— Только до Трасирсхолла.
— Угу. — Джесса помолчала. Потом быстро оглянулась через плечо и сказала: — Торкил…
— Что? — Он уже всё понял.
— Ты здесь дольше меня. Что говорят о Кари, сыне Рагнара?
— Ничего. О нём не осмеливаются говорить. — Торкил понизил голос. — К тому же его никто не видел, кроме одной женщины, которая присутствовала при его рождении. Через несколько дней она умерла. Говорят, её отравила Гудрун.
Джесса кивнула:
— Да, но ведь ходят слухи…
— Ты их уже слышала. — Торкил придвинулся к огню. — Она его прятала где-то здесь, в комнате без окон. Он покрыт шерстью, как тролль. Когда у него припадки, он рвёт сам себя зубами. Некоторые говорят, что глаза у него как у волка. В общем, болтают всякое. Кто знает, правда это или нет? А теперь она держит его в разрушенном замке, который называется Трасирсхолл. Я слышал, он находится на краю света, где-то далеко в снегах. Там ещё никто не бывал.
Джесса встала:
— И мы не будем. Мы убежим. Не смогут же они следить за нами постоянно.
— Гудрун сможет. Да и куда мы пойдём в этих льдах?
Внезапно Джесса зажала ему рот:
— Тихо!
Они оглянулись. Портьера на дальней стене зала слегка шевельнулась; вышитые на ней и уже полинявшие медведи и охотники, казалось, задвигались под слоем грязи.
— Там кто-то есть, — прошептала Джесса. — Нас подслушивали.
Глава вторая
Женщин любить, в обманах искусных, что по льду скакать на коне без подков.
Прошла долгая минута. Они ждали. Потом Торкил подошёл к портьере и осторожно отвёл пыльную ткань. За ней оказалась пустота.
— Здесь ничего нет, — тихо сказал он. — Нет стены.
Не услышав ни звука, он раздвинул складки портьеры и скользнул между ними; быстро оглянувшись, Джесса последовала за ним. В полумраке они увидели стену, а в ней — каменную арку, за которой виднелась винтовая лестница, ведущая вверх. По ней кто-то тихо поднимался.
— Я же говорила, — прошептала Джесса. — Кто это?
— Не знаю. Наверное… — Он замолчал.
В зал кто-то вошёл, вошёл беззвучно, принеся с собой ледяную стужу. Джесса почувствовала, как на щеках и губах образовались кристаллики льда, как под кожу начал заползать мертвящий холод. Торкил стоял не шевелясь; на его губах поблёскивал иней.
— Это Гудрун, — прошептал он.
Словно услышав его слова, тот, кто поднимался по лестнице, сразу остановился и начал спускаться.
Внезапно Джесса ощутила такой страх, какого не испытывала ещё ни разу в жизни. Сердце заколотилось, ей отчаянно захотелось убежать. Стиснув кулаки, она заставила себя замереть на месте. Шаги на лестнице приближались; позади, в зале, царил страшный холод. Схватив Торкила, Джесса потащила его за собой и втиснула в узкую грязную щель между тяжёлой портьерой и стеной. Что-то задело его, портьера заколыхалась, и в зал выскользнула сгорбленная фигурка, закутанная во множество одёжек.
— Гудрун, — услышали Джесса и Торкил, — вы двигаетесь как бесплотный дух.
— Но ты же меня услышал.
— Я вас почувствовал.
Голоса зазвучали тише. Пронизывающий холод начал потихоньку ослабевать. Джесса услышала, как прерывисто дышит Торкил, увидела, как дрожит его рука, когда он осторожно отодвинул портьеру, чтобы лучше видеть зал.
В кресле ярла кто-то сидел; на нём было столько дорогих одеяний, что невозможно было разобрать, кто это. Потом он откинул капюшон, и Джесса увидела старенького человечка, сухонького и подвижного, с седыми космами и хитренькими глазками.
— Они уезжают завтра, — сказал он, — как вы и ожидали.
Джесса удивлённо посмотрела на Торкила. Женщина засмеялась, при звуках её звучного низкого голоса сердце Джессы снова сжалось от страха. Старичок тоже захихикал:
— К тому же они, бедняги, всё знают о Трасирсхолле.
— А что они знают?
— О, они знают, что там гуляет ветер, живут тролли и духи, что Трасирсхолл находится на краю земли. Не говоря уж о том, кто там живёт.
Старичок сплюнул и ухмыльнулся.
Им были видны только белые руки женщины и рукава её платья. Торкил тихонько раздвинул портьеру пошире.
В свете, падающем из окна, стояла Гудрун. Она была высока ростом и молода, с бледной, как воск, кожей; её волосы чистого белого цвета, заплетённые в причудливые косы, падали ей на спину. Серебристо-голубое платье было оторочено мехом. На руке и шее поблёскивали серебряные украшения. Она стояла, гордо выпрямившись, лицом к Джессе и Торкилу. Даже из-за портьеры им было видно, что глаза Гудрун совершенно прозрачны и лишены цвета.
— Как они восприняли эту новость?
— Девчонка спокойно. Маленький господин Торкил визжал как резаный, но Рагнар его быстро успокоил.
Гудрун засмеялась:
— Даже ярлу нужны маленькие развлечения. Иногда я ему это позволяю.
— Да, но есть одна вещь, о которой вы, вероятно, не знаете.
Гудрун пристально посмотрела на старичка.
— Будь осторожен, — небрежно бросила она, — будь осторожен, Греттир.
Старичок заёрзал на стуле. Потом сказал:
— Рагнар дал девчонке письмо. Для Брокла, сына Гуннарса. Он его о чём-то предупреждает.
Гудрун засмеялась от удовольствия:
— И это всё? Ну и что с того? Пусть везут. — Зашуршав шелками, она присела рядом со старичком; Торкил старался не упускать её из виду. — Пусть везут что хотят. — Гудрун коснулась пальцами плеча старичка. — Всё готово. Рагнар отсылает их подальше, потому что эту мысль внушила ему я, точно так же, как внушаю ему, что говорить, что есть и когда спать.
— Но письмо?
Она пожала плечами:
— Один уголок его разума я оставила нетронутым. Что же касается этих детей, то насчёт их у меня свои планы.
Гудрун что-то зашептала старичку на ухо. Джесса уловила только: «Они будут у меня в руках». Потом женщина прошептала что-то ещё, старичок усмехнулся и покачал головой:
— Вы наделены великой силой, Гудрун. Не многие могут сравниться с вами.
Внезапно он замолчал, поняв, что совершил ошибку. Гудрун наклонилась к старичку и провела ногтем по его щеке. Джесса с ужасом увидела, как на щеке старичка появился след будто от ожога, покрытый коркой белого льда; потом лёд отвалился, оставив голубой шрам. Старичок охнул и схватился за щёку.
Гудрун улыбнулась:
— Думай, что говоришь, Греттир. Со мной никто не может сравниться, никто. — Она провела пальцами по его волосам. — Запомни это. — Потом встала и подошла к огню. — Что же касается того существа в Трасирсхолле, то мы ведь с тобой знаем, каков он.
Гудрун протянула руку к языкам пламени. Джесса увидела, как с её белых пальцев в огонь скатились прозрачные капли, словно пальцы колдуньи начали таять. От каждой капли пламя с треском и шипением вспыхивало всё ярче. По залу поплыли клубы дыма; извиваясь, как змеи, они обвили талию Гудрун, опустились к её ногам, поползли по каменному полу, погружая всё во мрак, превращая огонь очага в неясное красное свечение, а Гудрун и Греттира — в расплывчатые тени. Джесса изо всех сил пыталась разглядеть в этом тумане хоть что-то, и тут ей показалось, что она видит очертания какого-то замка, окно, ярко освещённую комнату и в ней — чью-то фигуру, которая медленно поворачивалась к ним…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
