— Позволь помочь с этим.
Его ладони были удивительно легкими и грациозными, он забрал у меня камзол и помог надеть на мои ноющие плечи. Его глаза с тяжелыми веками ничего не выдавали.
Стрела не пронзила его сердце, когда я выстрелила в него. Она попала в его руку. Каждый раз, когда я чувствовала, что должна была принять, каким черным было его сердце, эта мысль всплывала в голове. Лук знал то, чего не знала я?
Я сглотнула.
Мне нужно было принять решение. Я могла перестать доверять ему и потерять его общество, помощь и мудрость.
Или выбрать стрелу и доверие ему. Хоть он говорил, что однажды погубит меня.
Я глубоко вдохнула. Мне нужно было довериться интуиции.
— Ложь, — сказала я, закрепляя последний череп птицы на камзоле. — Стрела не убила тебя. А она пронзила бы злое сердце.
Похоже, я выбрала довериться ему — без сделок и обещаний. От мысли я скрипнула зубами, сердце колотилось. Я словно прыгала с утеса и не знала, как далеко было дно. Я словно выпускала стрелу в несущегося медведя и смотрела, как он приближался. Я ощущала восторженный ужас риска и шанса на успех.
— Магия работает в доме во время Кровавой луны? — спокойно спросила я.
Скуврель кивнул, отвел взгляд, словно стыдился чего-то.
— В какой-то степени. Я не могу исцелить тебя этой ночью, если ты надеешься на это. Я использовал слишком много сил на полет.
— Тогда мне нужно забрать вещи, — сказала я.
Я прошла мимо него в другую комнату, забрала колчан, лук и меч. Я вытащила меч и схватила клетку с сестрой одной рукой.
Я замерла.
— Чей это дом? — спросила я у Скувреля.
— Мелкого фейри, — он пожал плечами. — Кого-то с ужасным вкусом. В доме ни одной книги.
Я кивнула, опустила меч, игнорируя боль в спине, вызвавшую слезы на глазах. Я осторожно открыла дверцу клетки. Скуврель охнул, но я сунула руку в клетку, придавила борющуюся сестру к месту, а другой рукой вытащила оленя. Он был обузой.
Я быстро закрыла дверцу клетки, и олень вдруг стал полного размера. Его дыхание вырывалось яростными порывами пара, копыто стучало по полу домика. Половицы трещали.
Он повернулся к нам, глаза вспыхнули вишневым цветом. Как можно быстрее, я схватила меч, рассекла воздух и прыгнула в брешь с мечом в руке.
Я рухнула на торф в мире смертных в том месте, где надеялась, бросилась в сторону, освобождая место для прыжка Скувреля через брешь.
Он прорвался, лицо было напряженным от стресса. Он схватил меня и отодвинул, в тот же миг олень прыгнул в брешь, помчался на полной скорости по лесу мира смертных подальше от нас. Я охнула, подняла повязку.
Я не ожидала, что олень последует. Может, стоит быть менее импульсивной.
— Пытаешься убить меня? — бодро сказал Скуврель.
— Один, — сказала я, дыхание дрожало. Я думала, что он позаботится о себе. Он был способен на это без моей помощи.
Я нервно облизнула губы. В мире смертных был день. Хоть в этом уголке леса было тихо, он был недалеко от Скандтона, где фейри заканчивали завоевание. Мне нужно быть быстрой и тихой. Тот олень мог послужить хорошим отвлечением.
— За мной, — я прошла в маленькую пещеру, которую нашла во время Пира Воронов, мои ладони искали мою сумку во тьме. Только бы она была тут!
Облегчение наполнило меня, моя свободная ладонь задела сумку.
— Ты прошла весь путь ради этого? — с отвращением спросила моя сестра. — Мне нужно закричать и проверить, придет ли кто-нибудь.
Я повесила сумку на плечи, привязала клетку к поясу. В моей руке уже была рукоять топора, когда вдали начались крики.
— Меня кто-то слышит? Кто-нибудь? На помощь!
Тот голос! Я знала этот голос.
Я побежала раньше, чем поняла это, помчалась между деревьев и камней. За мной ругательства Скувреля могли сделать воздух синим.
Мир смертных всегда выглядел для меня странно после Фейвальда, словно кто-то рисовал его на холсте почти без красок. По сравнению с яркими красками Фейвальда, он был лишен жизни.
Я остановилась за минуты, повязка упала с глаза, другой еще был накрыт. Как всегда, от этого все почти двоилось — половина реального мира, половина мира духов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В мире духов странная клетка висела на дереве. Прутья клетки двигались и извивались как живые змеи. Нет, это были змеи. Их шипение звучало в воздухе, скользило по моей спине.
Глаз, который видел реальный мир, не видел их вовсе. Тем глазом я видела только Олэна, висящего в воздухе. Он был потрепанным и разбитым, один глаз опух и не открывался, его нарядная накидка была в дырах и крови. Сухая кровь покрывала рану на голове, его взгляд был пустым.
— Элли! — он охнул, надежда в его глазах вызвала боль в моем сердце. Если Олэн был рад видеть меня, тут все было плохим.
Я сглотнула, огляделась на поляне. Место казалось ловушкой, а Олэн — приманкой.
— Кошмарик, — предупредил Скуврель, голос был низким от намека. — Отмечу, что, если ты влезешь в это, тебе придётся участвовать в том, что тебе не понравится.
Я пронзила его ядовитым взглядом.
— То, что он тебе не нравится, не означает, что с ним нужно так обходиться. Ни с кем нельзя так обходиться.
Он приподнял бровь.
— И все же.
Это было всем. Никаких уточнений. Он не умолял. Лишь эта фраза. Я покачала головой и полезла в сумку за золотым ключом.
— Я не думал, что кто-то слышал. Я не думал, что кто-то придет, — сказал Олэн. — Точно не любительница фейри, как ты.
— Она — любительница фейри, да? — проворковал Скуврель, появившись рядом со мной и прижав два пальца к моей щеке.
Я отбила его ладонь и покачала головой, цокнув языком.
— Олэн Чантер, дурак ты, а не рыцарь. Если ты не понимаешь теперь, что я — худший враг фейри, тогда ты никогда не поймешь.
— Твоя сестра приказала побить меня и пытать, — сказал Олэн сквозь опухшие губы. — Я даже не знаю, что они сделали с Хельдрой, — его голос оборвался. — С моими детьми.
Хорошо, что он не видел мою сестру в клетке на моем поясе, или он возненавидел бы меня. Она хихикала из безопасности клетки.
Я неловко кашлянула.
— Если они пошли туда, куда я им сказала, то они все в безопасности. Вместе с другими детьми из деревни. И если бы кто-нибудь из вас меня сразу слушал, Скандтон не захватила бы армия фейри, а тебя не поймали бы. Ты мог бы служить великому сэру Экельмейеру при дворе королевы Анабеты на юге.
— Сэр Экельмейер жив, — сказал Олэн. — Они послали его к ней — голого и выкрашенного в желтый за трусость.
Скуврель за мной расхохотался, и я с трудом не присоединилась к нему. Элли, это было жестоко. Но почему от картинки напыщенного Экельмейера в желтой краски стало смешно? Я была ужасным человеком.
— Они хотя бы не покрасили тебя, — сказала я, вытаскивая золотой ключ из сумки. Я повернулась к Скуврелю и сказала сахарным голосом. — Муж мой, могу я попросить волосок с твоей чудесной головы?
Здоровый глаз Олэна, казалось, выпадет из головы.
— В обмен на один секрет, — хитро сказал Скуврель, обещая улыбкой, что мне будет больно. Он постоянно поглядывал на деревья. Нужно было спешить.
— Договорились, — я повернулась к Олэну. — Мы вытащим тебя отсюда, сэр Чантер, а потом ты отыщешь своего Желтого рыцаря и отвоюешь Скандтон у фейри.
— Я не могу, — сказал Олэн с отчаянием в голосе. — Хоть захватчики бьются между собой, они все еще слишком сильные. Я против них как ребенок.
— Между собой? — рассеянно спросила я, Скуврель дал мне волосок с драматичным размахом и поклоном. Я приняла его и обвила волоском ключ. Этой магии хватит.
— Кто-то убил Лорда Сумеречного двора в сражениях. Не знаю, кто, но я благодарен за эту мелочь. Потому армия пока не движется. Они бьются, чтобы увидеть, кто займет его место.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ой.
Это была моя вина.
Олэн фыркнул с горечью.
— Удивлен, что они не заставили того, кто убил его, занять роль. Я не знаю даже, бьются фейри за то, чтобы быть Лордом или не быть им.
— Может, за все сразу, — буркнула я, вставляя ключ в замок.
