Старичок повернулся к двери. Ханио вышел вслед за ним.
– Куда вы собрались?
– Разве не понятно? На «Виллу Боргезе», в квартиру восемьсот шестьдесят пять.
– Быстро вы взялись за дело.
Вспомнив, Ханио перевернул листок на двери с надписью: «Продается жизнь» – на другую сторону, где было написано: «ПРОДАНО».
4
«Вилла Боргезе» оказалась белым, выстроенным в итальянском стиле зданием, которое возвышалось на холме в окружении убогой застройки. Его было видно издали, так что сверяться с картой не понадобилось.
Ханио заглянул в окошко помещения консьержа, но в кресле никого не оказалось. Нет так нет. Он направился к лифту в глубине вестибюля. Двигался не по собственной воле, а как бы ведомый некой путеводной нитью, ощущением легкости, которую рождало отсутствие какой-либо ответственности, как человек, решившийся на самоубийство. Жизнь была наполнена этой легкостью.
Он вышел на восьмом этаже. В коридоре стояла тишина, как обычно утром. Дверь с номером 865 оказалась тут же, рядом. Ханио нажал кнопку звонка и услышал, как за дверью мелодично зазвенел тихий колокольчик.
Никого?
Однако интуиция подсказывала Ханио, что утром Рурико должна быть дома одна. Проводив любовника, она не иначе как легла досыпать.
Ханио настойчиво продолжать давить на звонок.
Наконец из квартиры донесся шум – похоже, к двери кто-то подошел. Она приоткрылась на цепочку, и в щели показалось удивленное лицо молодой женщины. На ней была ночная рубашка, но лицо не заспанное, а наоборот – живое и сосредоточенное. Губы в самом деле были пухлые, влекущие.
– Вы кто?
– Я из компании «Жизнь на продажу». Не хотите ли застраховать свою жизнь?
– Не интересует. Мы тут все застрахованные. Больше не надо.
Говорила женщина резко, но дверь перед Ханио не захлопнула, из чего он сделал вывод, что какой-то интерес он все-таки у нее вызвал. Ханио просунул ногу в дверную щель, как это делают торговые агенты.
– Я даже входить не буду. Просто выслушайте меня, и я тут же уйду.
– Нет-нет. Муж разозлится. И потом, я сейчас в таком виде…
– Тогда я еще раз загляну, хорошо? Минут через двадцать.
– Ну… – Женщина задумалась. – Вы пока сходите еще куда-нибудь, а через двадцать минут опять позвоните.
– Спасибо. Я так и сделаю. – Он убрал ногу, и дверь закрылась.
Ханио прождал двадцать минут на диванчике, стоявшем в конце коридора у окна. Оттуда хорошо были видны окрестности, освещенные зимним солнцем. Открывшаяся картина была настолько непрезентабельной, что больше напоминала муравейник, чем городские кварталы. Конечно, жившие там люди делали вид, что у них все хорошо, желали друг другу доброго утра, справлялись о работе, здоровье жен и детей или выражали беспокойство по поводу осложнения международной обстановки. Но никто не замечал, что все эти слова уже не имеют никакого смысла.
Выкурив пару сигарет, он опять подошел к двери с номером 865 и постучал. На этот раз дверь широко распахнулась, и на пороге появилась женщина в костюме салатового цвета с откровенно распахнутым воротником и пригласила Ханио войти.
– Хочешь чаю? Или что-нибудь покрепче?
– Исключительный прием, достойный дипломата.
– А я сразу поняла, что никакой ты не страховщик. Как только увидела. Если хотел разыграть спектакль, надо было лучше подготовиться.
– Твоя правда. Что ж, может, тогда пивом угостишь?
Рурико со смехом подмигнула и, покачивая бедрами, слишком крутыми для ее точеной фигурки, прошла через комнату в кухню.
Через несколько минут они уже сидели и пили пиво.
– Так кто же ты такой?
– Будем считать, я молочник.
– Шутишь? А ты знаешь, что рискуешь, явившись сюда?
– Нет.
– И кто же попросил тебя прийти?
– Никто.
– Странно. Хочешь сказать, просто так, наудачу позвонил в первую попавшуюся дверь и случайно застал гламурную красотку?
– Получается, так.
– Так ты везунчик. У меня особо ничего нет к пиву. А вообще, это нормально пить по утрам пиво с чипсами? Погоди, еще должен быть сыр.
Рурико снова направилась на кухню, к холодильнику.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– О! Охладился в самый раз, – послышался ее голос. Она вернулась с тарелкой, на которой на листьях салата лежало что-то черное. – Вот, попробуй.
Она почему-то подошла к Ханио сзади. В следующую секунду что-то холодное ткнулось ему в щеку. Краем глаза он увидел пистолет. Это его не особенно удивило.
– Холодный, правда?
– Да уж. Ты его всегда в морозилке держишь?
– Конечно. Терпеть не могу теплое оружие.
– А ты горячая.
– Не боишься?
– Да не так чтобы.
– Думаешь, раз я женщина, можно со мной шутки шутить? Даю тебе время все рассказать. Так что пей пиво и молись.
Рурико осторожно отвела пистолет от Ханио, обошла его вокруг и устроилась в кресле напротив. Ствол по-прежнему смотрел на Ханио. Тот держал стакан с пивом, сохраняя полное спокойствие, зато у Рурико руки мелко дрожали. Ханио с интересом наблюдал за ней.
– А ты здорово замаскировался, – сказала она. – Ты кто? Китаец? Кореец? Сколько лет в Японии?
– Ну и шутки у тебя. Я японец. Чистокровный.
– Вот только врать не надо. Ты шпионишь за моим мужем. И зовут тебя по-настоящему или Ким, или Ли.
– Откуда такие выводы?
– А ты крутой парень. Правды от тебя не дождешься… Придется еще раз объяснить, что ты и так должен знать. Мой муж ревнив как черт, вечером он ни с того ни с сего набросился на меня, видно, подозревает в чем-то. Ситуация была не дай бог. В конце концов он поручил своей «шестерке» за мной следить. Но наблюдения со стороны ему мало. Он меня проверяет – может подослать сюда кого-нибудь, чтобы тот меня соблазнил. Я его знаю. Так что подойдешь на шаг – выстрелю. Это он дал мне пистолет для самообороны и убедился, что я умею им пользоваться… Может, ты, конечно, ничего про это и не знал и тебя сюда послали втемную, ни о чем не предупредив. Тогда, значит, ты попал в ловушку… Не знал, что тебя подставили под пулю, чтобы я доказала свою верность мужу.
– Ого! – Ханио все с тем же скучающим видом посмотрел на Рурико. – Но раз мне все равно конец, я хотел бы прежде переспать с тобой. А потом можешь меня спокойно убить. Я трепыхаться не стану. Обещаю.
В глазах Рурико читалось постепенно нараставшее раздражение. Ханио казалось, что он видит в них карту горных вершин, контуры которых неожиданно смешались, сбились в кучу.
– Не убедительно. Послушай, а ты, случайно, не из ACS?
– ACS? Это что такое? Телекомпания?
– Не прикидывайся дурачком. ACS – это Asia Confidential Service. Азиатская секретная служба.
– Я вообще не понимаю, о чем ты.
– Ну да, конечно. Я чуть не попалась на удочку. Я же чуть тебя не уложила. Случись такое – на всю жизнь осталась бы в его когтях. Какой романтический сценарий он придумал, чтобы удержать своего маленького птенчика. Я убиваю человека, доказывая, что верна мужу, и после этого он на всю оставшуюся жизнь засаживает меня под замок. Вот такой план он придумал. В Японии всего пять человек имеют возможности, чтобы укрывать убийц. Мой муженек – из их числа. Мне так страшно… Скажи: ты все-таки из ACS или нет? – повторила свой вопрос Рурико и бросила пистолет на стоявший рядом пуфик.
Ханио решил не углубляться в эту тему. Пусть будет ACS.
– Значит, ты тоже на него работаешь? Под прикрытием страхового агента? А я не знала. Мог бы и предупредить. Я мужа имею в виду. Но актер из тебя никудышный. Наверное, недавно в ACS? Сколько месяцев стажируешься?
– Полгода.
– Маловато. И за такое короткое время все языки выучил? Всю Юго-Восточную Азию? Все китайские диалекты?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ханио ничего не оставалось, как неопределенно мычать.
– Но нервы у тебя железные. Молодец! – решила польстить ему Рурико.
Судя по выражению лица, теперь она чувствовала себя свободнее. Она встала и бросила взгляд на балкон, где Ханио заметил садовый стул. Белая краска на нем облупилась. Рядом стоял стол из того же гарнитура, что и стул. На кромке стеклянной крышки дрожали капли прошедшего накануне дождя.
