Я включил «братушку» – недорогой, но вполне надёжный Brother, – потом выделил схему и через контекстное меню дал команду «печать». Какое-то время принтер недовольно и шумно сопел, а потом выдал на-гора лист с распечатанным изображением.
Кпер! Какая нужна помощь?
почва вода Мантия Мудрости
Ах, да, он же растение, ему нужна почва и вода. Я взял на подоконнике горшок с чахлым стебельком, который вот уже почти год не мог выпрямиться и стать каким-нибудь красивым цветком. Видимо, не в коня овёс. Или Карина плохой цветовод. Ну, дружище, придётся потесниться. Я осторожно положил кпера на сухую землю рядом с желтоватым стеблем. После этого принёс из кухни блюдце и кружку с водой, вылил воду прямо на орех, поставил горшок в блюдце и водрузил всю керамо-фаянсово-растительно-интеллектуальную систему на сканер. В течение ближайшего месяца мой нежданный гость из прошлого мог жить спокойно.
Кстати, а что такое Мантия Мудрости?
Кпер! Что такое Мантия Мудрости?
Какое-то время он не отвечал, и я подумал, что горшок, земля и блюдце препятствуют прохождению сигнала. Но прошло несколько секунд, и на экране появились буквы:
информационная оболочка планеты
Нечто подобное я когда-то слышал. Только там было немного по-другому. Кажется – информационное поле Земли. И что-то ещё, а вот что именно? Только бы вспомнить – как говорится, дай Бог памяти… Вспомнил! Ну, точно: Бог – информационное поле Земли. Получается, что кперу нужен Бог, но как это понять? И что, вообще, имеет в виду премудрое растение? Я поднялся с места, пересёк комнату и снял со стены небольшую икону, на которой был запечатлен Спаситель. Икона появилась в моей квартире год назад – вместе с Кариной. Теперь Карина катила в купейном вагоне в сторону моря, и, наверно, можно, пользуясь случаем, предложить семейную святыню пришельцу из прошлого. Я поставил икону на сканер и прислонил её к горшку.
Кпер! Ты просил это?
Через несколько секунд появился ответ:
нужна Мантия Мудрости
Придётся пошевелить мозгами, и рассуждать надо логически. Итак, всякая вещь, явление или процесс имеет два воплощения: материальное и идеальное – об этом мне говорили и в школе, и в институте. Оба преподавателя приводили один и то же пример с треугольниками. Треугольники можно начертить на бумаге, на доске, на асфальте, на прибрежном песочке. Они бывают равносторонние, равнобедренные, разносторонние, прямоугольные; большие и маленькие; деревянные, металлические, пластмассовые и т. д. Но есть одно общее свойство, а именно: треугольник – геометрическая фигура, имеющая три стороны и три угла. Это общее свойство является идеальным, то есть, нематериальным воплощением треугольника вообще. Мантия Мудрости, по словам кпера, это информационное поле Земли. Кто-то называет это поле Богом, а кто-то – ноосферой. В любом случае, речь идёт об идеальном воплощении этого самого поля.
А икона… Кажется, я запутался. При чём здесь икона? Она имеет отношение к Богу, но никак не соотносится с ноосферой. Проще говоря, нужно найти материальное воплощение ноосферы. Стоп! Зачем искать, оно всегда на месте – Интернет! Всемирная сеть, информационная оболочка планеты, безлимитная Мантия Мудрости… Через ПУСК я выбрался в ПРОГРАММЫ и запустил Internet Explorer. Системник поморгал оранжевым диодом, но страница не открылась. Вернее, она открылась, но, похоже, была заслонена рабочим полем сканера. Я быстро нащёлкал текст:
Кпер! Ты просил это?
Пауза длилась почти минуту. Потом на экране появились буквы:
это Мантия Мудрости
Слава Тебе, Господи! Я встал и потянулся так, что в спине что-то хрустнуло. Надо бы продолжить редактирование брошюрки, рабочих дней осталось совсем мало. Но, с другой стороны, если удастся продать кперову машинку, то неужели благодарное человечество позволит мне корпеть над нудными текстами и, к тому же, получать за это смешные (до слёз) деньги? Я позвонил своему другу Фёдору на домашний телефон, однако, наш новостарский Колумб опять укатил в экспедицию – так сказала его жена. Пришлось рыться в записной книжке, искать номер федькиного мобильника.
– Привет!
– Здравствуйте! А, это ты, Бхавакан… Рад слышать.
– Как жив-здоров?
– Нормально.
– Фёдор, нужна твоя помощь.
– Внимательно слушаю.
– Ты всё знаешь. Скажи, как запатентовать изобретение?
– Легко. Приносишь заявку в контору, платишь две штуки…
– Две штуки чего?
– Зелёных, разумеется.
– Разве это легко?
– Кому как. А что ты изобрёл?
– Да так, по мелочи…
– Мелочь может и не окупиться.
– И что делать?
– Для начала можно проконсультироваться. Есть у меня один жучок, контора у него неприметная, но башка варит здорово. Идею оценивает с полувзгляда. Если хочешь, пиши адрес…
Разумеется, я хотел, и вскоре адрес был внесён в записную книжку.
– Не забудь про комиссионные, – добавил Фёдор. – Меня устроят десять процентов.
– Хорошо, – согласился я. – И банка пива сверху.
На этом разговор закончился. Мною овладело какое-то странное, не свойственное мне возбуждение, пришлось энергично походить из угла в угол. А, понял: для того, чтобы успокоиться, надо приготовить обед и съесть его. Так я и сделал. А после обеда заглянул в горшок, где неподвижно лежал орех – последний Хранитель Мудрости.
– Ты, парень, помудри тут немного, – вслух сказал я, – а мне надо прогуляться. Не скучай, скоро вернусь.
Глава третья
«Неприметная» контора находилась довольно далеко от моего дома. Пришлось ехать на автобусе, который представлял собой мичуринский гибрид автомобиля и застеклённой веранды, а потом долго шагать по горячему тротуару. Но это перемещение доставило полузабытое удовольствие: совершенно свободный человек движется в произвольно выбранном направлении, и никому не придёт в голову его контролировать, нудно допрашивать о целях и задачах незапланированного семейным регламентом движения…
Двухэтажный дом, обшитый сизо-серой от времени вагонкой, застенчиво прятался в глубине двора, я с трудом нашёл нужный вход, замаскированный облаком притомлённых кленовых листьев. Деревянное крылечко недовольно скрипнуло под тяжестью моего тела. Сразу от порога начиналась такая же скрипучая лестница, ведущая на второй этаж. Наверху имелась крохотная площадка, освещённая небольшим припотолочным окошком. В воздухе явственно ощущался аромат, напомнивший о кошках и туалете типа сортир.
Я открыл тяжёлую, обтянутую дерматином дверь и оказался в квадратной комнате, заполненной зеленоватым светом. Его источником было большое пыльное окно, за которым бесшумно шевелилась листва старого клёна (древесный ветеран, помнится, стоял слева от скрипучего крыльца). А по эту сторону окна вплотную к широкому подоконнику был придвинут большой стол… не то слово! Перед моим изумлённым взором предстал явно советского происхождения мебельный монстр, забрызганный чернилами, наверно, ещё сталинских времён.
Сидевший за столом человек располагался в входу правым боком, а свет из окна падал на его бумаги слева – именно так, как рекомендуют специалисты по гигиене и научной организации труда. Странно, но в зелёном кабинете вообще не было компьютера. Зато имелось несколько старых шкафов, туго забитых папками, тетрадями, амбарными книгами. Видимо, именно эти шкафы распространяли запах пыли и чуть влажной бумаги.
Человек за столом, седоватый мужчина средних лет, осанистый, в клетчатой рубашке с засученными рукавами, спокойно взял с края стола газету, положил её на лежащие перед собой документы, после чего повернул мясистое лицо и посмотрел на меня пронизывающим взглядом. Мне показалось, что я перепутал не только адрес, но и эпоху, то есть, ненароком влетел в некий хрономираж.
– Здравствуйте, – торопливо и косноязычно пробормотал я.
– Здравствуйте, здравствуйте, – хозяин кабинета произнёс приветствие с большой долей сомнения, при этом он всё так же внимательно рассматривал меня с головы до ног.
– Я к вам по рекомендации Фёдора…
Тут произошла заминка, потому что отчество и фамилия Федьки мне были неизвестны. Достаточно длительное знакомство оказалось, по сути, шапочным.
– Какого Фёдора? – въедливо спросил хозяин.
– Он работает в лаборатории…
Тут я опять запнулся, потому что не знал ни точного названия, ни профиля федькиной конторы.
– Какой лаборатории? – преобладающей эмоцией вопроса стала нескрываемая подозрительность. – Вас кто сюда прислал?
Возникла тягостная пауза, в течение которой человек за столом неотрывно смотрел из-под широких кустистых бровей, словно пытался просветить меня неким рентгеном.
Откуда-то издали, наверно, с соседней улицы, в комнату пробился электронно-ослиный вой автосигнализации. Этот слабый звук вывел меня из ступора, вспомнилось вдруг, что на дворе двадцать первый век, что время кожанок и маузеров давно закончилось. Видимо, осознание данного непреложного факта внесло значительные изменения в мой внешний вид, а это, в свою очередь, слегка отрезвило бдительного дяденьку.
