размалёванную корову, шла по проходу между эшафотами парт, Слава неожиданно выпростал руку и крепко схватил её за холённое запястье.
- Эй! - она дёрнулась, но не смогла вырваться из цепких рук, - те чё, жить надоело? К Гитлеру своему хочешь? Ща я Расульчику позвоню. Аа.... Блин, телефон отдал! БЫСТРО!
