На крестины Никоса церковный служка и Медведь — бродяга, околачивающийся в их квартале, притащили в дом купель. Пришел поп Николас вместе с дьяконом, и принарядившиеся соседи, небогатые лавочники, дожидавшиеся давно во дворе, собрались в большой комнате. Как только обряд кончился, булочница со смехом шепнула ему, Хараламбосу, подтолкнув его локтем: «А номер какой-нибудь выкинешь?»
Он подумал секунду, что бы такое отколоть, и не успел никто и глазом моргнуть, как он поднял Уранию и посадил в купель. «Господи помилуй, опоганил святую воду!» — проворчал поп, отряхивая капли воды с епитрахили.
Урания с перепугу чуть не грохнулась в обморок, старухи в ужасе долго крестились, а его, злодея, оттрепали как следует. Но вскоре начался пир горой, затянувшийся до утра. Всю ночь шарманка играла влашские танцы и человек двадцать плясали и веселились.
Да, тогда они жили совсем иначе… Дело не в том, что от невзгод человек быстрей старится, но люди в то время жили с душой нараспашку, и такие вот мелкие лавочники, как он, верили в лучшее будущее…
На кухне перестала бежать из крана вода.
Мариго вошла в комнату. По лицу мужа она сразу поняла, что тут происходит.
— Опять клянчишь у него деньги? — сердито набросилась она на Хараламбоса.
— Чтоб мне провалиться сквозь землю!.. Мариго, как такое пришло тебе в голову?
— И тебе, несчастный, не совестно? Через несколько дней парнишка идет в солдаты. Вместо того чтобы ему дать, ты с него тянешь… Ах, боже ты мой! Боже мой!
Мариго не была злой, старик знал это. Но после разорения, живя в бедности, она вынуждена была держаться за своих сыновей, от них ждать хоть капельку радости.
— Оставь его, мать. Оставь в покое беднягу, — сказал Илиас и полез за деньгами в карман своего пиджака, висевшего на спинке стула.
Хараламбос не отступал от него ни на шаг.
— Нет, нет, ничего ему не давай. Он тут же пропьет все, — строго сказала Мариго, схватив сына за руку. — Ему на нас наплевать.
Старик стал сразу похож на робкого, несчастного ребенка, которого его сверстники посмелей не принимают в игру.
— Богом клянусь, Мариго, ты меня обижаешь… Я тебе прежде столько денег давал! — крестясь, забормотал он.
— Прежде, прежде?! — Она посмотрела ему в глаза, у нее готовы были вырваться какие-то резкие слова, но она сдержалась и после некоторого раздумья прибавила:
— А теперь раздобудешь какой-нибудь грош и прячешь его подальше, чтоб мы не нашли.
Хараламбос опустил голову. Ох, этот холод его погубит!
А Илиас перестал искать деньги, ему, видно, не хотелось огорчать мать.
Старик бесшумно, как кошка, прокрался к двери и молча выскользнул из комнаты.
2
Как только Сарантис услышал шаги Никоса во дворе, он сунул в рот недоеденный кусок хлеба и бросился догонять приятеля. Но, выскочив во двор, он увидел в дверях соседней квартиры Клио и остановился, растерянно улыбаясь.
— Добрый день, Клио, — сказал он, дожевывая хлеб и теребя в руке кепку.
Девушка недовольно передернула плечами.
Клио была вылитая мать, тоже тонкая, узкогрудая, с резко выступавшими скулами на впалых щеках. Целых два года носила она все ту же темную шерстяную кофточку. Волосы она стягивала на затылке в пучок так туго, что казалось, они могут вырваться с корнем.
Клио хотела было вернуться в комнату, но передумала.
— Спешу догнать твоего брата, — продолжал Сарантис и, сделав шаг, опять остановился. Он решил, что девушка его поджидала, и не мог понять, зачем он ей понадобился. — Я тебе нужен, Клио?
— Да, — ответила она.
Клио давно его избегала. Живя в одном дворе, они при встрече не обменивались даже ничего не значащими словами. Сарантис чувствовал, что девушка его презирает, но не мог понять за что и не терял надежды, что она все же смягчится, изменит к нему отношение и они станут друзьями.
Вот уже почти два года, как Сарантис снимал комнатушку у тетушки Урании. Он пришел к ней впервые однажды утром, когда она морила клопов, вспоминая беспрерывно своего мужа, который ворчал, что эти паразиты не дают ему спать по ночам. Новый жилец успел оглядеть крошечную комнатушку, выдвинуть и задвинуть ящики комода и теперь стоял в нерешительности.
— Для одного человека места достаточно, — сказала хозяйка.
— Здесь даже окна нет…
— Ты чем занимаешься?
— Я рабочий.
— Тогда, паренек, нечего привередничать… Тебе ведь лишь бы было где отоспаться… А что касается всяких услуг, спроси обо мне соседей… Мой покойный муж, Маркос, столько лет прожил со мной как у Христа за пазухой… Ох! В наше время редко встретишь хорошую хозяйку… — И Урания долго не закрывала рта, стараясь убедить юношу снять каморку, пустовавшую уже три месяца.
Сарантис в тот же вечер перебрался в дом к Урании. Хозяйка пришла помочь ему устроиться. Она разложила в комоде его белье. Несколько рубашек, пара почти новых ботинок, грязные носки, майки — все вперемешку было засунуто в чемодан. А на дне лежали какие-то старые книги с потрепанными обложками. Урания постояла над ними в недоумении. Взяла одну из них в руки.
— Нет ли у тебя «Женевьевы»? — спросила она.
Он отобрал у нее книгу и закрыл чемодан.
— Не трогайте ничего, — сказал он.
— Ба, сроду не притронусь! Разрази меня гром, — проворчала Урания и ушла из комнаты.
Через замочную скважину наблюдала она за новым жильцом, пока он не погасил у себя свет. Для нее было развлечением подсматривать за своими квартирантами и совать нос в их дела. Видя, что Сарантис читает по вечерам, она недоумевала: «И что это за человек? Целый день убивается на заводе и вместо того, чтобы пойти вечером куда-нибудь развлечься, портит себе глаза, читает какие-то никчемные книжонки!» Но Сарантис всегда запирал чемодан, и она не могла удовлетворить свое любопытство.
Очень скоро Сарантис подружился с семьей Саккасов. Веселый, добродушный парень, словоохотливый, он часто подсаживался к Мариго, которая относилась к нему с симпатией, и рассказывал ей какую-нибудь историю. У него даже хватало терпения выслушивать нытье Хараламбоса. С Никосом, хотя тот был моложе его, их связывала глубокая дружба. Они работали на одном заводе, и открытый характер Никоса привлекал Сарантиса. Только Клио его избегала. Стоило ему наведаться к Саккасам, как девушка делала вид, что очень занята, и исчезала из комнаты.
Одна сцена в доме Саккасов, свидетелем которой оказался случайно Сарантис, открыла ему глаза на драму этой семьи. Как-то летом, в воскресенье утром Сарантис услышал у соседей какой-то странный шум и побежал узнать, что случилось. Дверь в их квартиру была открыта. Мариго лежала на диване, закрыв лицо руками. Рядом стоял понурившись испуганный Харамбос и, почесывая в затылке, бормотал:
— Не надо, Мариго, не надо!..
Илиас, Никос и Клио говорили все разом, так что ничего нельзя было понять. Никто не обратил внимания на Сарантиса, остановившегося на пороге.
— Помолчите минутку, надо же узнать, что случилось, — сказал Илиас брату и сестре. — Мама, что с тобой, почему ты так кричала?
Мариго, отняв руки от лица, не сводила глаз с мужа.
— Зачем ты это сделал, Хараламбос? Зачем? Неужели у тебя душа не болит?
— Успокойся, Мариго. А то тебя чего доброго удар хватит, — жалобно причитал старик.
— Боже мой! До чего ты докатился!
Хараламбос боязливо взглянул на детей, и по щекам его потекли слезы.
— Чем я, несчастный, виноват? Она меня вгонит в гроб, в гроб…
— Боже, как только ты ухитряешься слезы из себя выдавливать?! — Мариго схватила за руку Никоса. — Сынок, мы должны принять меры.
Никос подошел к Хараламбосу, продолжавшему стоять в растерянности, и робко прикоснулся к его плечу.
— Отец, ты что, опять взял деньги из ящика комода?
— Нет, чтоб мне сквозь землю провалиться. Да разве я, сынок, притронусь к деньгам? Лучше пусть мне руку отрубят!
— Почему, Хараламбос, у тебя не хватает духу признаться во всем? — в отчаянии закричала Мариго, привстав с дивана. — Уж эти длинные костлявые ручищи!.. Он вытащил из сундука одеяла и продал их, — добавила она.
— Вот негодяй! Что ему ни попадись на глаза, все стянет! — захохотал Илиас.
— Ты смеешься, Илиас! А что мы зимой будем делать?
— Мне на это наплевать! — ответил Илиас и развалился на диване в ногах у матери.
Между тем Хараламбос, порывшись в карманах, вытащил оттуда лист бумаги, на котором было напечатано что-то на машинке.
— Пожалуйста, вот договор, Мариго. Не думай, что я тебя обманываю.
Тут Никос подскочил к Хараламбосу и, схватив его за плечи, хорошенько встряхнул. Худой, ниже Илиаса ростом, он был очень похож на отца. Особенно когда шел по улице, опустив голову.
