— Всё-таки я выразился иначе. Но в некоторых жанрах, безусловно, было поле непаханое — социальные драмы, боевики, детективы, да и просто фильмы про жизнь простых людей, без всяких прикрас с идеологической подоплёкой.
— Наверное, я не говорил, что оказываю услуги определённого характера. Скажем так — магического, — Миша заржал пьяным смехом, — А давай перенесём слепок твоего сознания в прошлое, и ты покажешь всем мастер-класс? Критик доморощенный выискался, кино ему советское не нравится.
— Делай что хочешь, мне пора.
Пожал руку пьяно ухмылявшемуся Михаилу и двинул в сторону дома. Что за бред он несёт? Какой-то спор. Вроде выпили не так много. Это какие ныне тараканы у людей в головах? Всё, забыли об экс-коллеге. Сегодня надо выспаться, и завтра ехать помогать предкам.
Глава 2
Телефон начал свою очередную трель, если этот мерзкий звук можно назвать столь поэтическим словом. На самом деле — обычный трезвон, как у старого аппарата, который стоял у бабушки в девяностые. Чего-то не помню, чтобы я ставил себе такой рингтон.
Нет, положительно, меня это достало. Скидываю одеяло, сажусь на кровати — и голову сразу пронизывает жуткая боль, будто в неё воткнули раскалённое копьё. Вроде вчера выпил в меру, не должно быть такого тяжёлого похмелья. Или всё-таки последняя кружка пива была лишней? Не открывая глаз, шарю рукой по прикроватной тумбочке в поисках мобилы. Вдруг понимаю, что мерзкий звон раздаётся из другой комнаты. Делаю над собой усилие, и тихонько, по стеночке, добираюсь до кухни, где снимаю трубку с телефонного аппарата.
— Лёха, это я, Самсон, — орёт незнакомый и одновременно знакомый голос, — Ты там живой? Чего к телефону не подходишь? Забыл, что договаривались созвониться насчёт шабашки? В общем, всё в порядке — через неделю нас ждут в садике. Вчера опять перебухал, что ли?
— Есть немного. Давай вечерком созвонимся, — отвечаю хриплым голосом и кладу трубку.
Не знаю, что меня больше поразило. Неизвестный Самсон, который договорился о шабашке, эбонитовая трубка древнего телефона в моей руке, или совершенно незнакомая кухня весьма винтажного вида. Зовут меня точно Алексей, но у меня нет знакомых по имени Самсон, и я никогда не носил мерзкие семейники синего цвета, которые сейчас на мне. Бля, ноги и руки тоже не мои. Так, спокойно, Мещеряков — сейчас мы выпьем водички, немного полежим, и все глюки исчезнут, как позапрошлогодний снег.
Беру со стола странную чашку и подхожу к раковине. Всё хорошо — это просто галлюцинации, а не белая горячка. Краники отливают медью и соединены резиновым шланчиком с какой-то пимпочкой на конце. Насколько я понял, подача холодной и горячей воды идёт по разным кранам, а этот девайс её перемешивает. А почему нет нормального смесителя? Ладно, сейчас пить. Открываю скрипящий раритет, наполняю кружку, подношу её ко рту и понимаю, что набрал горячую. Чёрт! Выплёскиваю воду в железную раковину и поворачиваю второй кран. Ух, как хорошо! И вода не отдаёт какой-нибудь гадостью, вроде хлорки — прямо родниковая. Или мой сегодняшний сушняк примет любую жидкость?
Выпив около литра благословенной влаги, я малость успокоился и понял, что организм хочет расстаться с её частью. Захожу в туалет и уже ничему не удивляюсь. Ни чугунному бачку на длинной трубе, ни длинной цепочке с фарфоровой ручкой для спуска воды. Как-то я видел подобную конструкцию в одном провинциальном учреждении, где не делали ремонт лет сорок. Бывают же подобные выверты сознания. Сделав свои дела, возвращаюсь на кухню, где наполняю кружку водой и как сомнамбула двигаюсь в спальню. Стараясь не оглядываться по сторонам, ложусь на кровать, закрываю глаза и проваливаюсь в дрёму. Вроде сплю, но на самом деле мозг лихорадочно работает, вспоминая вчерашний день и причину такого похмелья.
Насколько помню, количество алкоголя я дозировал. Придя домой, искупался и сразу завалился спать. Человек я адекватный и себя контролирую, за добавкой точно не бегал. Чего же мне так плохо и откуда такая боль? Постепенно успокаиваюсь и засыпаю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Второй раз просыпаюсь уже сам, без помощи телефона. Хотя сквозь сон показалось, что рядом с ухом тикает будильник. У меня в жизни не было подобных раритетов. Опять глюки. Уже окончательно проснувшись, пытаюсь понять, что с моим самочувствием. Физически вроде полегчало, и головная боль отступила. Пытаюсь понять, что меня беспокоит и начинаю догадываться — звуки. Тиканье будильника ещё можно объяснить. Но вот с улицы раздаются совершенно иные шумы. Если детские крики с площадки — вещь привычная, то отсутствие гула от бешеного московского трафика насторожило меня больше, чем давешний раритетный телефон.
Ладно, чему быть — того не миновать. Если я сошёл с ума или допился до чёртиков — значит, медицина нам поможет. А вот другой вариант я даже рассматривать не хочу.
Пялюсь на совершенно чужую обстановку в спальне. Обыкновенная двуспальная кровать с резной спинкой, две массивные тумбы по краям, на них стоят небольшие торшеры. Напротив койки — зеркало с будуаром и стулом без спинки, с моей стороны шифоньер под цвет тумбочек. Глянул наверх — люстра с какими-то висюльками и лампочками, похожими на свечи. На стене, прямо надо мной, большая картина — только не вижу, что там изображено. В принципе, я мог оказаться у какой-нибудь дамы и не помнить вчерашнего вечера. Мебель у людей разная. Но меня не покидает ощущение, что окружающая обстановка, как и телефон, явно из другого времени. Только всё выглядит вполне себе новым, будто вчера из магазина.
Новый облик уже не удивил. Пропорции тела примерно одинаковые, но есть отличия. Из зеркала на меня смотрит худощавый и русоволосый мужчина, лет на восемь моложе меня настоящего. Глаза у здешнего тела голубые и волосы густые. В своей ипостаси я сероглаз, с намечающимися залысинами и небольшим пивным животиком. А сейчас — хоть шампунь рекламируй, да и сами волосы длинноваты, я предпочитаю короткую стрижку. Фигура тоже в полном порядке. Заканчиваю с обликом и начинаю осмотр квартиры, предварительно натянув тренинки с оттянутыми коленками.
Судя по большому количеству незнакомых баночек и тюбиков на будуарном столике, живу я не один, а явно с дамой. Перемещаюсь в другую комнату. Зал был чем-то похож на фото, коих хватает в интернете. Большой шкаф с несколькими отделениями, заставленный хрусталём и посудой. В углу на столике телевизор с небольшим экраном, рядом радиоприёмник на ножках, и во втором углу подставка с проигрывателем. Рядом коробка с пластинками, но мне сейчас не до музыки. Диван, два кресла и стоящий между ними торшер на высокой ножке, дополняли интерьер. Немного приглядевшись, я понял, что роль подставки для проигрывателя выполняет разборный стол. Третья комната оказалась детской, с двумя кроватями и шкафчиком. Далее я проследовал на кухню, которая выглядела вполне нормально, за исключением необычного холодильника и газовой плиты на ножках. Стол с табуретками вполне себе современный, разве что сам гарнитур также отдавал ретро-стилем. Ещё эти жуткие обои во всех комнатах навевают мысли о старине глубокой. Сажусь на стул, кладу руки на стол, и начинаю думать.
Я, может, вчера и выпил лишнего, но ясности рассудка не утратил и разговор с экс-коллегой помню дословно. Ладно, делаю последнюю попытку убедить себя, что это бред моего воспалённого сознания. Подхожу к отрывному календарю, который висит в коридоре. Моя голова в отчаянии стукается о стену. Сука! Нет, какой же он подонок! Всё ещё пытаюсь не верить в происходящее — возможно, это банальный розыгрыш. Но дата 21 мая 1966 года, напечатанная на листке календаря, сильно поколебала мою уверенность.
Не знаю, сколько я простоял, упёршись головой в стену. Решаю ещё раз убедиться, что я не брежу, и подхожу к окну. Отодвигаю занавеску и долго смотрю на улицу, по которой проезжают редкие легковые автомобили, в основном «Победы» и двадцать первые «Волги». Автобусы вроде ЗИСы, хотя в них я точно не разбираюсь. С третьего этажа можно было разглядеть людей, одетых в забавные куртки и лёгкие плащи.
