Она быстро миновала сад, затем ловко вскарабкалась на стену из камней, и вдруг остановилась, на миг пронзённая робостью. Что её ждало впереди? Добрые люди, которые помогут, укроют, или… Или разбойники и бандиты? Она не знала. Знала лишь, что не нужна никому: ни отцу, ни брату. Как не была нужна и матери. Но её будут искать, возможно, с собаками. Возможно, пустят стражников по всем дорогам, деревням, городам… У неё нет денег, нет даже запасной одежды. Ни-че-го.
Леолия оглянулась. За сиреневыми пожарами высились островерхие черепичные крыши корпусов. Родное, не любимое, но привычное…
Девушка стиснула кулачки, вонзив ногти в ладони. Ей захотелось дать себе пощёчину.
– Трусиха, – прошипела она, – давай, возвращайся. Упади в ноги матушки, попросила прощения. Авось простит!
И зарычала. Злость прогнала страх, и, не колеблясь больше, Леолия спрыгнула и побежала по направлению к западу. По картам она знала, что именно там протекает полноводная река Шугга.
Оставалось очень мало времени до того, как начнёт всходить солнце, и дежурная дева ударит в било, пробуждая обитель ото сна. И можно было бы начать побег ночью, тогда бы у Леолии было намного больше времени до того, как её начнут искать. Вот только мать Альциона, как правило, не ложилась спать до самого утра. То ли молилась, то ли раскладывала пасьянс, но никто из сестёр не рисковал будить настоятельницу до самого ужина: бессонница. Впрочем, девы учили видеть в этом особую святость матушки. Да и на здоровье бы. Одна беда: спрыгнуть можно было лишь из её окон. Первый этаж закрывался, окна на чёрной лестнице были глухими, на третьем – все кельи заселены и нет никакого шанса, что не разбудишь деву, войдя в её комнату, ну а с четвёртого проще убиться. Оставалось ждать утра и рисковать.
Когда мир озарился лучами восходящего солнца, девушка увидела заросли камыша и рогоза. Река. Она успела.
Поздравив себя с точным расчётом, Леолия поспешно сняла с себя одежду, связала её в узел. Теперь только надеяться, что тело, спустя десять лет жизни затворницей, всё же вспомнит как это – плавать. Но учиться уже поздно, и девушка отважно бросилась в воду, держа свёрток левой рукой. Прошла несколько шагов по илистому дну, а затем, когда вода достигла пояса, осторожно погрузилась в неё и зачерпнула правой рукой, отчаянно забив ногами. А затем тело всё же вспомнило, и она поплыла.
Течение сносило её, но Леолия была упряма. Ей нужно было на тот берег. В первую очередь, беглянку начнут искать вокруг обители, затем по дороге в город Шуг. Она была уверена, что стражники непременно решат, что Леолия направилась в столицу. А когда прошерстят Королевские земли и объявят розыск в остальных семи щитах, беглянка уже доберётся в порт Западный Мыс, а там…
Воображение нарисовало ей портовый город, шумный, жизнерадостный, многолюдный. Там будет легко затеряться. А если повезёт, устроиться на какой-нибудь корабль…
Несмотря на все запреты милосердных дев, Леолия с детства лазала по деревьям, крышам, бегала, сбивая всех с ног. Всё это дало ей прекрасную форму. Лет с двенадцати, обнаружив в библиотеке потрёпанную книжку для юношей, девушка целенаправленно занялась гимнастикой, развивая выносливость и гибкость. Да что там гимнастика! Леолия даже фехтовала со шваброй в руке по картинкам в учебнике. И сейчас ей оставалось только благодарить неизвестного, потерявшего несколько десятков лет назад книгу среди пыльных полок.
Течение вынесло её на стрежень, подхватило и понесло мимо берегов. И это было к лучшему. Леолия, рассчитывая свой побег, не предполагала, что Шугга поможет ей. Река уносила её всё дальше от обители, достаточно было лишь удерживаться на поверхности. Девушка перевернулась на спину и позволила течению позаботиться о ней.
Шугга брала начало на севере, в Медвежьих горах, где местные называли её «Шум», затем орошала плодородные долины Королевских земель – сердцевины Элэйсдэйра, обнимала остров с королевским замком и, промчав мимо столицы, названой в её честь Шугом, устремлялась на юго-запад в Золотой щит, и там распадалась на множество рукавов дельты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Эх, если бы была лодка! Так бы плыть и плыть, пока не достигнешь свой цели!
Леолия решительно развернулась к берегу, противоположному от обители, и вновь начала грести правой рукой, стараясь удерживать узел над головой, но догадываясь, что он уже безнадёжно промок.
И вот, когда руку ужалила первая судорога, ступней коснулись водоросли. Леолия опустила ноги и встала. Дойдя до прибрежных зарослей, выбралась на берег, не обращая внимания, что жёсткие листья осоки режут кожу, и упала без сил, бросив свёрток с одеждой рядом с собой. Свободна! Она – свободна!
Небо сияло голубизной. Стрижи расчерчивали его зигзагами. Мир просыпался. Леолия улыбнулась и закрыла глаза, бесстыдно подставляя тело солнечным лучам.
– Правильно, – раздался над ней одобрительный голос, – нечего прятать такую красоту.
Девушка вскрикнула и вскочила, подхватив сверток и поспешно развязывая его. Со скоростью разбуженного дозорного, накинула на себя плащ, замоталась и огляделась.
На толстой ветви прибрежной ивы полулежал парень в кожаной куртке. Рядом паслась стреноженная, осёдланная рыжая лошадь. Парень нагло ухмылялся, густые длинные волосы русой волной падали на его лицо.
– Подлец! – возмущенно вскричала Леолия. – Вы не могли сразу дать понять, что я не одна?
– Зачем? – удивился он. – Меня всё устраивало. Солнечное утро, прекрасная обнажённая нимфа выбирается из реки… Повезло, я считаю.
Сколько же он на неё пялился?! Голую!
Леолия отвернулась и стала одеваться под плащом. Одежда, местами намокшая, сопротивлялась.
– Конечно, – зло шипела она, – если бы вы были благородным человеком, вы бы поняли, что это низость. Но такому мерзавцу не понять!
Она чувствовала, как её уши полыхают от ярости.
– Такому мерзавцу, как я, не понять, – согласился он, и девушка услышала звуки прыжка и приближающихся шагов. – Согласитесь, не каждый день обнажённые нимфы выходят из реки подобно первозданной богине.
Леолия уже натянула штаны, а потому чувствовала себя более уверенно. Она обернулась к наглецу и посмотрела на него самым уничтожающим из своих взглядов.
– О, – впечатлился незнакомец, – мощно. Может ли мерзавец поинтересоваться, куда держит путь одетая нимфа? В лес, покорять лесных духов? Или в деревню, зачаровывать и уводить несчастных парней?
– Нельзя, – прошипела Леолия. – Да как вы вообще смеете со мной разговаривать после… после…
– Впрочем, стоит, наверное, спросить не куда, а откуда? – ухмыльнулся подлец. – И что-то мне подсказывает, что милосердные девы сегодня не досчитались в своих рядах одной святой.
Леолия почувствовала, как краснеет. Ну нет! Она себя не выдаст!
– Это не ваше дело, – гордо фыркнула она. – Но вы можете спросить милосердных дев сами, если пожелаете.
«Правда тебе понадобится либо найти лодку, либо ехать до самого Шуга, пока найдёшь переправу», – вредно подумала девушка.
– Гордая. Отважная. Идиотка, – кивнул он, как будто подтверждая собственные слова.
Леолия задохнулась от ярости. Да что он о себе возомнил?!
– Шугга – река коварная, – пояснил тот и милостиво поинтересовался: – Ты когда-нибудь слышала о водоворотах, стремнинах, омутах?
Сердце запоздало сжалось от страха. Когда девушка переплывала реку, то не вспомнила о таких опасностях, плохо их себе представляя. Но в книжках она об этом читала.
– Ага, слышала, – заметил он. – Значит, отчаянная.
– Отвернитесь, – мрачно потребовала Леолия.
Ну надо же! Первый день свободы. Она так рисковала, она переплыла реку, и Шугга уберегла её от своих капризов. Сбежала из обители, можно сказать, под самым носом матери-настоятельницы. Сама спланировала побег, и всё для чего?! Чтобы терпеть насмешки первого встречного гада?!
Грубая шерстяная ткань неприятно колола обнажённую грудь. Штаны-то под плащом надеть легко, а рубашку?
– Меня Ларан зовут, – любезно представился «гад» и всё-таки отвернулся.
