другими отроками даже пойдёт ему на пользу. А уж то, что парни сами не откажутся приглядеть за пленником — сомнений не было. Любви и уважения к нему у тех за две луны не прибавилось. Хотя на какое-то время они потеряли к вельдчонку интерес: когда появился в детинце внук древнерского старосты Брамир. Мальчишка даже поначалу напоминал Младе Рогла — так же сторонился всех, зыркал исподлобья и молчал. Но, в отличие от него, не стремился усердно внять воинскому мастерству, раз уж случилась такая оказия. Он был полностью поглощён своим горем и, не являясь пленником, чувствовал себя не менее несчастным. Всё-то ему чудилось, что при любом удобном случае Хальвдан его убьёт — не поручит кому-то, а расправится собственными руками. Только верег, похоже, позабыл о нём сразу после того, как привёз в детинец. Млада скоро оставила попытки чему-нибудь обучить Брамира — раз душа не лежит, так хоть кол ему на голове теши. А мастера терпели бездельника по принуждению.
До того, как вельда снова посадили в темницу, показалось, что с Брамиром они сдружатся — пусть и враги по крови, а общее незавидное положение в дружине их как будто сближало. Но этого не произошло. Предвзятость древнера к Роглу оказалась куда сильнее, чем виделось поначалу. А может, и отроки подсобили: напели ему в уши чего хорошего. Чуть пообвыкшись, Брамир прибился к однажды помятому Юрско и перед походом твёрдо пообещал Младе, что будет лично следить за вельдом. Только, думается, Рогл легко смог бы его одолеть, случись какая потасовка.
Так или иначе, надлежащий надзор вельдчонку был покамест обеспечен. Потому Млада не покидала своего места в коннице. А старшины не гнали — даже Бажан, однажды обернувшись, ничего не сказал, когда увидел её.
Войско неспешно текло по Южному тракту, а затем свернуло на юго-запад и вошло под зыбкую тень молодого перелеска. Кмети за спиной от скуки то и дело негромко переговаривались между собой. Большей частью это были разговоры о том, что ждёт войско в бою. Дом они начнут вспоминать гораздо позже, когда навалится усталость и мимолётная тоска по простому уюту дружинных изб.
— Сгинем… — с придыханием сказал позади Млады один кметь. — А вдруг сгинем там все? Вельдов-то, погляди, почти вдвое больше нашего.
— Язык бы твой поганый отрезать, коломес! Думай, что говоришь-то! Нас не для того столько лет в дружине учили, чтобы мы потом все сгинули, — второй гадливо сплюнул. — Вот и угораздило же встать рядом с тобой. Теперь всю дорогу нытьё слушать.
Его собеседник только вздохнул.
— Князь торопится. Видишь, как торопится после того, как его чуть не убили? Вот говорю тебе: боком нам это выйдет. Да про вельдов что болтают-то — слыхал ведь! А жрец их — колдун! Точно.
— Заткнись, добром тебя прошу! И так в брюхе урчит, до привала идтить и идтить, а от тебя ещё тошнее. Я подыхать в вельдском лагере не собираюсь, да и тебе советую мысли такие бросить. Боги-то, они всё видят. Приберут тебя к рукам — уж больно ты в нави рвёшься, как я погляжу.
Млада беззвучно усмехнулась. Ещё немного — и сцепятся, чего доброго. Но, видно, не только её голову посетила такая мысль. Откуда ни возьмись, к дружинникам подъехал сотник Гордей, назначенный вместо погибшего Навоя, и, смерив болтунов взглядом, цыкнул:
— Я вас обоих за нужное место вздёрну, ещё будете мне тут препираться!
Кмети потупили взгляды и отвернулись друг от друга. Так-то лучше. Свои страхи лучше держать при себе, а не смущать ими умы товарищей. Уж бой покажет, кто чего стоит.
На короткое время вокруг всё смолкло, а потому слова Бажана прозвучали достаточно громко для того, чтобы Млада их услышала. Возможно, услышали и другие, но ничьего, кроме её, внимания тихий разговор воевод, похоже, не привлёк. А она, уловив в голосе Бажана необычную тревогу, прислушалась.
— Значит, не успели… — едва повернув голову к Хальвдану, проговорил он. — Или помочь не захотели. Паршиво.
Верег только передёрнул плечами и оглянулся. Млада пустым взглядом уставилась мимо него, будто всецело поглощенная своими мыслями. Но как только он отвернулся, тихонько подъехала ближе.
— Человек, которого ты отправил, надёжный? — чуть погодя ответил Хальвдан. — Не мог запить в каком трактире по дороге?
— Шутишь?
— Почему же? Всяко случается.
Бажан окинул верега долгим взглядом и снова посмотрел перед собой.
— Человек надёжный, довёз письмо в целости — я уверен. Но столько времени прошло. Знать, без толку это всё. Прав был Кирилл.
— Посмотрим.
Бажан сказал ещё что-то, но так неразборчиво, что расслышать это можно было бы, только просунув голову между воеводами. Да и остальное, о чём они говорили, для Млады осталось загадкой. Ни одного имени, ни одного места названо так и не было. Но значительность, с которой они упомянули о неком письме, заставило ещё некоторое время ехать нарочно к ним поближе. Но, видно, сказав друг другу всё, что нужно, Хальвдан и Бажан снова замолчали. А позже верег и вовсе уехал в хвост дружины и долго не возвращался.
Войско продолжало двигаться в сторону Беглицы, но его неповоротливая махина доберётся туда в лучшем случае к концу следующего дня. А то и позже. Дорога через веси Рысей была наезженной и широкой, а всё ж до Южного тракта ей далеко. К тому же непогода расходилась всё сильнее, к сумеркам небо затянуло плотнее, и снег падал почти непроглядной стеной. Казалось даже, что деревья прямо на глазах всё больше тонут в сугробах. И верхом-то ехать трудно, а уж пешим воинам приходилось и того хуже.
Для первого привала выбрали обширную вырубку неподалёку от безымянной речушки, больше похожей на ручей, которая торопливо бежала на восток, чтобы влиться в Нейру. Вода в неглубоком русле едва слышно журчала под тонкой коркой прозрачного ледка — и курица перьев на намочит. Но для того, чтобы напоить коней, вполне достаточно.
Ватажники споро расползлись по занесённому снегом лугу. Кто-то на нём не поместился, и пришлось располагаться под деревьями. Но первый отдых всё равно приободрил и обрадовал мужиков ополчения, ещё не привыкших к долгим переходам. С наступлением зимы те прочно осели в своих домах, пока Асташ не созвал в путь.
