Среди простора были разбросаны статуи, словно их творец возводил скульптуры в диком порыве, не думая, кто их увидит. Там, конечно, были фейри — размером как живые, на лицах был ужас. Это было его любимое выражение лица.
Одна была похожа на женщину, которую я видела на вечеринке Двора Крыльев — на плече ее платья была пришита сова. Ее глаза были огромными, губы приоткрылись в ужасе.
Мои ноги стучали по земле и мху, сердце колотилось в груди, было тяжело дышать достаточно быстро, и ноги кричали мне замедлиться. Я не осмеливалась. Скуврель бежал со мной, мы поднялись на следующий холм, и я оглянулась.
Когда он говорил, что нас преследовали мертвецы, я не поверила ему, но жуткая армия теней доказала, что я ошиблась. Они ехали на мерцающих зверях: лисах и оленях, единорогах и фениксах, гончих и рысях, на бегающих птицах, которых я не знала, даже на змее с телом толще нашего сарая для коз. На каждой спине было один-два, а то и пять мертвецов. Они были почти прозрачными, но обрамленными светлым сиянием, и даже издалека я видела, что в их руках было полно оружия.
Я охнула при виде одного из них. Его крылья были знакомыми — одно было темным, похожим на крыло летучей мыши, другое — белым с перьями птицы. Старый Равновесие. Скуврель не врал — мертвые охотились на нас.
Во главе бежала стая голубых призраков псов. Каждый был больше дома, в котором я росла. Их груди были широкими, мышцы выпирали. Свет луны сверкал на клыках ближайшего. Они бежали, слюна летела из раскрытых пастей.
На одном из псов сидела огромная фигура с рогами как у барана и голый по пояс. Его тело было с рядами шипов, как на кусте роз, они начинались у его шеи и становились почти когтями у костяшек и пояса штанов. Длинный хвост с крючком на конце метался в воздухе, словно что-то волновало его. Его кожа была голубой, как молоко, но глаза сияли жутко оранжевым. Голубые татуировки извивались на коже с шипами, его голова была обрита, и только полоска волос по центру была заплетена в длинную косу, которая разделялась у его плеча на четыре равные косички, как на конце хлыста. Его длинные острые уши фейри украшали кольца из костей.
Я могла поклясться, что он через расстояние поймал мой взгляд.
Я поежилась от вида.
— Постойте, — выдавила я. — Мы можем уйти в другой мир. Я вытащу меч.
— Не на Дикой охоте, — сказал Скуврель. Он не выглядел уставшим, но его дыхание вырывалось быстро. — Магия не сработает на Дикой охоте, если ее не запасли.
— Я должна попробовать! — я вытащила меч и рассекла воздух. Снова. Еще раз.
Ничего.
Ругаясь, я сунула меч за пояс, и Скуврель схватил меня за руку и потащил за собой.
— Беги, тараканчик, — кричала мне сестра. — Беги, беги, беги!
— Тихо, — прорычала я. — Ты не на том месте, чтобы смеяться.
— Разве? Ты поймала меня, но не победила. Пророчество не исполнено. Мои армии все еще громят мир смертных. Что ты теперь можешь?
Я игнорировала ее, но страх пронзил меня. Я не могла думать сейчас о том, какими точными были ее слова.
Рожки зазвучали снова, и мурашки бежали по моим ногам.
— Сюда, — выдохнул Скуврель.
— Мы можем на чем-нибудь ехать? — выдавила я.
— Если найдем что-нибудь. Все будет убегать. Фейри и звери. Они будут уничтожать тех, кого поймают, превращать в камень или тащить к Двери Жути.
Те статуи… с ужасом на лицах… были теми, кто превратился в камень?
— Что за Дверь Жути?
Моя сестра стала смеяться, и смех был безумным.
— Скажи ей, Валет. Расскажи о Двери Жути. О том, что будет, если Дикая охота поймает ее.
Лицо Скувреля было каменным, он тянул меня среди нежных цветов. Зловещие тени плясали на его щеках, лепестки дрожали от ветра.
— Не слушай Леди Кубков, Кошмарик. Я знаю место недалеко отсюда. Нужно быть быстрыми и сильными сердцем, но мы успеем, если не будем медлить. Или хочешь в следующий раз ехать с Охотой под звуки рожков и преследовать меня, как бывший Равновесие гонится сейчас за тобой?
— Ты заметил это? — спросила я, злясь, что мой голос прозвучал как писк.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Он охотится и на меня, — прорычал Скуврель. — Все, кто мертв из-за меня. Их очень много. Я — не рыцарь, Охотница. Я — смерть и ужас. От меня прячутся тени.
— Нет, — твердо сказала я. — Это я такая. Охотники такие.
— О, хватит спорить, пока мы не спаслись от Охоты, — сказала Хуланна.
Я тряхнула ее клетку и улыбнулась от ее шипения боли. А потом застыла.
— Кошмарик? — спросил Скуврель. — Ты ранена?
Я покачала головой, побежала, но меня пугал импульс внутри — радость от вкуса мести. Это было новое? Пришло с моей «новой ролью»?
Я всегда верила, что нас создавали наши решения. И я все выбирала правильно — хотя бы пыталась — до этого. Это же должно было считаться, да? Да?
Мы спустились по холму, скользя по земле, добрались до ручейка между ночными лилиями, их белые лепестки отливали красным из-за восходящей Кровавой луны. Впереди стояли, застыв от удивления, пара лисов размером с лошадей, на их лицах были семеро мертвецов.
Пальцы Скувреля впились в мою ладонь, и мы побежали по ручью, вода плескалась вокруг нас, промочила мои штаны, брызгала в лицо и на руки. Я посмотрела на ноги и тут же подняла взгляд. Призрачные руки тянулись из воды, голубые и мерцающие, словно не были настоящими. Они хватали нас за ноги с каждым шагом.
Хуланна визжала в клетке. Она страдала с нами.
Я дышала шумно, ощущала кровь во рту. Я не могла дышать быстрее.
Казалось, что-то крупное дышало за моей шеей. Наверное, те огромные псы. Я почти ощущала их горячую слюну на себе.
Ощущений было так много, что я не могла их отделить. Ужас пытался меня задушить, сжимал кричащие мышцы, давил на колотящееся сердце, не давал дышать. Я с трудом подавила его.
Сжигай его, Элли. Это твое топливо!
Мои ноги побежали быстрее. Разум был сосредоточен, как стрела, летящая к мишени. Я была быстрой. Я была молнией. Я была лучами солнца. Я была…
Что-то задело мою спину, вспыхнула боль. Крик сорвался с моих губ. Я полетела к земле, но меня схватили раньше, чем я ударилась об нее.
Глава четвертая
Тьма была перед глазами. Но я была в сознании. Мы вошли в тень. Что-то скрипнуло, словно открылась дверь — дверь с пятном грязи на ней. Дверь ударилась об стену с грохотом. А потом стало холодно, словно мы были под землей. Еще удар, и дверь закрылась за нами. Что-то хлопнуло. Скуврель запирал дверь?
Я моргала от боли. Было ужасно больно.
Скуврель ругался.
А потом свет залил комнату.
Он поднял лампу, полную блуждающих огоньков. Они бились друг с другом, становясь ярче. Их свет трепетал в комнате.
Скуврель встал надо мной, вытянув руку, сосредоточившись. Он прикусил губу.
— Кошмарик, — осторожно сказал он. — Как ты… себя чувствуешь?
— Словно что-то провело когтями по моей спине, — прорычала я. — Что по мне попало? Лиса?
Он не ответил. Он забрал у меня клетку из руки, отвязал ее от пояса и опустил на низкий столик. Моя сестра была у прутьев, смотрела яркими и голодными глазами. Она была слишком радостной. Я вздрогнула от этого вида.
Скуврель сглотнул, осторожно убрал мои лук и колчан.
— Ты можешь довериться мне этой ночью, Кошмарик? Доверить мне свою жизнь на пару часов?
Могла ли я? Когда я прошлый раз я доверилась ему, он ударил меня в спину и посадил в эту клетку.
Он осторожно убрал мой меч, говоря спокойно, как с раненым ребенком:
— Мы в безопасности в этой пещере. Она отмечена глиной из мира смертных. Это безопасное место в ночь Кровавой луны. Мы можем побыть тут до утра.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я пыталась говорить, но разум затуманился, слова ускользали.
— Спина болит, — выдавила я, борясь с болью.
— Вот и первая развилка реки, Кошмарик, — Скуврель хитро изогнул губы. — С одной стороны обрыв с водопадом. С другой — темная пещера, где не видно конца. Что же ты выберешь, интересно? Сколько человечности отдашь за силу?
