Келли как раз собиралась вернуться в палату, когда почувствовала, что одна из подвязок на поясе расстегнулась. Она любила шелковые чулки и всегда с удовольствием надевала их. Эта привычка осталась с прошлой работы — при постоянной жаре в операционной и статическом электричестве от приборов Келли чувствовала себя в колготках просто неудобно.
Наверно, кое-кто сказал бы, что крайне непрактично покупать шелковые чулки на зарплату медсестры, однако Келли могла бы с этим поспорить. Шелковые чулочки служили ей гораздо дольше, так что они оказались и более экономичными. Кроме того, Келли нравилось ощущать прикосновение мягкого шелка к коже. Поставив ногу на коробку с бумажными салфетками, она приподняла подол униформы и осторожно подтянула шелк от лодыжки до бедра.
Странное ощущение покалывания затылка подсказало ей, что за ней наблюдают. Она медленно повернула голову. Марко Петронидес стоял в дверном проеме, вальяжно прислонившись к костяку крепким плечом. Синие глаза бесцеремонно обозревали стройные ноги Келли.
Келли вспыхнула, опустила ногу и быстро одернула юбку. Она не была уверена, что голос ей подчинится, поэтому лишь слегка приподняла бровь. Жест, она надеялась, равный холодному немому вопросу.
— Мисс Гловер?
— Сестра Гловер, — поправила Келли. Достойно и официально.
Марко усмехнулся.
— Мой отец сказал, что вы его любимая медсестра, — заметил он пренебрежительно.
— Вот как?!
— Он не сказал почему.
Келли пожала худенькими плечами.
— А разве должна быть особая причина?
— Нет, если это не касается моего отца. — Дерзкие синие глаза снова оглядели ее с головы до ног, глаза бесстрастного оценщика. Взгляд задержался на непокорных прядях, выбившихся из-под шапочки, скользнул вниз до стройных лодыжек в шелковых чулках, отметил каждый изгиб и каждую выпуклость на ее изящной фигурке. — Ничего особенного, на мой взгляд.
Его последняя реплика была понята ею безошибочно. В глазах Келли блеснула ярость. Однако резкие слова не успели сорваться с ее губ. Раздался требовательный сигнал одного из пациентов. Ее вызывали.
— Надеюсь, вы извините меня, — подчеркнуто официально сказала Келли. — Боюсь, я слишком занята в данный момент и не смогу уделить вам время.
Марко посторонился. Легкая улыбка тронула его губы.
— Конечно. Не смею задерживать милосердного ангела, спешащего к страждущим.
Он нарочно оставил слишком узкий проход из комнаты, и Келли невольно задела его плечом. Она постаралась не придать значения прикосновению к мускулистому, подтянутому телу, но все же не смогла сдержать легкую дрожь. Марко все понял и засмеялся. Гордо вскинув голову, Келли зашагала прочь.
Хорошо, что на этот раз миссис Райзер нужно было только поправить подушки. Руки Келли слегка дрожали. Идиотка, резко обругала себя девушка. Не следовало позволять этому нахалу так вести себя. Плохо же она усвоила жизненный урок. А должна была наизусть выучить правила поведения с такими высокомерными парнями. В конце концов, за одного из них она чуть не выскочила замуж.
Доктор Тимоти Крамер. Самый талантливый молодой врач в госпитале Святого Марка. Красивый, богатый, обаятельный, уже в должности ординатора и, конечно, через несколько лет станет известным ортопедом, как и его отец. Можно сказать, что Келли невероятно повезло поймать такого жениха. Но вся беда в том, что и Тимоти думал точно так же.
Свадьбу отменили за несколько недель до назначенного срока. Уже было сшито платье, заказаны цветы, разосланы почти две сотни приглашений. Больше того, уже стали приходить подарки. Однако напряжение в отношениях не спадало, и Келли пришлось признать, что все ее сомнения по поводу предстоящего брака имели под собой более серьезные основания, чем предсвадебная лихорадка.
Конечно, Тимоти не понял ее. Впрочем, этого и следовало ожидать. Ее жених пришел в ярость. Однако те слова, что он сказал, даже делая скидку на его состояние, только убедили Келли в правильности принятого решения. Разве могла она быть счастлива с человеком, который считал, что его невеста должна всю жизнь благодарить судьбу за такое счастье. Дочь почтальона выходит замуж за Крамера!
После разрыва помолвки Келли стало крайне затруднительно видеть Тимоти почти каждый день в операционной. В конце концов, она поняла, что другого выхода нет, и написала заявление об уходе. К счастью, угрызения совести по поводу несостоявшегося брака не слишком ее угнетали. А спустя какое-то время Келли услышала от общих знакомых, что Тимоти нашел утешение в лице хорошенькой практикантки-фармацевта. Тогда предложение сестры вернуться в Лондон и пожить немного у нее показалось не таким уж плохим. Хотя Келли предвидела определенные трудности. Ее сестра работала модельером-дизайнером. Она придумывала и шила шикарную одежду для рок-звезд, комиков и саксофонисток из женского джаз-банда.
Опасения Келли подтвердились. Как бы сильно сестры ни любили друг друга, они были очень разные. Собственное жилье оставалось лишь мечтой. Большая часть сбережений Келли ушла на дом, который они приобрели вместе с Тимоти. Ее бывший жених с неохотой, но согласился вернуть часть депозита, но оплата адвокатских услуг и растущие день ото дня побочные издержки поглотили значительную часть этих денег. А, кроме того, расходы на подготовку к свадьбе. Шарон назвала сестру сумасшедшей, когда узнала о ее намерении возместить родителям Тимоти каждый пенни из тех денег, что они потратили. Возможно, она была права, ведь идея шикарной свадебной церемонии принадлежала именно им. Келли в душе возражала против такой расточительности — ее будущие свекор и свекровь были людьми состоятельными, — но гордость не позволяла ей возражать открыто. И вот она здесь, свободная и одинокая. Ее банковский счет пуст. Конечно, на теперешнем рабочем месте она потеряла в зарплате и должность была гораздо ниже, но, по крайней мере, прокормить себя она могла…
Раздался еще один сигнал вызова. Келли покачала головой. У профессии медсестры есть неоспоримое преимущество — совершенно не хватает времени на собственные проблемы, всегда найдется пара других, более важных и срочных дел.
2
— А, доброе утро! Кто, черт возьми, придумал утро?
Келли с улыбкой смотрела, как ее сестра бродит по кухне. Ее волосы, покрашенные красными перышками, торчали во все стороны, шелковое кимоно, которое Шарон надевала вместо халата, волочилось по полу.
— Ты рано поднялась, — заметила Келли. Шарон покачала головой.
— Я еще не ложилась. Это кофе? Есть еще?
— Есть, но, если ты собираешься в постель, не пей, а то не заснешь.
