Заработали тормозные двигатели второй оболочки, началась болтанка… и все усиливалась, пока они прогорали и раскалывалась вторая скорлупа. Десантник потому остается жив, что оболочка его капсулы не только гасит скорость его падения, но и дурит радары; там на экранах такие помехи получаются, что никто не разберет, что валится с неба — человек ли, бомба или что иное. Достаточно, чтобы у артиллеристов спятили все компьютеры… да так с ними обычно и бывает.
А чтобы было веселее, непосредственно после отстрела десанта корабль сбрасывает еще серию яиц-муляжей, те летят быстрее, потому что не снимают оболочек. Прилетают на землю первыми, взрываются, открывая «окошко», могут даже работать транспондерами, сбивать с толку ракеты — в общем, делают массу дел, добавляя хлопот тем, кто организовывает нам внизу торжественный прием.
Тем временем корабль берет пеленг на радиомаяк комвзвода, игнорируя радарный шум, и вычисляет точку приземления для дальнейшего использования.
Когда отошла вторая оболочка, третья автоматически раскрыла первый парашют. Он просуществовал недолго, да и не должен был жить вечно; один добрый крепкий рывок в несколько g, и он летит своей дорогой. А я своей. Второй парашют живет чуть подольше, а третий — совсем долгожитель. В капсуле стало жарковато, и я начал думать о приземлении.
Третью оболочку сорвало вместе с последним парашютом, и теперь вокруг меня ничего не было, только бронированный скафандр да пластиковое яйцо. Я по-прежнему был связан по рукам и ногам; пришла пора определиться, как и где я собираюсь сесть. Не двигая руками (я и не смог бы), я большим пальцем нажал кнопку и прочитал показания, которые вывели на внутреннюю поверхность шлема.
Миля и восемь десятых… Чуть ближе, чем мне хотелось бы, особенно в одиночку. Внутреннее яйцо падало с постоянной скоростью, сидеть в нем больше не было смысла. Судя по температуре оболочки, оно еще не скоро откроется, так что я перекинул тумблер большим пальцем другой руки и избавился от оков.
Первый заряд разрезал все ремни; второй расколол пластик оболочки на восемь частей, и вот я снаружи, сижу на воздухе и наконец-то вижу! Все восемь кусков оболочки, кроме маленького осколка, через который я получал данные, металлизированы и дают на экране радара такой же сигнал, как и человек в боевом доспехе. Любой обозреватель, живой или кибернетический, сейчас рыдает, пытаясь отсортировать меня от обломков, летящих сверху, снизу, вокруг. Во время обучения пехотинцу дают посмотреть и на радаре, и собственными глазами, как это выглядит с земли, для того чтобы потом не чувствовать себя голым в полете. Легко запаниковать, открыть парашют раньше времени и превратиться в «сидячую утку» (кстати, а утки сидят? А если сидят, то зачем?) или вовсе не открыть парашют и переломать себе ноги, а то и спину вместе с шеей.
Я потянулся, прогоняя судорогу, огляделся по сторонам… затем вновь сложился пополам и выпрямился снова, но уже лицом вниз, словно ныряющий лебедь. Внизу, как и ожидалось, была ночь, но если привыкнуть пользоваться инфравизорами, то разглядеть кое-что можно. Практически подо мной находилась река, разрезающая город по диагонали. Судя по яркости свечения, температура воды была выше, чем почвы. Мне было плевать, на каком берегу оказаться, лишь бы не между ними. Не хочу терять время.
Я заметил вспышку справа примерно на моей высоте. Какой-то недружелюбно настроенный местный житель сжег один из обломков моего яйца. Так что я тут же раскрыл первый парашют, чтобы по возможности убраться с поля зрения его радара, если парню вздумается отследить падение всех обломков. Я приготовился к рывку, получил его и секунд двадцать плавно спускался, прежде чем отстегнуть парашют. Не хотелось привлекать к себе излишнего внимания.
Должно быть, все получилось. Я не сгорел.
Еще футов через шестьсот я раскрыл второй парашют… и очень быстро понял, что меня несет прямиком в реку, сообразил, что пролечу над плоской крышей какого-то склада или чего-то вроде того на высоте в сотню футов. Отстрелил парашют и в целом неплохо приземлился на крышу при помощи двигателей скафандра. В тот момент, когда я закончил подпрыгивать, я брал пеленг сержанта Джелала.
Оказалось, берег я выбрал не тот. Отметка на кольце компаса внутри шлема находилась на юге, я же забрал далеко на север. Определив расстояние и координаты ближайшего командира отделения, выяснил, что он всего лишь в миле от меня, вызвал его:
— Ас, выравнивай цепь!
Бросил себе за спину бомбу — и все это на пути к краю крыши — и сиганул через реку. Ответ Аса я знал заранее. Именно он должен был занимать мой нынешний пост, но не захотел расставаться с отделением. Правда, принимать от меня приказы он тоже не желал.
Склад позади меня взлетел на воздух, взрывная волна догнала меня на середине реки, а не за укрытием из соседних зданий, как положено. Гироскоп взбесился, я был очень близок к кувырку. Я же установил взрыватель на пятнадцать секунд… или нет? Кажется, я перевозбудился, а это самое худшее, что ты можешь придумать в десанте. «Как на учениях» — вот как надо, Джелли меня предупреждал. Не жалей времени и сделай все, как надо, даже если на это уйдут лишние полсекунды.
После приземления я вновь вызвал Аса и вновь приказал ему перестроить отделение. Он не ответил, он уже занимался этим. Пусть его. Пока Ас делает свое дело, я смирюсь с его грубостью… пока. Но на борту (если Джелли оставит меня в помощниках командира) мы выберем себе тихое местечко и выясним, кто из нас главный. Он — полновесный капрал, я же только исполняющий обязанности, но он ниже меня по должности, а в боевой обстановке нельзя постоянно отвлекаться на дерзости подчиненных.
Времени думать об отношениях с Асом у меня не было; прыгая через реку, я заметил смачную цель и захотел добраться до нее раньше остальных — симпатичное скопление зданий на холме. Храмы какие-нибудь… или дворцы. Они стояли в нескольких милях от зоны высадки, но первое правило операции «раздави-и-беги» гласит: половину боезапаса потрать на то, что находится за пределами района охвата. Тогда противнику труднее понять, куда направлена атака. Второе и третье правила о том, чтобы не стоять на месте и делать все по-быстрому. Противника всегда гораздо больше, чем своих. Тебя спасет неожиданность и скорость.
Еще беседуя с Асом, я приготовил ракетомет, но на самом интересном месте до меня докатился голос Джелли на частоте подразделения.
— Взво-од!.. Прыжками!.. Марш!
Эхом откликнулся мой начальник, сержант Джонсон:
— Прыжками!.. Нечетные! Марш!
Мне осталось секунд двадцать, так что я вспрыгнул на здание неподалеку, положил ракетомет на плечо, отыскал цель и нажал на первую гашетку, чтобы ракета взглянула на свою мишень. Потом нажал вторую гашетку, проводил снаряд взглядом и спрыгнул вниз.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
