Элбурга села в кровати и принялась приглаживать волосы.
– Милая, ты совсем другое дело. – Он заправил кудрявый локон ей за ухо. – У меня есть обязанности… но есть и то, что доставляет удовольствие, – наши с тобой встречи.
К тому же Алиенора на сносях, и он не мог делить с ней ложе.
Из-за угла за портьерой послышался детский плач. Элбурга быстро накинула шемизу, скрылась за пологом и тут же вернулась с рыжеволосым младенцем на руках.
– Тише, мальчик, тише, успокойся, – мурлыкала она. – Смотри-ка, вот твой папа.
Ребенок уставился на Генриха и приготовился было хныкать, но отец состроил ему рожицу. Ребенок тут же заулыбался и застенчиво уткнулся в мягкую мамину шею, но через мгновение опять посмотрел на родителя круглыми голубыми глазками. Генрих испытал большое облегчение. Нет ничего хуже бесконечного детского плача.
– Я буду заботиться о малыше, – пообещал он. – Мы воспитаем его, как подобает королевскому сыну, и дадим все, чтобы он смог занять достойное место в жизни.
– Вы ведь не заберете его у меня? Я не вынесу этого, – забеспокоилась Элбурга.
– Глупая девчонка! – Генрих склонился к ней, чтобы поцеловать. – Кто же отнимет младенца у матери. – Конечно, когда ребенок немного подрастет и станет достаточно умен, чтобы приступить к учебе, от материнской юбки его придется оторвать, но сейчас Элбурге об этом знать не обязательно. – Мне надо идти. – Он ласково потрепал ее по волосам, поцеловал сына и по пути к двери оставил на столике в гостиной кошелек с серебром в дополнение к той монетке, которую Элбурга поймала у аббатства минувшим утром.
В темном зимнем небе не виднелось и проблеска зари, и Генрих решил, что может подремать в кресле пару часов, а уж потом приготовиться к визиту архиепископа. Направляясь к Тауэру, он уже был поглощен мыслями о государственных делах, и воспоминания о часах с Элбургой отступили на задворки сознания.
Глава 2
Поместье Бермондси близ Лондона, декабрь 1154 года
Алиенора оценивающе смотрела на Томаса Бекета, которого Генрих только что назначил канцлером Англии. Высокий, сухощавый, с впалыми щеками, крупным носом и цепкими серыми глазами, он впивался взглядом в собеседника, но не упускал из виду и всего того, что происходит вокруг.
– Уважаемый Томас, вас можно поздравить? – обратилась к нему Алиенора.
Он поклонился и с почтением повел рукой:
– Я благодарен за то, что король оказал мне эту честь, г-госпожа. Рад служить в-вам обоим по мере моих сил.
Бекет говорил медленно, взвешивая каждое слово. Поначалу Алиенора решила, что это способ придать себе значительность, но теперь было понятно, что таким образом Томас справляется с заиканием. Без сомнения, он искусный дипломат. Архиепископ считает, что именно благодаря его стараниям Рим отказался признать Эсташа, сына короля Стефана, наследником английской короны.
– Что же, в таком случае нас ждут великие свершения.
– Только скажите, что надо делать, и я вас не разочарую.
Он сунул руки в отороченные мехом рукава, что были гораздо шире обычных – наверное, чтобы увеличить пространство, которое занимает сам Бекет. Алиенора заметила изысканную брошь, скалывающую воротник его накидки, и золотые перстни, которыми были унизаны ухоженные пальцы. У Бекета хороший вкус, впрочем, как у многих при дворе. Человек, занимающий высокое положение, обязан выглядеть соответственно сану. Только всемогущий король волен не обращать внимания на условности и поступать, как ему заблагорассудится. Однако стоит присмотреться повнимательнее к новому канцлеру: Бог знает, к чему может привести склонность к внешним эффектам.
– Уверена, мы найдем общий язык. Иметь советником того, кто знаком с придворной дипломатией, – большая удача.
Бекет поклонился:
– Да, г-госпожа. Но всегда есть чему еще поучиться, и я жажду приступить к своим обязанностям немедленно, – произнес он, и голос его при этом стал еще глубже и многозначительнее.
И правда, заметила про себя Алиенора, прямо копытом бьет, рвется выказать усердие, а на самом деле невтерпеж применить новые полномочия.
Сияя взором, полный кипучего воодушевления, стремительно вошел Генрих.
– Готов ехать на охоту, лорд канцлер? – Он приветливо похлопал Бекета по плечу. – Конюхи подобрали для тебя резвого коня, и можешь взять одного из моих ястребов, пока не обзаведешься своими.
– Сир, я к вашим услугам. – Бекет поклонился.
– Тогда вперед, время не ждет!
Генрих лихо увлек канцлера за собой, как ребенок нового товарища по играм. Остальные придворные сделали по последнему глотку вина и, дожевывая на ходу хлеб, ринулись за ними, желая произвести впечатление на молодого короля. Алиенора с завистью смотрела им вслед: жаль, что женщинам не дана такая свобода. Время родов приближалось, и ей приходилось ограничиваться рутинными занятиями внутри замка. Тем временем мужчины будут говорить о нынешней политике Англии, увлеченно спорить о рыцарских турнирах. Они станут заключать союзы, похваляться друг перед другом, щеголять титулами, и их бьющая через край энергия найдет выход в активных действиях. Генрих ближе познакомится с Бекетом и другими государственными мужами, а они, в свою очередь, лучше узнают нового монарха, по крайней мере настолько, насколько он позволит.
А Алиеноре, пока мужчины на охоте, остается только развлекать их жен, дочерей и воспитанниц и затевать собственную игру. Женские интриги подчас приносят лучшие плоды, чем мужские громы и молнии, это более утонченный способ достичь желаемого, нежели соревнования в фанфаронстве или бешеные скачки.
Алиенора сразу прониклась симпатией к Изабелле, графине де Варенн, жене сына Стефана – Гильома Булонского. Это была привлекательная молодая женщина с блестящими темными волосами, заплетенными в две толстые косы, уложенные под вуалью. Взгляд ее карих с золотыми крапинками глаз выдавал веселый нрав и проницательность. Изабелла развлекала маленького сына Алиеноры: рассказывала ему незамысловатую историю о кролике, с помощью пальцев изображала животных и временами щекотала мальчика. Малыш Вилл восторженно визжал и смеялся.
– Еще! – подпрыгивая, требовал он. – Расскажи еще!
Изабелла погрустнела. Уже шесть лет она замужем, а детей все нет. Алиенора подумала, что с политической точки зрения так даже лучше. Гильом Булонский официально отказался от притязаний на корону, но семена смуты могли прорасти в новом поколении, и Генрих предусмотрительно не упускал молодого человека из виду.
Наблюдая, с каким увлечением Изабелла играет с ее сыном, Алиенора решила взять молодую женщину к себе придворной дамой и свести с ней дружбу. Она наверняка может порассказать много интересного об английских баронах, особенно тех, что поддерживали Стефана. Поэтому чем больше она приблизит графиню, тем лучше.
– Ты прекрасно ладишь с детьми, дорогая, – сердечно произнесла Алиенора.
– Это несложно, госпожа. – Изабелла засмеялась. – Все дети любят эту игру. – Она обняла одной рукой Вилла и сделала из платка кролика. – И мужчины тоже, – с озорством добавила графиня де Варенн.
Алиенора усмехнулась, соглашаясь с ней, и подумала, что Изабелла будет превосходной компаньонкой.
* * *– Королева взяла меня к себе придворной дамой, – сообщила Изабелла мужу тем же вечером, когда они собирались ложиться спать в съемном доме около Тауэра.
Ей очень понравилось, как она провела день. Много лет у нее не было возможности общаться при дворе с дамами одного с ней положения, но теперь наступил мир, все изменилось, и она даже приободрилась. У новой королевы славный сынишка, а вскоре ожидается еще один ребенок. Сначала Изабелла почувствовала приступ привычной печали, но понемногу игра с мальчуганом отвлекла ее от тоскливых мыслей о том, что сама она матерью пока так и не стала.
Ее муж полусидел в кровати, подложив под спину подушки, а Изабелла натирала ему больную правую ногу согревающей мазью. Гильом сломал голень в прошлом году во время несчастного случая, о котором отказывался говорить. Обстоятельства этого происшествия были весьма туманными. Изабелле так и не удалось вызвать мужа на откровенность. Она подозревала, что это было предупреждение – не рассчитывай на отцовскую корону – или неудачная попытка убийства. Гильом никогда и не стремился завладеть троном и охотно отступился от своих прав. После этого неприятного эпизода опасность, казалось, миновала, но Изабелла знала, что за ним внимательно наблюдают.
– Неудивительно, – ответил Гильом, – король хочет, чтобы я остался при дворе, и само собой разумеется, что ты поступишь в услужение к королеве. – Его губы искривила усмешка. – С одной стороны, мы получаем расположение царствующих особ, но с другой – оказываемся под завуалированным домашним арестом. Генрих ни за что не выпустит нас из виду.
