– Значит, у него мама украинкой была, – сказала Маргарита Аркадьевна.
– А другой с украинской фамилией за Россию и за ополченцев переживает, – продолжил Витя.
– А у него мама русской была, – сказала Маргарита Аркадьевна.
– Так вот это и говорит как раз о том, что давно всё перемешалось. И прав ты, Витя, один это народ, – сказал Виталий Семёнович. – И, конечно же, никаких древних «укров» не было. А разделение идёт не по национальному признаку…
– Хватит о политике, – сказал Алексей Андреевич. – Погода хорошая, пошли, Маргарита, мы на рынок собирались.
– А я, пожалуй, домой, – сказал Семёнович. Мне обед готовить надо. А пропаганду телевизионную я вечером люблю смотреть…
Все разошлись, остались только мы с Витькой. – А у меня сегодня выходной, – сообщил он. – Я чуток попозже в автосервис на халтуру.
Витя на данном этапе своей жизни работал грузчиком на овощебазе, а по выходным подрабатывал в автосервисе. На постоянную работу его в автосервис не брали, но, учитывая его любовь к автомобилям и умения по их ремонту, часто приглашали на подработку.
Тут, как раз, из парадной вышла так заинтриговавшая меня девушка.
– А кто это? – спросил я Витю.
– Так ты что же, так ничего и не вспоминаешь… Эх, голова твоя дырявая… Это Лия – «мышка серая»…
По тому, как это было сказано, я понял, что Лия ничем не привлекала и не интересовала Витю.
– Знаешь, Витя, имя мне ни о чём не говорит. Не пойму только, что я ей сделал… Я с ней здороваюсь, а она буркнет что-то в ответ и мимо, и не улыбнется никогда.
– Так ты Лию совсем не помнишь? – опять спросил Витя.
– А чего б я тогда тебя спрашивал о ней…
– Говоришь, личико от тебя воротит… Злопамятная значит…
– Так в чём дело-то? – И тут Витька выдал. – Дружил ты с ней, со школы ещё… Шуры-муры разводил, а женился на её институтской подружке… Женщины обиду долго помнят… По мне, так ты нормальный выбор сделал, жена твоя яркая женщина была, всегда при макияже и одевалась модно, не то, что эта «заученная», «мышь серая». Нет, я против Лии ничего не имею. И фигурка у неё ничего, но не в моём она вкусе. Девка добрая, на помощь отзывчивая. В школе ещё, к ней обращался, чтобы по русскому меня подтянула. Занималась со мной по просьбе моей мамы. Но у меня врожденная неграмотность, еле девять классов закончил. Шибко умная эта Лия…
Я понял, что для Вити «заученность» скорее недостаток, чем достоинство. А «заученные» в его понимании это интеллигентные и интеллектуальные люди. С такими общий язык ему найти трудно.
– Ну, сиди тут, может чего вспомнится… А я к ребятам в автосервис.
Я посмотрел на часы. Можно было ещё полчасика повыгуливать Матрёшку, а потом домой. Пора об обеде подумать. Полчаса пролетело быстро, и мы с Матрёшкой направились к парадной, у которой вдруг появилась Лия с огромным пакетом в руке. Лия вошла в парадную, и оттуда вдруг послышался собачий лай и вскрик. Я поспешил к двери, распахнул её, и из парадной мне навстречу выскочил черный пудель, а за ним внук соседки с третьего этажа, крепко держащий поводок. Пудель так рванул на улицу, что парнишка еле устоял, а потом вприпрыжку побежал за собакой. Мы с Матрёшкой вошли. Лия стояла на площадке первого этажа, пакет валялся рядом, а по всей площадке были разбросаны продукты, особенно бросались в глаза раскатившиеся по всем углам апельсины. Я поднял пакет
– Тнанюшка, надо помочь, собирай апельсины.
– Давай, – весело ответила Матрёшка и бросилась за ближайшим апельсином. Втроём мы быстро всё собрали, и я подал пакет Лие. Подавая пакет, я встретился с ней взглядом. Сквозь стекла очков огромные серо-голубые глаза с длинными густыми ресницами смотрели на меня изучающе. Аккуратный носик, четко очерченные губы. «Да она красавица…» подумал я.
– Спасибо, – сказала Лия. – Всё произошло неожиданно, собака выбила пакет из рук… Танюша, возьми апельсин. Спасибо за помощь ещё раз. – Потом посмотрела на меня и сказала:
– Изменился ты, Павел, сильно. Иногда вижу, как ты с дочкой возишься, будто другой человек…
Мы пришли домой, я занялся приготовлением обеда, но мысли мои невольно возвращались к Лие и к информации, полученной от Витьки. «Как я мог забыть такую красивую девушку… Тем более, если верить Вите, знал её с детства…» Я видел Витиных подружек, и если моя жена была в его вкусе, то его подружки должны были нравиться и мне, но это было не так. Мне нравились совсем другие. Явное несоответствие. «Такие перемены… А может ли такое быть…» Я решил завести блокнот, в который буду записывать всё из моей прошлой жизни, что не соответствует моим теперешним убеждениям. В глубине души я чувствовал, что всё не соответствует и давно уехал бы в клинику, но останавливал «железный аргумент», связывающий меня прочно с Матрёшкой и Павлой Степановной – генетический анализ.
Новая жизнь
Новая жизнь налаживалась. Я ориентировался в окружающей обстановке, познакомился заново почти со всеми, кого знал раньше. Жизнь наполнялась смыслом, я хотел докопаться до причин своей амнезии. Для этого я постоянно носил с собой блокнот, записывал всё, что казалось мне странным и несоответствующим моим ощущениям. То, что блокнот – это верное решение, я не сомневался, так как почти сразу выяснилось, что я неплохо рисую. Конечно, не как художник, но карандаш в руке я держал уверенно. Рисунки карандашом получались приличные. А началось всё с Матрёшки, которая пыталась нарисовать соседского пуделя.
– Чёт, чёт, чёт, – ругалась Матрешка, сидя за столом, комкая одну бумажку за другой.
– Танюша, тебе уже неоднократно говорили, что ругаться плохо, – сказала присутствующая при этом тётушка. – И кто тебя только этому научил…, – вздохнула она.
– Не выходит… – Матрёшка чуть не плакала. – Обещала Славику нарисовать его собаку…
Тут стоит сказать, что Матрёшка старалась всегда выполнять обещанное. Вот такая была девочка, если давала слово, то старалась его сдержать. В результате, она всё равно нарисовала бы собаку, но ей хотелось большего сходства.
– А давай, я попробую, – сказал я. И за несколько минут изобразил пуделя. Матрёшка заулыбалась и потребовала ещё. Я изобразил пуделя сидящим, лежащим, стоящим на задних лапах. У тётушки округлились глаза и она сказала:
– Не знала о таких твоих способностях. Новый дар открылся… Вообще-то ты всегда был способным ребёнком, возможно, я мало уделяла тебе времени… Но и время было другое, тогда нам с тобой нужно было просто выжить.
– А меня научишь? – спросила Матрешка.
– Обязательно.
Это несоответствие, я записал его в своём блокноте. Со временем в моём блокноте появились карандашные портреты Матрёшки, тётушки, Витки и многих соседей. Сходство портрета с оригиналом бросалось в глаза. Маргарита Аркадьевна до выхода на пенсию работала в Доме творчества и вела художественный кружок. Посмотрев мои рисунки, сказала:
– Почти профессионально. Если бы ничего о тебе не знала, то подумала бы, что ты где-то учился. Талант талантом, но верные ракурсы и то, как положены тени… А ты красками не пробовал?
– Нет. Да это я просто так, от нечего делать… А от кого вы узнали, что я рисую?
– А как ты думаешь… Кто о тебе у нас во дворе больше всех печётся, даже награду пообещал…
«Ну, Витюша, заботливый ты мой… Наверняка уже полгорода знает о моих, вдруг открывшихся, способностях» – подумал я.
Постепенно налаживались отношения с Лией. Она уже не шарахалась при встрече со мной. Однажды, спустившись на первый этаж и увидев её, я спросил:
– Как дела? Какие проблемы? – Естественно, не ожидая услышать о таковых.
– Да вот думаю, как на ноутбук установить программу «облако». Это когда все записи хранятся не в компьютере, а в сети.
У меня в голове, как будто что-то разблокировалось. Я знал об этой программе.
– Могу установить. – Удивление, отразившееся на лице Лии было неподдельным.
– Ну, попробуй, – сказала она.
У Лии был «классный» ноутбук фирмы «Apple». Я установил программу так, как будто всю жизнь этим занимался и всегда пользовался только такими компьютерами.
– Где ты научился так разбираться…
– Не помню, – ответил я.
– Ах, я и забыла, что тебя бесполезно о чём-нибудь спрашивать… Неужели совсем ничего не помнишь?
В который раз мне задают этот вопрос… Что имела в виду Лия, задавая его? Я посмотрел ей прямо в глаза и честно сказал:
– Абсолютно ничего.
– А почему бы тебе не пойти на какую-нибудь работу? Ведь у тебя образование высшее, экономическое, – сказала Лия.
Я об этом уже думал и не раз. Но успокаивало мою совесть то, что Вася регулярно, каждый месяц, приносил деньги за совместно когда-то купленный автомобиль. Эти деньги я всегда отдавал тёте, оставив самую малость на личные расходы.
