— Стой! Стрелять буду! — рявкнул искажённый мегафоном голос.
Но Родька уже свернул за угол. Пластиковая облицовка стен закончилась, вокруг был только грубо обработанный камень. Остро не хотелось стрелять в человека.
7.
Бежать было некуда, дальше, в полусотне метров, виднелся тупик. Родька прижался спиной к стене, надеясь переждать. Ну не дурак же полицейский. Он не сунется сюда под выстрел.
Он и не сунулся, просто выпалил снова. Луч срикошетил от стены и едва не угодил в беглеца. Внезапно Родькой овладел какой-то злой азарт. Ах, ты так, да? Боевым шмаляешь вместо парализатора? Я тоже могу боевым, у меня теперь есть оружие!
Он сорвал с себя пустой подсумок и швырнул в сторону. Полицейский повёлся на нехитрую уловку и, пока тот палил по мелькнувшей тени, Родька выскочил из-за угла и выстрелил. И попал. Тело в гибком скафандре подлетело вверх и беспомощно завращалось в воздухе, из прожжённой на боку дыры клубилась кровь.
Родька огляделся. Вокруг никого не было, кроме них двоих, девчонка давно смылась. Он направился к полицейскому, присел возле неподвижного тела, достал из подсумка аптечку, расстегнул на раненом скафандр, снял шлем. И похолодел — бледное лицо с закрытыми глазами было ему отлично знакомо. Это был Терёха. У Родьки затряслись руки. Он торопливо, рассыпая содержимое аптечки, достал антисептический пластырь, заклеил рану, пытаясь остановить кровь, осторожно похлопал друга по щекам.
— Терёха! Ты не вздумай помирать тут!
— Не дождёшься…
Терёха открыл глаза и слабо улыбнулся.
— Эх ты, дурак. Если б я хотел в тебя попасть, то попал бы, будь уверен. Не беги никуда, а то подстрелят… Надеюсь, хоть теперь ты прекратишь свои вылазки и не покатишься по наклонной… Сиди тут, нас скоро найдут.
Терёха говорил с трудом, в паузах стискивая зубы.
— Да куда уж я денусь от тебя от такого… — Родька сидел на полу и плакал, и сам того не замечал. — Молчи ты, блин, береги силы…
Их действительно скоро нашли. Понятно, Терёхину рацию засекли и вышли по пеленгу. Раненого забрали в лазарет на борту полицейского звездолёта, а Родьку… просто отпустили. Даже не обыскали.
Он уселся на свой трицикл и полетел домой.
8.
Бабушка сразу заметила перемены в единственном внуке.
— Что случилось? Не удалось раздобыть?
— Удалось. Вот, держи, полная шкатулка.
— А чего такой смурной? В историю какую влез? Я слышала, одну из пиратских баз накрыли. Но ты ж говорил, что вы в безопасных местах встречаетесь.
— Так и есть, абсолютно в безопасных, даже курортных. Но… возможно, больше добывать сокровища не получится.
Сказал и тут же пожалел о том, что сказал. У бабушки сделалось такое лицо… Она бережно прижала шкатулку к груди одной рукой, а другой — попыталась притянуть к себе Родьку.
— Да что с тобой такое? Ты как не в себе сейчас! Никогда таким ещё не возвращался!
— Со мной всё хорошо, ба.
Баба Катя пытливо заглянула Родьке в лицо. Помолчала.
— Ну и ладушки. Без сокровищ я обойдусь, лишь бы ты был живой и здоровый. Рисковать собой не смей. И не хмурься, сегодняшний мой праздник ты обеспечил, и его нам никто не отменял. Шкатулку даже открывать пока не буду, сперва девочек созову.
Она взяла свой унибук и присела за стол на кухне, не спуская глаз со шкатулки. А когда смогла оторваться от этого зрелища, то включила прибор и вышла в чат. Все подруги были на связи, они ждали, и в ответ на короткое сообщение раздался дружный восторженный вопль.
— Ну, сейчас прискачут. Всего натащат, так что устроим вечеринку по случаю захвата добычи.
Первой появилась бывшая бабушкина сокурсница, она прискакала в буквальном смысле — верхом на местной разновидности бегового верблюда-дромадёра. Верблюд недовольно шипел и плевался — из двух тюков, которые он тащил, всадница выгрузила столько бутылок, кувшинов, фляжек и прочих сосудов, что стало понятно — она опустошила домашний бар полностью.
Вслед за ней стали прибывать одна за другой остальные. Во двор вытащили столы, на них появились рыба и мясо, приготовленные на гриле, огромный домашний торт с малиновым кремом, свежее сдобное печенье, местные фрукты, салаты, пирожные… От изобилия блюд разбегались глаза и наполнялся слюной рот. Женщины разлили по искрящимся бокалам содержимое одной из бутылок, чокнулись за здоровье Родиона, единственного поставщика их главной радости. Бабушка торжественно вынесла во двор шкатулку, все сгрудились вокруг неё, открыли, заглянули, и воздух наполнился восторженным визгом, писком, охами и ахами.
Сверкающие сокровища предстали во всей красе на свет и под взгляды более чем двух десятков пар глаз. Камушки переливались всеми цветами радуги, но это были не ювелирные изделия. Это были кристаллокассеты с новейшими любовно-фантастическими романами.
Разумеется, книги можно было не добывать с риском для жизни, но… Бесплатных библиотек почти не осталось, а пенсии у бабушки и её подруг были невелики, и столько, сколько женщины читали произведений своего любимого жанра, никаких денег не хватило бы подобные опусы приобрести. Зачастую книги были единственной радостью у этих пожилых женщин. Любимая работа осталась в прошлом, родных и близких унесла судьба, иногда в невозвратные дали…
— «Поющая среди звёзд»!
— «Единственный во Вселенной»!
— «Встреча на борту трансгала»!
— «Планета мечты»!
— «Звёздный принц»!
Женщины перечисляли вслух названия романов, радостно взвизгивали и смеялись.
Родьку снова и снова обнимали, целовали в обе щёки и даже в губы, а он сидел в сторонке, чтобы не мешать.
«Украсть книги — словно душу у кого-нибудь украсть», так выразился один древний писатель. А лишить возможности свободно книги читать — это как называется?
Родька не знал, что будет делать дальше. Тот дурной азарт, который овладел им на пиратской базе, из-за которого он едва не убил человека, лучшего друга… Ни за что он не хотел бы повторения такого. И Терёха не прав, ни по какой наклонной он, Родька, не катился и катиться не собирается. Но…
Короче, ничего он пока что не знал и не мог решить. Подумать надо.
