— Вы не мои родители? — также тихо спросил он, заглядывая в голубые глаза Минервы. На его глазах выступили слезы и градом покатились по щечкам. И у нее самой глаза заслезились: это было очень трогательно, мальчик вызывал у нее умиление, хотя дети всегда казались для нее одинаковыми, а этот был каким — то особенным. Посмотрев на Северуса, она поняла, что его переполняют похожие чувства.
— Мы… твои родители, — промямлила она, теряя былую собранность. Мальчик благодарно улыбнулся и сильнее сжал коленку Минервы. Она улыбнулась и провела ладонью по его щеке, отчего мальчик слегка сморщился. Она в недоумении посмотрела на него и убрала руку. Северус также смотрел с легким недоумением, видимо, он еще не до конца понял заявление Минервы насчет того, что они его родители. И только когда она вгляделась в лицо мальчика в полумраке, она заметила, что в правой щечке застрял осколок. Она аккуратно взялась пальцами за край и вытащила застрявший кусочек. Мальчик снова поморщился, при этом ойкнув.
— Так малыш, как тебя зовут? — спросила женщина, сажая мальчика себе на колени. На что он только слегка пожал плечами.
— Ну, сколько тебе лет? — он оттопырил пальчики и загнул четыре из них. Она обреченно вздохнула и посмотрела на Северуса. Тот, как завороженный смотрел на малыша, когда тот также с неким любопытством осматривал его. И все — таки он казался ему знакомым.
— Как вы думаете, откуда он?
— Он точно не из семьи волшебников. Из его мыслей я увидел очень агрессивных маглов. Видимо, его ро… сожители не принимали его способности и потому избивали. Но все же остается загадкой, как он попал к нам?
— Это и для меня остается загадкой. Но его нельзя отправлять туда. Видели, как он реагирует на упоминание своего прежнего места жительства? Я считаю, что его нужно оставить у нас,
— как — то жизнерадостно проинформировала зельевара Минерва. Как и любой женщине, ей хотелось о ком — то заботиться, оберегать. Все — таки материнский инстинкт присутствовал. А этот малыш уж больно ей понравился, да и сам лед тронулся на таком заветном слове как «мама».
— То есть, вы хотите сказать, что этот мальчик остается здесь? И вы еще хотите, чтобы мы были его «родителями»? — приподняв брови, осведомился Северус. Этот мальчик его одновременно отталкивал своим внешним видом, но и притягивал взглядом своих больших зеленых глаз.
— А вы что — то имеете против? — спросила Минерва.
— Но если министерство не разрешит нам этого сделать, и мальчика вернут обратно, вас не будет грызть совесть из — за того, что вы дали мальчику ложную надежду?
— Но я все же надеюсь, что нам позволят, Северус.
— Как знаете, — бросил Северус, направляясь к выходу. Но его остановило следующее:
— Папа, ты уходишь от меня? — спросил малыш, спрыгивая с коленок «мамы». Зельевару было тяжело смотреть на этого мальчика, он у него ассоциировался со своим детством. Отец часто применял насилие к нему и матери, Северус также носил старую потертую одежду, которая была всегда на размер больше.
— Нет, что ты, я пошел зажечь свечу, чтобы было светлее, — выкрутился мужчина. Он решил, что не может вот так расстраивать ни в чем неповинного мальчика, который просто хочет жить со своими родителями. В доказательство своих слов он развернулся обратно к выходу, только теперь, чтобы зажечь свечи, как и говорил. Он резко остановился и взмахнул палочкой, как вдруг в него врезался малыш. Северус подхватил его на руки и направился к выходу из кабинета.
— Минерва, его надо в больничное крыло сводить.
— Да — да, пойдемте, — ответила женщина и пошла к выходу.
В коридорах было прохладно, поэтому мальчик сильнее прижался к зельевару. Для малыша этот день стал чуть ли не самым лучшим в жизни. Он встретил своих родителей и был уверен, что это точно они. Ведь они такие же странные, как и он, и их лица ему кажутся смутно знакомыми.
Для Минервы этот малыш может стать началом новой жизни. После смерти мужа ее дни больше не кажутся такими светлыми как раньше, они теперь одинаковые, серые и обыденные. Этот мальчик кажется ей особенным, сам Мерлин послал его к ней.
До больничного крыла они дошли в молчании. Мальчика очень удивляли движущиеся картины, и вообще вся эта обстановка была ему непривычна.
— Поппи, нам нужна твоя помощь, — сказала «мама», входя в медицинское крыло. Из маленькой дверцы им навстречу вышла женщина средних лет. Ее взгляд был серьезным, но она казалась мальчику не такой строгой.
— А кто это у нас такой? — улыбаясь, спросила она, подходя к профессорам.
— Я тебе потом все объясню, хорошо? — спросила Минерва, на что получила удовлетворительный кивок. Северус опустил мальчика на землю и отошел в сторону. Медсестра присела на корточки и начала водить по худенькому телу палочкой. Через пару минут она вынесла свой вердикт:
— У мальчика небольшое сотрясение мозга и несколько гематом в области живота. Многочисленные порезы я смогу залечить, но в некоторых местах останутся шрамы. Вы идите обратно, а я когда закончу — его к вам приведу. Вы где будете?
— Мы в кабинете отдыха на втором этаже, — ответила Минерва, направляясь к выходу вместе с Северусом.
До учительской они дошли в таком же молчании, как шли до больничного крыла. Уже в кабинете, когда каждый сидел в кресле, у них завязалось подобие разговора:
— Вам не кажется этот мальчик знакомым? — спросила женщина. «Особенно глаза», — подумал Северус, но в ответ только утвердительно кивнул.
— Думаю Альбус нам поможет с министерством, — на что снова получила лишь кивок. До прихода мальчика они просидели в молчании.
— Можно к вам? — в дверь просунулась голова медсестры, которая вела за собой мальчика, в руках у него был кусочек лакричной конфетки.
— Мама, представляешь, сколько у мадам Помфри всяких странностей, — радостно начал мальчик, залезая на колени женщины. На лице медсестры застыл немой вопрос, но кивком головы Минерва объяснила: «Потом». Одной из особенностей медсестры было то, что она не задавала лишних вопросов. Вот и сейчас она кивнула на прощание и вышла.
А мальчик тем временем рассказывал, сколько удивительных вещей он увидел у мадам Помфри: и всякие разноцветные колбочки, и интересные фокусы видел. Они оба были так увлечены разговором, что не заметили, как ушел Северус.
— А еще она пускала разноцветные иско — о–о-рки, — зевая, произнес мальчик.
— Так, кому — то пора спать. Сейчас искупаешься, и ляжем, — сказала «мама», вставая с кресла и беря за руку мальчика, направляясь к выходу.
— А мыльные пузыри будут? — с надеждой спросил мальчик.
— Будут любого цвета.
Кабинет трансфигурации находился на первом этаже. Когда они вошли туда, перед взором мальчика предстала просторная комната с большим количеством парт и двумя досками. Любопытство вызывали многочисленные предметы, находившиеся в комнате: спички, подушки и даже животные. А уже за одной из досок находится дверца, которая ведет в покои профессорши.
Это была не большая, но весьма уютная комната для одного человека. Небольшая кровать, деревянный стол и стул, а в углу стоял платяной шкаф.
— Ты иди в ванную, я скоро приду, — сказала она, снимая свою темную шляпу. Малыш кивнул и направился в ванную.
Сама комната была небольшой, а в центре стояла белоснежная ванная. Он подошел к ней и покрутил пару краников, предварительно убедившись, что затычка вставлена. Водичка быстро набиралась, а вместе с ней ванную наполняла разноцветная пена. Когда вода набралась чуть больше половины, мальчик закрутил краники обратно. Сняв с себя грязную одежду, он положил ее на пол рядом с ванной, не зная, куда ее деть. Вода была такой теплой, что мальчику было непривычно, но он быстро освоился и начал бултыхать воду и играть с пеной. На краю ванной, в мыльнице, лежал небольшой кусочек мыла. Он уже инстинктивно потянулся к нему, когда его остановил удивленный возглас женщины:
— Ты что делаешь? — она уже переоделась и сейчас на ней была длинная ночная рубашка.
— Я хотел уже начать купаться.
— А ты разве не голову сначала моешь?
— Ну, я вот и собирался, — вызывая удивление «мамы» ответил мальчик.
— Так, давай сейчас я тебя искупаю, — сказала она, направляюсь к полочке с мыльными принадлежностями. Взяв небольшой пузырек шампуня с запахом кокоса, она подошла обратно к малышу.
— Сейчас помоем голову. Закрывай глаза, — скомандовала женщина, наливая себе струйку шампуня на ладонь. Мальчик покорно закрыл глаза. Она потихоньку начала массировать голову малыша. Ей было в какой — то мере приятно вот так просто о ком — то заботиться. Быть для кого — то дорогим человеком. Когда она закончила мыть голову, то начала потихоньку смывать с нее пену. Мальчик еще сильнее зажмурился, вызывая умиление со стороны Минервы. До конца смыв пену, она провела по его щеке с нежностью, убирая прилипшие волосы. И не заметила примостившийся на лбу шрам в виде молнии.
