Девчонка мчится в дом.
Десять минут спустя она спускается в гостиную. Одета она по-прежнему в свои шмотки, хотя лицо тщательно умыто, и она пахнет гелем для душа с ванилью.
— Вы хотели поговорить? — напоминает бесстрастно, держит расстояние.
Всё это время я пытался соорудить себе подобие ужина. Хорошо, что Иван Петрович не забыл о провианте. Открываю банку красной икры и делаю бутерброды, варю кофе и только потом всё это несу в гостиную, туда, где уже во всю пылает камин, пожирая сухие поленья.
— Любишь делать это в своих старых тряпках? Чем халат не угодил?
Сажусь в свое любимое кресло, но пить кофе не спешу.
— Делать что? — недоуменно смотрит на меня, — разговаривать?
— Отдыхать, ты ведь гостья в этом доме, — скалюсь, развалившись в кресле.
Меня немного разморило тепло, а разница в поясах лишила определенного заряда энергии. Больше суток на взводе. Я хочу отоспаться. Но уснёшь ли с этой тупой шлюхой?
— Гостей с кляпом во рту не доставляют, избавьте меня от лапши на ушах. Что вам нужно?
— Раздевайся, будем сексом заниматься. Мне нужно расслабиться.
Пристально изучаю лицо этой суки и невольно сжимаю подлокотники.
— Ходят слухи, ты отличная давалка, многих кобелей пропустила через себя?
— Я не стану отвечать на это, — гордо вздергивает подбородок, зло сверкнув взглядом. Делает шаг назад.
— Если разговор окончен, то я, пожалуй, пойду.
— Ты никуда не уйдешь. Пока мы не решим твою судьбу. Мне вновь ставить тебе условия?
Сжалась, замерла. Вижу, как в ней борются демоны.
— Ладно, — фыркнула, смирившись. — Начинайте. Решайте. Только избавьте меня поскорее от своего общества, потому что я устала и хочу отдохнуть.
— Завтра утром едем в полицию, где ты изменяешь свои показания, или твоего Рому найдут в разных концах города в мусорных пакетах.
— Как вы можете так? Играть с чужими жизнями, как с побрякушками? Раз — и нет старушки, но плевать, сына отмажу, девчонка сядет. А не сядет, так не станет ещё и мальчонки, — её начинает колотить уже не мелкой, а крупной дрожью, она прижимает ладони ко рту, словно пытаясь задержать крик, готовый сорваться с уст, по щекам катятся дорожки слёз.
И я бы поверил в эту игру со спецэффектами, но о славе этой особи ходят нелестные слухи.
— Я лишь спасаю того, кто мне дорог. От такой, как ты, которая свела с ума, подвела к грани и отделалась мелкими ушибами. Ты пиздой думала в тот момент или чем?
Я взбесился и соскочил с кресла. И мне было плевать на то, что эта потаскуха дернулась от меня, как от прокаженного. Успеваю схватить её за руку и дернуть на себя. Коньяк сыграл со мной злую шутку, мне не просто жарко, мне дико жарко.
— Что в тебе такого, что мужики штабелями ложатся?
Задираю одной рукой её тонкую водолазку и сжимаю грудь, а второй расстегиваю ей джинсы, проникаю в трусики и больно тру клитор.
— Будем разгадывать ребус?
4
Девка уже не то, что дрожит, а просто колотится в моих руках.
— Отпустите мен-ня, — от страха начинает заикаться, выставив вперёд свои ладони и пытаясь оттолкнуть. Ноги тем временем пятятся назад, но тело тут же налетает на стену.
— Ты любишь играть в сопротивление? Или тебя возбуждает принуждение? В чем твоя фишка? — хриплю на ухо Алине, не прекращая стаскивать с нее одежду.
Её страх превращает меня первобытного поддонка, но я не верю её игре, она лишь пытается что-то выиграть в этой битве. Та, что прошлась по десяткам мужиков, научилась доминировать и играть по своим правилам.
Девчонка цепляется за одежду, как утопающий за соломинку. Пытается прикрывать обнаженную грудь руками, пока есть возможность. Но когда я стал расстегивать джинсы, она пальцами вцепилась в них, не отпуская.
— Вы меня с кем-то спутали, ничего во мне особенного нет. Пожалуйста, отпустите меня, пожалуйста, умоляю вас, не надо.
Полы моего халата давно разошлись, а каменный член таранил тощий живот этой потаскухи. Как я мог хотеть ее, если единственны желанием было ее просто убить? Свернуть эту тонкую шею, а тело скормить псам. Других эмоций не вызывала.
— Сейчас мы это проверим.
Я открываю Алину от стены и животом бросаю на спинку дивана. Ее аппетитная задница сверкнула перед моим носом. Красивая задница, упругая.
— Куда предпочитаешь? — сверкнул глазами, головкой упираясь между двух половинок.
Девчонка в панике уползает вперёд, резко перевернувшись на спину и пряча с глаз свой аппетитный задок. Глаза испуганные, ошалевшие, смотрит на мой член в упор, не поднимая взгляда. Руки сами подтягивают к себе плед, пытаясь спрятать тело от меня. Хороша актрисулька, играет правдоподобно. Может этим мужиков берёт?
— Я буду кричать, — хриплым голосом предупреждает, стоит мне наклониться сильнее.
— Намек понял, — тяну Алину на себя, широко разводя ей ноги, врываюсь на всю длину, шумно выдыхаю, когда чувствую тугую плоть.
Она удивительно тугая, что сводит с ума до осатанения. Я трахаю эту девку так, что искры из глаз сыплются, а ее слезы только сильнее разжигают мое мужское самолюбие.
— Течешь, сука, — ладонью хватаю Алину за затылок и притягиваю к лицу ее заплаканное лицо, — теперь я понимаю, чем ты всех берешь. Своими наивными глазами и наигранной стыдливостью. Но твое тело кричит о другом, видишь, как она принимает его, не смотря на то, что я тебя даже не ласкал.
Я лишь на мгновение извлекаю член, пальцами проникаю внутрь влагалища, скалюсь, когда мои пальцы блестят от смазки. Растираю доказательство по животу Алины и опять до упора заполняю девку.
— Тебе ведь это нравится? Смотри в глаза!
Сжимаю ей горло и требую смотреть мне в глаза. Алина ничего не отвечает, смотрит на меня ненавидящим взглядом. Если до этого пыталась дёргаться, отбиваться, вырываться, сжимать ноги, словно хоть что-то из этого могло бы ее спасти, то теперь я чувствую, как ее тело расслабилось. Наблюдаю, как запрокинулась голова, открывая тонкую шею, которую сжимают мои пальцы. Чувствую, как по коже проехалась молодая, упругая грудь с твёрдыми, как камень, сосками, когда ее тело выгнулось сильнее. Теперь я даже хочу услышать обещанные крики, но девчонка уперто молчит, словно воды в рот набрала.
Чертова баба. Я не хотел касаться губами ее губ, но это сильнее меня. Они сладкие, но с примесью слёз. Красивая девочка, и трахается так же красиво. Мои губы терзают этот красивый ротик до тех пор, пока я не взрываюсь от удовольствия. Горячая сперма заливает ее лобок, я чувствую, как пульсирует разрядившийся ствол, упираясь в клитор головкой.
— Мы же ещё не закончили правда? — хриплю ей в припухшие губы, а потом целую шею, не выпуская Алину из объятий.
— Ты, вроде, закончил, — голос девчонки звучит бесстрастно, когда она взглядом указывает на залитый моим семенем лобок.
— Я не настолько стар, чтобы обойтись одними разом. А ночи осенью длинные, Алина, а я давно не был с женщиной. Особенно с такой податливой, как ты. Я хочу, чтобы эти пухлые губки сослали мой член, порадуешь своего хозяина?
Девчонка поднимает на меня потемневший от ненависти взгляд.
— Никогда. Хоть псам своим меня скорми.
— Э будет кровавое зрелище, — хрипло смеюсь и подхватываю лёгкую, как пушинка, Алину на руки, несу к себе в спальню.
Не удержался, прижался к губам, заставляя девушку приоткрыть ротик и пустить мой язык внутрь. Это сопротивление кружит мне голову, а ее противное упрямство вновь заводит.
— Ты сегодня моя до утра, полностью и без остатка, Алина. Мне нравятся такие сладкие киски, очень нравятся.
Ногой толкаю дверь в ванную и ставлю гостю в душ, сбрасываю халат к ногам и ступая следом. Хлопаю рукой по включателю, и приятно вздрагиваю, когда наши разгоряченные тела орошает вода. Мои руки вжимают Алину спиной к животу, настойчиво скользят по груди вниз, к промежности и смывают сперму. Член вновь крепнет, и это меня злит.
— Сожми его рукой.
Встречаю яростный взгляд. Девчонка медлит, сжав губы так сильно, что они побелели. Снова словно взвешивает что-то, а затем протягивает руку к своему трофею. И сжимает, сжимает так, что сначала прошибает током от удовольствия, а затем резко становится больно, но пальцы этой глупой бабы сцепились мёртвой хваткой.
