сувенирной лавки мэрия ничего ставить не разрешит.
От инфаркта Злакова спас телефон, завибрировавший в нагрудном кармане. Профессор потерянно прислонил его к уху, выслушал невидимого собеседника и отстранённо попрощался.
− Объект исчез, − спокойно объявил он собравшимся. − По данным журнала наблюдений, сегодня в восемь пятьдесят он ещё был. А в девять двадцать, после прибытия очередной экскурсии, исчез.
− Как – исчез? – спросил директор НИИ. – Природа не терпит пустоты. Материя из ничего не появляется и без следа не исчезает. Вы что там, совсем уже? Под камерами проворонили?
− Камеры проработали ровно день, пока их не свинтили, – парировал Михаил Петрович. – А исчезновение произошло на глазах у младшего сотрудника лаборатории Марианны Лабуховой и группы туристов в составе тридцати человек, а также водителя и экскурсовода. Событие зафиксировано средствами фото и видеосъемки.
Инвестор как-то заёрзал в кресле, забеспокоился и выжидательно посмотрел на Дмитрия Алексеевича Куренко, который всё ещё не мог справиться с изумлением.
− Что? – спросил тот, глядя на нервничающего инвестора.
− Я так понимаю, наша договорённость теперь не в силе. Я сегодня улетаю в командировку, так что хотел бы получить назад задаток.
Куренко развёл руками:
− Боюсь, это невозможно.
− Почему это?
− Давайте не будем при посторонних обсуждать этот вопрос.
− Это несерьёзно. Раз фуд-корт отменяется, я хочу получить назад деньги.
− У меня их уже нет. Признаю, я поспешил, но кто мог бы предусмотреть, что обстоятельства могут измениться столь драматичным образом… Я всё верну, просто несколько позже. Михаил Петрович, а вы нас не разыгрываете? Михаил Петрович, вы куда? Постойте!
***
Злаков стоял над краем круглой полости в земле, в которой ещё недавно покоился артефакт. Трансформированная его воздействием почва почти осыпалась на дно, и о былом научном ажиотаже напоминали только вывески, установленные буквально за неделю до исчезновения. Повинуясь смутному внутреннему импульсу, он бросил в яму три горсти и вернулся в лабораторный корпус. Марианна уже собрала свои вещи и бумаги, и теперь прихорашивалась перед зеркалом.
– Я готова, – сказала она. – Может, всё же такси вызовем?
– Воля ваша, давайте такси, Марианна Олеговна. Кто знает, доведётся ли сюда ещё вернуться, или сразу заявление подпишут. Если оставят в штате, пойдете ко мне ассистентом?
– Я пока не решила, стоит ли вообще оставаться в науке. Может, на айтишника переучусь, а может, сразу в Германию или Черногорию попробую. Есть варианты.
– Понимаю. Я и сам, признаться, не уверен, что держусь за эту работу.
– Да я шучу, Михаил Петрович. Конечно, я останусь. Вы же мой наставник, это как первая любовь, только прочнее.
– А я бы не удивился, честное слово. И простил бы.
– Зато я бы себе не простила.
Лаборант Игорь Иванович появился в коридорном проёме с сумкой, в которой был плохо замаскирован микроскоп. Заметив, что все взгляды прикованы к его ноше, он попытался спрятать её за спину, но только ещё больше себя выдал.
– Дома хотел образцы ещё раз посмотреть, – виноватым тоном сказал он. – Это ж не возбраняется?
– Вау, кто это там?
Марианна указывала пальцем в окно. Злаков разглядел, что по грунтовке тащится дорогой чёрный мерседес.
– Непрошеные гости…
Из машины вышли двое. Одного из них, Бориса Львовича, куратора от министерства, Злаков запомнил. Второй, войдя в корпус, представился сам, энергично потрясая мужчинам руки:
– Антон Николаевич Движнюк, из академии. Слышали, да? Теперь вместо Дмитрия Алексеевича вашей темой буду заниматься я.
– Очень приятно, – сказала Марианна.
– А как же Куренко? – спросил лаборант.
– Отстранён от должности. Уголовка, – коротко пояснил Борис Львович.
– Вот как… Что ж, ладно. Но я не совсем понимаю, какой темой вы будете заниматься, если объект изучения бесследно исчез?
– Я понимаю вашу иронию, Михаил Петрович. Но я принёс вам хорошие новости. Комиссия, изучившая ваш доклад о произошедшем, пришла к выводу, что исчезновение артефакта, обладающего представляющего собой пример уникальной экзогенной структуры, представляет собой не меньшую научную проблему, чем его существование. В связи с этим, министерство дало добро на реорганизацию нашего НИИ. Кафедру вам оставляют, но перепрофилируют. Теперь вы возглавляете кафедру спонтанных флюктуаций экзогенных структур.
Сотрудники лаборатории переглянулись, не веря своим ушам.
– Да-да, я же говорил, что принес хорошие новости, – ухмыльнулся Движнюк. – Но некоторые трансформации всё же будут.
– Это какие же, – сердцем предчувствуя недоброе, спросил Злаков.
– Ну, поскольку сам объект исчез, то большая часть стендов вам теперь не нужна, холодильное оборудование тоже. И вакуумные шкафы. Но компьютеры мы вам оставляем, не переживайте. Снесём их в один кабинет. А в остальной части корпуса будет зал для отдыха, миникафе, разместятся бухгалтер и кассир, которые будут продавать туристам билеты и считать выручку.
– Туристам? А на что же они будут смотреть, раз артефакт исчез?
– С этим никаких проблем не будет. Коллеги с кафедры компьютерного моделирования создали точную копию, вернее, 3-D модель артефакта. Так что мы установим проекторы и будем транслировать движущуюся голограмму объекта. Я смотрел у них в кабинете – выглядит потрясающе, гораздо лучше самого объекта. Обслуживание, правда, дороже обходится, чем раньше, за счёт электричества. Но это ничего, в целом расходы не вырастут.
– Уверены?
– Обижаете! Признаюсь, есть и ложка дёгтя в бочке мёда, – развёл руками куратор от министерства. Поскольку задачи и объём исследований поменялись, то штат вам несколько сократили. Осталось только две единицы. Ну и оклад урезают на треть, до базовой ставки. Но мы что-то придумаем. Я недавно переговорил с одним инвестором…
Сердце Михаила Петровича не выдержало, и он рухнул как подкошенный на ламинированный пол лаборатории.
