— Юра Сергеев, это знаешь какой парень! — твердил обычно немногословный Пашка. — Такого еще не было! Он там всем вертит! Директор — это так, для порядка, полагается директор, вот и посадили, а главный все-таки Сергеев!.. Слушай… — Он остановился, и брови его огорченно насупились. — А ведь эта штука нипочем не взорвется!
— А почему-у?.. — протянул Лёня.
— Ясное дело! Ведь написано: «Просьба вернуть по адресу», и адрес дан: «п/я 7».
— Ну, и что?
— Чудак! Разве шпион напишет на бомбе или на мине: «Прошу вернуть по адресу»? А на этой картошке…
Пашка не успел взмахнуть узелком, как чья-то жилистая тощая рука в больших рыжих веснушках ухватилась за узелок сзади.
— Что ты сказал? — резко прозвучал требовательный голос. — Ты что сказал, мальчик?
Перед ними, все еще держась за узелок, стоял рыжий худой не старый мужчина, на костлявом носу которого криво сидели очки с очень толстыми стеклами.
Прежде всего Пашка вырвал узелок.
— Не хватайте! — тотчас закричала Нинка. — Не ваше!..
— Простите, дети, — сказал незнакомец, отпуская узелок. — Вы сказали: картошка…
— Ну, и что? — буркнул Пашка, глядя в сторону.
— Вы сказали: вернуть по адресу…
— Бубырь, айда! — крикнул Пашка и, толкнув Лёню вперед, завертелся среди медленно проезжавших машин и мотороллеров, все время следя за тем, чтоб Лёня был впереди.
Но все равно впереди летела Нинка.
Незнакомец в очках, жалобно пискнув, ринулся было за ними, но тут же решительный свисток милиционера сообщил Пашке, что они в безопасности, а странный незнакомец — в руках властей.
— Понял? — сказал Пашка Бубырю, когда, отдышавшись, они подходили к проходной Химкомбината. — Это неспроста… Ищут!
Они вошли в комитет комсомола, вполне сознавая всю важность своего сообщения. Но Лёня забыл и про картофелину, и про возможные неприятности дома, как только увидел рядом настоящего, живого, веселого Бычка, того самого, которого он привык видеть только издалека, в доспехах хоккеиста.
Если бы Лёню спросили, давно ли живет у них в городе Юра Сергеев, то Лёня только удивленно поднял бы простодушные глаза: в его представлении город Майск и Юра Сергеев были неотделимы… Между тем Юра появился в Майске всего два или три года назад.
Из документов, сданных им в отдел кадров, следовало, что Юрий Михайлович Сергеев, двадцати пяти лет от роду, закончил Горьковский машиностроительный техникум и направляется для использования по специальности на Майский химкомбинат; что Сергеев — сирота, воспитанник детского дома, что родных у него нет, что в комсомоле он девятый год и последние два года был секретарем комсомольского бюро техникума… Вскоре на комбинате узнали, что Сергеев отличный хоккеист и лыжник, что он увлекается кибернетикой и мечтает в будущем учиться в Высшем техническом училище имени Баумана, а пока перевел на автоматическое программное управление токарное отделение.
Вся его небольшая жизнь была ясна, чиста и привлекательна, как и он сам, рослый, могучий парень со скуластым суховатым, несколько строгим лицом и крупной головой с густой гривой прямых светлых волос, которые он то и дело вынужден был, резко встряхивая, откидывать со лба.
Тысячи мальчишек Майска знали его, конечно, прежде всего как центрального нападающего в славной команде химиков. Юра играл действительно замечательно; с его приходом химикам удалось в прошлом году завоевать первенство в группе «Б», и теперь они успешно выступали в группе «А», сражаясь с прославленными московскими мастерами. Но не в этом главное: ребят окончательно покорила известная всем мечта Юры — вывести команду Майского химкомбината в чемпионы Советского Союза, завоевать право на участие в мировом чемпионате и в боевых схватках с грозными канадцами или шведами победно развернуть на постаменте почета государственный флаг Родины!
Даже такие ребята, как Пашка Алеев, не очень-то считавшиеся с авторитетами, для Юры готовы были на все. Поэтому, познакомившись со странной картофелиной Бубыря, Пашка поволок своего приятеля не к кому-нибудь, а прежде всего к Юре…
Пашка молча развернул платок, на всякий случай придерживая картофелину. Но это было лишним: картофелина лежала неподвижно. Она и не думала летать. Пашка пошевелил ее в ладонях: чертова картошка не двигалась. Бубырь и Нинка, подскочив, толкнули ее справа, слева; Бубырь даже щелкнул по ней своим толстым, похожим на сосиску пальцем. Ничего не получилось. Картофелина как будто издевалась над ними. Склонив внимательное курносое лицо, Юра Сергеев с интересом наблюдал за всеми этими загадочными манипуляциями.
— Не выходит? — спросил он сочувственно.
Тогда, перебивая друг друга, толкаясь, даже отпихиваясь локтями, Пашка, Бубырь и Нинка рассказали ему всю историю. Слушая рассказ, Юра задумчиво вертел картофелину, хмурил широкий лоб.
— Ладно, ребята… — Он улыбнулся, и тотчас физиономии Нинки и Бубыря тоже поплыли в улыбке, даже Пашка снисходительно усмехнулся. — Оставьте мне эту штуку. Может, мы ее приспособим вместо шайбы…
Он ловко подбросил и поймал картофелину. Летать она все-таки не хотела.
Конечно, он не стал рассказывать мальчикам, что в последнее время стал мишенью для проделок какого-то загадочного шутника.
Началось с того, что однажды утром девушка-письмоносец, ухмыляясь, подала Юре телеграмму следующего содержания: «Капитан, капитан, подтянитесь. Только смелым покоряются моря». Подписи под телеграммой не было. Юра тогда, помнится, прикинул, что телеграмма обошлась шутнику примерно в двугривенный, и решил, что больше телеграмм не будет. Прогноз оказался правильным.
Но однажды он проснулся часа в два ночи и долго не мог понять, что его разбудило. Потом понял: где-то очень близко размеренно, с легким металлическим звоном отстукивали морзянку… Тире. Три тире. Точка, тире, тире… Что такое? «Товарищ Сергеев…» Он привстал. Передатчик повторил два раза: «Товарищ Сергеев. Товарищ Сергеев». Потом, после долгой паузы: «Приготовьтесь. Приготовьтесь. Приготовьтесь». Снова длинная пауза — и еще одно короткое слово: «Прием». Спустя минуту все началось сначала. Юра вскочил, включил свет. В комнате не было никого, из-за стены доносился успокоительный храп соседа. Пошарив по углам, не густо заставленным мебелью, Юра без труда обнаружил в нише около батареи шкатулку, сделанную из неизвестного ему нежного и прочного материала. Код звучал из шкатулки. Он открыл ее и скоро разобрался в нехитром механизме с часовым заводом и термопарой, включавшейся от тепла батареи. Но кто и зачем сунул эту недешевую игрушку в его комнату, так и осталось неизвестным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
