Бородач нетерпеливо махал ей рукой.
Она стояла там в шоке, пока он не прошёл мимо неё, осторожно переступая через её кроссовки и поднимая руки, как будто он не хотел прикасаться к такой нелепости.
А потом он схватил шесть упаковок бекона, зажал их в руках, как младенца, и направился к кассе впереди, оставляя за собой шлейф из кусочков засохшей грязи с ботинок.
Ну ладно. Возможно, он был самым грубым человеком, которого она когда-либо встречала, но он только что спас ее. Он был сложен как танк. Его длинные волосы были выбриты в мягкий, небольшой ирокез, и татуировки выглядывали из-под его клетчатой рубашки у затылка. Он шел с уверенной грацией человека, который точно знал свое место в мире — на вершине пищевой цепи.
Большая кошка, медведь, горилла или кабан-перевёртыш — это были её догадки. Ну… вероятно, не кабан, потому что это было бы странно, он ест много бекона. Но всё может быть.
Когда он исчез за углом, она, наконец, сделала глубокий вдох. Выпрямившись, она постаралась купить всё, как можно быстрее, и исключила последние три пункта в своем списке, лишь бы выбраться оттуда. Как она выяснила, разговор с Джимми был не так уж плох, потому что она знала его, и он всегда был дружелюбным и понимающим, если она говорила что-то неловкое. После того, как она заплатила наличными, пожала ему руку, она сбежала из магазина. Невада протащила свою корзину через раздвижные двери и выехала на тускло освещенную парковку, как будто вождение корзиной, было олимпийским видом спорта. Но когда она добралась до своей машины, волосы снова поднялись на ее шее. Было слишком тихо, и она чувствовала, что за ней наблюдают.
Она огляделась, но увидела только Чудака с бородой в грузовике, в одном ряду от уличного фонаря. Его глаза сверкали серебром, а его губа была разбита. Красная струйка стекала по его бороде, окрашивая ее, и это не было единственным багровым пятном на нем. Его рука лежала на руле, а костяшки пальцев были порезаны и покраснели.
Что за хрень?
Когда она сильнее толкала тележку, его глаза мерцали через всю парковку, следя за ней. Этот человек был безумен и просто ужасен. Она оторвала от него взгляд. Еще бы секунда, и она бы совершенно точно сошла с ума.
Запаниковав, она засунула свои продукты на заднее сиденье своей «Ма́ксимы», разбрасывая их повсюду, но ей было все равно. Она просто хотела выбраться отсюда, запереться в своей квартире и снова чувствовать себя в безопасности.
Она думала о том, чтобы позвонить в полицию и рассказать про человека в грузовике, истекающего кровью, когда она съехала с парковки, но именно тогда какое-то движение привлекло ее внимание. Она ударила по тормозам. Прямо с другой стороны ее парковочного места двое мужчин лежали на асфальте. Темноволосый держался за живот, другой был без сознания, и у обоих лица были похожи на гамбургер.
Невада пыталась понять, почему они были у её машины, а не у их машины, через два ряда.
Она посмотрела в зеркало заднего вида, и бородач все еще был в грузовике, глядя на нее через отражающее стекло. Но он не выглядел таким страшным, не сейчас, когда стало понятно почему он так выглядел. Эти ребята вышли на парковку и ждали у ее машины. Зачем? Она даже не хотела думать об этом. Но у них явно не было хороших намерений.
Грубиян о них позаботился. Опять.
Сплюнув кровь в окно, он выехал со своего парковочного места, а потом поехал к главной дороге, словно адская гончая возвращалась в ад. Нажав на газ, двигатель грузовика зарычал на всю округу и исчез в ночи, подальше от «Эсси».
Может, он и не хочет, чтобы его считали героем… но Невада?
Этот дикий и невозможно грубый человек только что совершил нечто очень героическое.
Глава 3
Вероятно, ему не нравится овсянка с изюмом.
Вероятно, ему ничего не нравится.
Дерьмо. Но овсяное печенье с изюмом было лучшим печеньем, которое умела печь Невада. Она сделала три шага в направлении гостиницы «Фоксбург», но затем развернулась и зашагала обратно к своей «Ма́ксиме». Может быть, ей следовало подарить ему подарочную карту в кафе, в качестве благодарности за то, что он разбил морды этим хищникам прошлой ночью. Или благодарственная открытка ручной работы? Она знала, как делать открытки. Дерьмо, дерьмо, дерьмо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она пыталась глубоко вдохнуть, но ее легкие вечно застывали, когда она хотела войти в здание с большим количеством людей. Печенье было отличной идеей. Она провела все утро, делая их, и они были очень вкусными. Вероятно, он хотел бы съесть печенье. Папа всегда говорил ей, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Не то, чтобы она пыталась завоевать чудака с сердцем медведя, но тем не менее. Она сделала правильный выбор с печеньем.
Что, если его нет в гостинице? И как она узнает номер его комнаты? Она даже не знает его имени. Может он вообще не остановился в городе. Может быть, он просто проезжал мимо прошлой ночью и хотел заехать за беконом.
Кусая нижнюю губу, Невада посмотрела на отель кремового цвета, затем сдула прядь волос с лица и заставила свои ноги направиться к входной двери. Если его там нет, то отлично. Однако, по крайней мере, она сможет сказать, что попыталась. Если бы она не сделала этого, она бы всегда задавалась вопросом, что бы было, если…
Может, его там нет и тогда ей не придётся беспокоиться о разговоре с ним. Они оба, очевидно, плохо умели общаться, но ее научили манерам, и она чувствовала себя обязанной сказать спасибо, в виде овсянки с изюмом. Это точно было не потому, что он был грубым, очень грубым, и, кажется, ему было на всё наплевать. И ни потому, что у него была сексуальная борода, которая, как она думала, никогда не станет для неё сексуальной до этой минуты. Он выглядел как дровосек, одетый в клетчатую рубашку с такими большими… сексуальными… мышцами. И тату.
Может, он полностью покрыт чернилами. Она никогда не увлекалась плохими парнями, но опять же, никто не стучал в дверь ее храма Путанг, так что, может, ей нужно было вытянуть сеть чуть пошире и ловить плохих парней и… Боже мой! Нет. Это благодарность, а не секс. Сосредоточься.
Она потянулась к ручке двери. Два раза струсила, а потом с третьей попытки смогла.
Путанг было грубым словом. Откуда оно взялось? Это было так близко к матершиному проклятию. Мама воспитала её, как леди, и забила ей в голову, что дамы не говорят таких слов. Мама бы, буквально, начала гадить кирпичами, если бы узнала, что Невада сама придумала это неприятное слово.
Прошлой ночью медведь трижды ругнулся. Она посчитала. Он был плохим парнем.
А что сказать о ней самой, когда она всю ночь думала о его пронзительных голубых глазах, и о том, что он почувствовал, когда был таким теплым и доминирующим, идя рядом с ней, и о том, как он баюкал этот бекон, как маленького ребенка?
— Я могу вам помочь? — спросила женщина за стойкой регистрации.
Ее звали Анита, хотя на бейджике этого не было написано. Невада знала кто она такая, потому что она ходила с ней в школу. Анита была старшеклассницей, когда та была первокурсницей средней школы. Анита ненадолго сбежала из этого места и зажила жизнью в Атланте, но в итоге оказалась здесь. Все возвращаются. Это место было похоже на чёрную дыру.
— П-привет. Хмм. — Давай думай. — Я кое-кого ищу?
— Мы не разглашаем имена постояльцев. Это против политики гостиницы.
— О, ничего страшного, я даже имени его не знаю.
Темные брови Аниты опустились.
— Лааадно.
— Эм… он примерно вот такой: ого-го. — Невада подняла руку на фут над головой. — И у него есть эта эпичная борода. Мышцы. Татуировки.
Ее голос становился мечтательным. Забудь про это! Невада откашлялась и нервно шаркнула ногами.
— Я испекла ему печенье. Он как бы… спас меня. Мою жизнь. Возможно, он спас мне жизнь. Я так считаю. Я не уверена, потому что я немного запуталась в том, как все…
— Мне не нужна история вашей жизни, — пробурчала Анита, печатая на компьютере. В старшей школе она тоже не была милой девочкой.
