что-то, что меня
по-настоящему беспокоило.
Влад улыбался, а в его глазах плясали теплые искорки.
– Знаешь что? Иногда, если тебе хочется заорать, то надо так и сделать.
Он открыл бутылку пива и точным броском отправил крышку в коробку в углу комнаты. Пользуясь случаем, я придвинулся к нему поближе, чтобы чуть-чуть касаться его коленом. Он этого, кажется, не заметил.
– Мне кажется, ты вообще ничего не боишься. Когда я вижу, как ты несешься на полной скорости боком на бетонную стену, в этом дыму, я иногда просто в ужас прихожу. Меня это еще в прошлом сезоне впечатлило: вроде такой пиздюк, а гоняешь, как настоящий монстр. – Влад усмехнулся. – Глупо, наверное. Когда в записи смотришь – это все даже не выглядит таким уж сложным. А вживую каждый раз страшно.
– Я не пиздюк, – в шутку обиделся я. – Мне двадцать три. Будет.
И добавил:
– И на самом деле я боюсь.
Он внимательно смотрел на меня.
– Правда?
– Правда. Иногда даже очень. Бывает, даже из машины сразу не выхожу, потому что ноги дрожат. Только Саше не говори. Он и так все время твердит, что я, конечно, хорош, но эмоционально нестабилен.
Мы засмеялись. Мне было хорошо с ним. Так хорошо, как уже давно – а может и никогда – ни с кем не было.
Я сделал хороший глоток пива и спросил:
– Ну а ты? Чего ты боишься?
Влад помолчал, глядя на синхронно скользящие по экрану машины. И ответил:
– Не знаю даже. Умереть в одиночестве, наверное, было бы страшно. Или жить долго, но несчастливо. Еще, кстати, неизвестно, что хуже. Не знаю. – Он вздохнул. – А может быть, я боюсь, что мне никогда смелости не хватит тебе сказать, как сильно ты мне нравишься. И что я с прошлого года глаз от тебя не могу оторвать.
Я остолбенел.
– Саша ведь меня несколько лет звал, а тут я сам к нему пришел. Представляешь, как он удивился?
Он отрешенно смотрел куда-то в сторону, как будто все сказанное вообще ко мне не относилось. Потом все-таки взглянул на меня, потормошил за плечо и снова вздохнул.
– Ты прости. Наверное, для тебя это все дичь какая-то. Для меня, честно говоря, это тоже дичь, Рома. Но это факт. Ты мне нравишься, серьезно, как-то по особенному. И я отлично понимаю, что у всего этого нет никаких шансов ни на что. – Он помолчал. – Но тачку я тебе построю такую, что ты на ней всех разъебешь, без шуток.
Я не мог выдавить ни звука.
– Не переживай, если что. Приставать не буду, – он усмехнулся. – Я к этой хуйне еще сам не привык. Со мной такое впервые.
Я молчал. Не хотел давать словам разрушить всю эту внезапную магию. Поэтому я просто отставил бутылку, залез с ногами на диван, крепко обнял Влада и зарылся носом ему в шею.
– Ты мне тоже нравишься, – шепнул я ему едва слышно. – И я тоже не знаю, что мне с этим делать.
Он в ответ только крепче прижал меня к себе. Я чувствовал, как он гладит меня по спине и осторожно вдыхает запах волос, и что-то глубоко внутри меня замирало от нежности.
– Значит, выбора у нас нет, – наконец отшутился он. – Придется просто смотреть гонку. К сожалению, там как раз начинается твой эпический заезд.
Я откинулся на спинку дивана, и мы церемонно звякнули бутылками.
– Давай, за твою победу, – усмехнулся Влад, зная, что тот чувак из «Синтека» уже через минуту безжалостно раскатает меня вхлам.
В отместку я чувствительно ткнул его локтем в бок.
***
– Парни!
Саша быстро шел к нам по просторному гаражу «Форварда». По его резким движениям и поджатым губам было видно, что случилось что-то нехорошее.
– Нужно поговорить. Рома, сначала с тобой.
Влад кивнул, сдернул со стула куртку и молча вышел на улицу. Остальные механики недавно вышли перекусить и больше в гараже никого не было.
Саша протянул мне вчетверо сложенный листок: это была распечатка с камер в нашем боксе на гонке. Я это понял еще до того, как развернул его. Никаких сомнений, кто был и что делал на фото, быть не могло; я и не подозревал, что эти чертовы камеры снимают все в 4К.
Меня затрясло. Я вернул ему бумагу.
Саша заговорил негромко – он вообще редко повышал голос – но сейчас по его тону и так все было понятно.
– Рома…– Он тщательно подбирал слова. – Понимаешь… То, как ты откатал прошлый сезон. И то, как ты катаешь этот… Ты показываешь слишком хорошие результаты для новичка, чтобы все это просрать вот так. – Он тряхнул листком. – Я все это потер, если что. Даже карты памяти уничтожил. Сожгу и эту бумажку, никто ничего не увидит. Но я тебя прошу… Пусть этого больше не повторится, никогда.
Я кивнул и хотел что-то сказать, но он жестом остановил меня:
– Дело не в тебе и не в нем. Всей команде был бы пиздец, если бы это вылезло где-то! Ты представляешь, что это такое? У нас же не Америка тут, нас живьем закопают. Огромная удача, что мы организаторы, что это была наша собственная камера, и что этого никто не увидел раньше меня!
Убрав этот проклятый лист в карман, Саша взял меня за плечи обеими руками и заставил посмотреть ему в глаза. Его тяжелый и цепкий взгляд я выдержал с большим трудом.
– Саша, прости, это не повторится, – хрипло сказал я. – И Влад ни при чем, это я…
– Без разницы, – отрезал он. – С Владом я еще поговорю.
Он поймал мой взгляд, полный паники, и успокоил:
– Нет, я не хочу терять ни тебя, ни его. Ни за что. Таких инженеров, как он, на всю страну дай бог пять человек, я годами за ним гонялся. Все спокойно решим, без драмы. И про это мы сейчас забудем: все, ничего не было, ясно? А ты помни, если будут проблемы – ты всегда можешь прийти ко мне, и я всегда тебя поддержу. Мы одна команда с тобой, и я в любом случае на твоей стороне, что бы ни случилось, ты понял?
Я эхом ответил: я понял. И на клееных ногах пошел прочь, не понимая куда и зачем иду.
***
У нас был перерыв в несколько недель между этапами. Мы почти каждый день возились в гараже. Влад не обязан был вообще тут находиться, но регулярно приезжал помочь. Ему было по кайфу как копаться в моторе, так и настраивать
