Я проснулся рано утром. Потянувшись, я сразу же вспомнил о своих травмах. Они всегда возвращаются ко мне с пробуждением. Утренний завтрак доводит меня до тошноты. Умывшись, я надеваю черный спортивный костюм из полиэстера. Направляюсь к выходу. Проходя мимо полки с фотографиями, я впервые за долгое время обращаю внимание на то, что они повернуты ко мне тыльной стороной рамки. Я вспомнил, почему так сделал, и положил их изображением вниз.
Я доехал до гаража на автобусе. Как иронично: есть большой гараж, но нет даже намека на автомобиль. Я открыл ворота и быстро зашел внутрь, незамедлительно закрыл их за собой на две защелки. В полнейшей темноте нащупал кнопку выключателя.
Тусклая лампа с трудом освещала помещение. Каждый раз я чувствую удовлетворение от встречающей меня картины: чистое, аккуратное помещение с большим шкафом у стены. В самом центре стоит манекен. Я купил его всего неделю назад, но он уже изрядно потрепан. Я открыл шкаф и достал железную биту, предназначенную явно не для бейсбола. Медленно подхожу к манекену и прикрепляю к его голове фотографию, сделанную мною тайком при уходе с вечеринки. Я наношу сокрушительный удар по голове и манекен тут же трескается в области виска. Я хочу еще. После второго удара шея надламывается и голова отпадает. Это зрелище вводит меня в исступление. Я наношу беспорядочные удары по туловищу, пока от него не остаются кусочки пластмассы, и кричу изо всех сил. Чем больше злобы проникает в мою душу, тем сильнее я хочу крови. Перевернуть свой внутренний, а, может быть, и реальный мир. Разрушить иллюзорную разницу между людьми. Уничтожить мнимое равенство, при котором сильный не может подавлять слабого, но слабому дозволено все, потому что это решили другие слабые.
Я готов.
НАЙДЖЕЛ
Глава 4. Потеря
Сентябрь.
Шестьдесят три. Все будет хорошо, это временно. Шестьдесят пять. Мной овладевает паника. Я теряю деньги, сыграв на понижение, но рынок еще может развернуться.
В кабинет врывается Боб с криками:
– Шона задержали по подозрению в изнасиловании!
Семьдесят.
– Подожди, – в стрессовых ситуациях я стараюсь сохранять хладнокровие, – откуда ты узнал?
– Он сам мне позвонил, попросил найти ему адвоката!
– Тебе известно, что именно он натворил?
Я понимаю, что наша команда стремительно рушится.
– Я почти ничего не смог расслышать через его рыдания…
– Подожди, мы сейчас говорим о Шоне? Рыдал?! – я был шокирован. – Тогда все действительно очень плохо, прости, продолжай.
– Насколько я понял, вчера он снял себе девчонку и здорово переборщил, – у Боба тряслись руки, – сейчас она в больнице.
– Похоже, мы остались втроем, – обреченно сказал я, – Гарольд со мной до конца. А ты? Ты же меня не бросишь?
– Прости, Найджел, я ухожу. Мы притягиваем к себе несчастье. Слышал, что случилось с Аланом? – Роберт был на грани истерики.
– И что же?
– Его и Джин нашли убитыми в собственной квартире! Какого черта он поехал в Портленд?!
– Идея Джин и Алана была довольно бредовой, поэтому неудивительно. Все будет хорошо, доверься мне! – я откровенно напирал на Боба.
– Извини, нет. Прощай.
Он закрыл за собой дверь. Его шаги слились с шумом на этаже. Теперь придется переезжать в кабинет поменьше.
Сегодня я решил уйти еще раньше, чем обычно. Необходимо было все обдумать. Я решил пройти пешком столько, сколько смогу. Испытывая на себе всю ненависть палящего солнца, ощущая капельки пота, что впитывались в ткань моего костюма, я шел дальше.
На своем пути я встречал разных людей. Мужчина вышел из церкви и плюнул попрошайке в стаканчик с мелочью. Я видел, как сбили пожилую женщину, которая переходила дорогу на зеленый сигнал светофора.
Слева от себя я заметил сидящую на скамейке девушку. Из-за слез у нее потекла тушь. Я купил две бутылки воды в магазинчике неподалеку и подошел к ней. Когда я наклонился и протянул бутылку, она испугалась и попыталась вытереть заплаканное лицо. Бедняжка забыла о том, что находится на улице, где полно народу. Она достала из сумочки салфетку и стала приводить себя в порядок. Я смотрел на нее, не моргая. Мне было жаль ее. Я непреодолимо хотел помочь. Помочь незнакомому человеку. Я решил спросить о ее проблемах, но она заговорила первой:
– Спасибо, мистер.
– Перестань, какой я тебе «мистер»? – спросил я с усмешкой. – Наверняка, я старше тебя всего на несколько лет.
– Мне двадцать.
– Что ж, на восемь лет, но это неважно. Как тебя зовут?
– Эмми.
– Очень приятно, а меня зовут Найджел. Что случилось?
– Ничего… все в порядке, просто сильно устала.
– Эмми, обычно, когда люди устают, они идут домой, а не рыдают на улице. Ты милая девушка, и я хочу помочь, вот и все.
– Меня… – она снова зарыдала, – меня бросили! Человек, которого я любила четыре года, бросил меня!
Я снова зажег фитиль.
– И это все?
– Что значит «все»? – она возмутилась. – Мою любовь растоптали. Вам нужно что-то еще?
– А я никогда никого не любил, что из этого хуже?
В миг ее лицо изменилось. Она поняла.
Я похлопал ее по плечу и еще раз посмотрел в ее большие глаза изумрудного цвета. Я получил то, что хотел. Она успокоилась. Пора навестить Шона.
Но я не успел.
Он покончил с собой в камере. К нему никто не приходил. Он был в одиночке. Но был один телефонный звонок. Кто же ему позвонил?
Глава 5. Интрижка
Октябрь.
У меня выходной. Мы с моим другом, Гарольдом (на нем белая рубашка с мелким узором, брюки баклажанового цвета и классические черные туфли), идем в бар.
Вчера я заработал двадцать тысяч долларов на сделке. От этого я слегка подавлен, поскольку хотел заработать сорок. Мы едем на новенькой BMW, за рулем мой шофер – Келли Блэкси. Дурацкое имя, однако это не мешает ему превосходно водить машину.
Оказавшись на месте, мы садимся за столик и заказываем выпить. После первой стопки я обращаюсь к Гарольду:
– Как ты думаешь, почему людей привлекает религия?
– Ммм… наверное, потому что они не хотят быть одинокими. – ответил озадаченный Гарольд. – А какие у тебя мысли на этот счет?
– Ты действительно хочешь это знать?
– Да, конечно.
– Мое мнение: человек хочет быть частью чего-то большего. Библейские мотивы опьяняют. Представь: вся твоя жизнь становится оправданной. Все это – испытание Божье, независимо от того, сколько ты проживешь. Доживая свой последний час, ты будешь знать, что это – часть большого плана.
– Но ведь люди сами могут ставить себе цели и добиваться их на протяжении всей своей жизни? – возразил Гарольд.
– Да, но это сложно. Много ли людей живут своей мечтой? Два-три процента? Например, ты, Гарольд. У тебя есть мечта?
– Есть одна, – смущенно ответил он, – но я не хочу о ней говорить.
– Дело твоё.
– Найджел, мне интересно твое мнение по одной теме… – замявшись, сказал Гарольд.
– Ну же, не томи, скоро принесут еще выпить, – я всячески подталкивал Гарольда к разговору.
– Я заметил одну интересную вещь, – он слегка подался вперед, переживая, что нас услышат за другими столиками, – люди всю жизнь работают за еду и кров, чтобы просто умереть позже других…
– Подкину еще пару центов в твою мысленную копилку, – в этот момент я достал несколько монет из внутреннего кармана пиджака (я всегда ношу пару монет в костюме) и положил их на стол, – меня мучает вопрос: зачем молодые пары заводят детей, не имея должных средств и жизненного опыта? – я медленно двигаю одну монетку в сторону Гарольда. – Чтобы обречь их на жизнь, полную бессмысленной суеты и катастрофического безденежья. А потом узнать, что их ненаглядный сынок уже успел попасть в кучу передряг и умереть от передозировки на своей съемной квартире из-за багажа комплексов и проблем?
– Зачем вообще жить, если у тебя нет цели? К чему так долго мучиться, страдать от болезней, терпеть других, когда можно избавиться от всего этого с помощью обычной веревки?
– Верно, – я активно поддерживал диалог, но понимал, что полное осознание сказанного Гарольдом придет ко мне позже, – я считаю, что цель должна быть правильной. Часто люди, которые решают уйти из жизни, уходят лишь потому, что добились желаемого, добились той «цели», к которой шли, и им больше нечего делать. Все просто.
– А разве умереть рано, сделав все, что хотел, плохо? – Гарольд впервые за пять минут посмотрел мне в глаза. Мне стало не по себе.
– Даже не знаю… – я задумался. – Многие боятся оставить любимых людей в одиночестве. Они действительно любят. Им нравится, что хоть кто-то не одинок, даже если ради этого приходится отдавать всего себя.
– Я считаю, что такое поведение отражает всю эгоистичную натуру человека, – Гарольд начал активно спорить из-за спиртного, – они просто не представляют жизнь других людей без себя. О нет! «Как же я буду жить без своего любимого? Без моего милого Чарли?!» Да свободно она будет жить! Возможно, она специально романтизировала кончину бедного Чарли, чтобы утешать себя с другим мужиком.
