– Мне всё равно, – фыркнула Леолия, поспешно натянула рубаху, подпоясалась и выдохнула.
Оказалось, очень неудобно быть полуголой под шерстяным плащом.
– Я могу повернуться? – спросил Ларан.
– Вы можете отправляться к Юдарду, – Леолия ещё злилась.
Ларан обернулся. Он улыбался, и это была очень жизнерадостная улыбка, почти от уха до уха. Голубые глаза сияли радостью, и девушка внезапно подумала, что сочетание голубых глаз и русых волос очень красиво. Она вдруг осознала, что впервые разговаривает, да и вообще так близко видит мужчину. Впервые с семи лет, конечно. С тех пор, как её – перепуганного, ничего не понимающего ребёнка – насильно привезли в обитель.
«Мужчина — это сосуд греха, – закатывала глаза дева Касьяна. – Мучимые огнём, сжигающим плоть, мужчины рыскают повсюду в поисках непорочных дев, дабы растлить невинных». И при этих ужасающих воображение словах на тонких губах милосердной девы появлялась мечтательная улыбка.
Леолия внимательно оглядела «сосуд греха».
Он был высок, широкоплеч. Одет неброско, но с достоинством. Ткань без изысков, но явно прочная – уж она-то понимала в этом толк. Кожаная куртка с серыми бархатными вставками, кожаные высокие сапоги. Через плечо на портупее – сабля. В его глазах искрится смех. И в целом мужчина похож скорее на Чижика, монастырского озорного кота, чем на угрозу её невинности. Но может этот только так кажется? В конце концов, святая королева Руэри до того, как встретила Великого Фрэнгона, была невестой злодея Юдарда, и ни в одной книжке, в которых описывались события двухсотлетней давности, не было сказано, что её принудили. А, значит, явное зло облачается в невинность, не так ли? Впрочем, и сам святой Фрэнгон был мужчиной, разве нет? Может не все из них алчут развратить невинных дев?
– Ну что, разглядела? Красавчик, да? – ещё шире улыбнулся Ларан.
Богиня! А Леолии казалось, что шире просто некуда. Не-ет, святой Фрэнгон, возможно, и был святым, но этот мужчина – точно сосуд греха.
Девушка подняла с земли вещевой мешок, закинула его за плечо и молча зашагала вдоль берега по течению реки. Рано или поздно, Шугга выведет её в Золотой щит – юго-западное герцогство.
Спустя некоторое время она услышала за спиной стук копыт. Обернулась. Ларан верхом ехал за ней. «И чего он ко мне привязался?!». Но наглый парень, казалось, даже не смотрел на неё, а любовался окрестностями. Увидев её сердитый взгляд, спутник учтиво склонил голову, а затем засвистел какой-то весёлый мотивчик.
Леолию охватило раздражение. Хотелось зарычать или швырнуть в наглеца камнем. Но девушка постаралась взять себя в руки. Чем бы таким занять голову, чтобы успокоиться? Она попыталась нарисовать мысленно карту королевства.
Итак, Элэйсдэйр на западе омывается Металлическим морем, в котором, далеко от берега находится самое маленькое из герцогств – Морской щит. Он расположен на нескольких островках, каждый из которых – неприступная крепость. На берег моря выходят границы трёх щитов: Медвежьего, Серебряного и Золотого. Здесь много портов. Жители в основном занимаются торговлей, рыболовством и ремеслом.
На юге Элэйсдэйр соседствует с обширным Персиковым султанатом. Благодатные земли Южного щита кормят все остальные щиты и жителей королевских земель. Как говорят: здесь можно воткнуть сухую палку в землю, и вскоре она пустит листву, зацветёт и даст плоды.
На востоке королевство прикрывают щиты Шёлковый – южнее, и Горный – севернее. Через Шёлковый караваны идут на восток, а вот вот Горный щит – герцогство бедное. Каменистые бесплодные земли, суровый климат. Зато сыр оттуда славится своим ароматом и насыщенным вкусом. И уголь. Уголь ароматом не славится, но вся страна топится углём именно оттуда.
С запада Элэйсдэйр граничит с лесным княжеством Тинатин и вгрызается горным мысом в Великое Медовое царство. А на севере оба щита – Медвежий и Горный, касаются маленького королевства Гленн. А ещё там начинается холодное Северное море, которое приносит к берегам искристые глыбы льда.
– Ты есть-то хочешь? – прервал её мысли хитрый голос. – Могу угостить. У тебя, наверное, и денег нет, да?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Леолия не обернулась, но в животе противно заурчало. Она сняла мешок с плеч, залезла в него рукой и вытащила липкую, отвратительную серую массу, в которую превратились хлеб и сыр. Ладно, не хлебом единым…
Впереди залаяла собака. Минута и одинокий лай подхватила вторая, третья… Деревня! В ней можно попросить помощи. Нет, конечно, выдавать в себе беглянку нельзя, но можно назваться странником. Можно обогнуть деревню и зайти с противоположной стороны, соврав, что она – парень, сосуд греха, и направляется в обитель помолиться… А почему бы нет? Эх, зря она не обрезала волосы ещё там, в келье…
Леолия покосилась на спутника. Впрочем, если у этого пышного типа волосы идут к груди, то почему бы и парень-грешник не мог отрастить их до пояса? Впрочем, лучше не рисковать. Она внезапно снялась с запястья приготовленной ленту и снова перекрутила волосы на затылке. Накинула капюшон так, чтобы лицо было видно, а волосы – нет…
– Замаскировалась, – оценил ее труды Ларан.
Да чтоб тебя! Леолия вскинула подбородок и отправилась воплощать свой план. Судя по звукам, нахал по-прежнему сопровождал ее. Впрочем, может ему тоже что-то нужно в деревне?
Глава 2. Именем короля
Просить помощи у людей было опасно. Однако голод оказался мучительным чувством. Солнце только-только достигло зенита, а Леолию уже мутило, и кружась голова. Видимо, сплав по могучей Шугге не прошёл бесследно. Ноги дрожали от слабости. И раз уж просить помощи в деревне, то лучше это сделать сейчас. Уже завтра, скорее всего, о её побеге будут знать по обе стороны реки.
Можно было бы воспользоваться предложением рыцаря, но, будем честны, какой он к юдарду рыцарь?! Хам, нечестивец, распутник – мужчина, одним словом. Леолия была уверена, что оказаться в зависимости от Ларана значило провалить весь план.
Оказавшись среди аккуратных деревянных домиков, девушка уверенно зашагала в центр. Там должен быть алтарь, непременно. Впрочем, в отличие от душевного настроя, шаг её далеко не был бодр.
– Ты уверена, что не совершаешь сейчас роковую ошибку? – страшным голосом поинтересовался «недорыцарь» за её спиной.
Леолия не ответила. Она надеялась, что если игнорировать навязчивого субъекта, то со временем ему надоест, и он отстанет сам.
– Эй, мальчик! – густой бас затормозил её движение.
Девушка оглянулась.
Перед калиткой, выкрашенной в алый цвет, стоял полуголый мужчина. Мускулы бугрились на его могучей груди, едва прикрытой кожаным фартуком. Огромным кулаком, казалось, можно было бы убить быка. Леолия невольно сглотнула и застенчиво подняла взгляд выше. Сумрачное лицо. Запавшие глаза, металлическим блеском сверкающие из-под кустистых бровей, борода, будто отрубленная лопатой. Нос, переломанных в двух местах…
– Йя-а? – пролепетала Леолия испуганно.
– Он у нас дурачок, – сострадательно посетовал Ларан за её спиной. – Вот, идём в обитель милосердных дев, помолиться. Вдруг богиня просветит его разум?
Леолия аж подпрыгнула и резко обернулась, уничижая спутника яростным взглядом.
– Бедняга, – сострадательно произнёс страшный мужик. – Возьми, болезный.
Что-то звонко цмокнуло о камень на песчаной дороге. Леолия глянула: это был щиток – медная монета Элэйсдэйра. Она бережно подняла его из пыли.
– Спасибо, – прошептала застенчиво.
– Дурачок дурачком, а гляди-ка, в деньгах соображает, – умилился мужик. – Хочешь заночевать в моём сеннике, болезный? До обители путь неблизкий, а ночи холодные.
Леолия испуганно покосилась на мужские груди, которые так рельефно проступала на торсе, что, казалось, ими можно было бы кормить младенцев, и отчаянно замотала головой. Ну уж нет! Нельзя доверять тем, кто может орудовать руками, как кувалдами.
– Ну что ж, да благословит тебя богиня, – выдохнул мужик и скрылся за калиткой.
