заговорил: — Панове, ведь сами же знаете, как это бывает! И из-за этого в тюрьму?! Да чёрт возьми! Не было того, не было!
— А попадья?! — вперил в него весёлые глаза князь Адам.
— О-о! Господа, та попадья соблазнит сама кого угодно!.. Бес в юбке!..
— Мы вытащили из тюрьмы тебя, за это ты у нас в долгу! — не стал больше тянуть с этим делом князь Адам. — Учительство, пойми, не для тебя! Пан Меховецкий говорил с тобой уже, и ты всё знаешь… Ну что, Матюшка! Как — согласен?
— Да что вы, господа! — развязно промолвил незнакомец и по-свойски пыхнул в лицо старому князю. Но тут же он спохватился, опять принял смиренный вид, поднялся из-за стола и прошёлся по горнице. Увидев свою физиономию в витраже окна, он кокетливо поправил падающие на лоб большими завитками чёрные кудри.
Князь Александр нахмурил брови.
— Вот наглец! — тихо проговорил он и косо глянул на Ме-ховецкого: мол, кого ты притащил-то…
— А вспомни первого Димитрия! Он тоже вольно вёл себя! — стал оправдываться Меховецкий, хотя и был весьма доволен своим протеже.
Они уже готовы были вот-вот и обвинять в чём-то друг друга.
Князь Адам, взглянув на их насупленные лица, усмехнулся, азартно потёр руки и подмигнул Меховецкому: дескать, молодец, устроил всё здорово… «Где же он отыскал-то его! — подумал он. — Такого-то вот нахала! Хм!» — весело хмыкнул он от мысли, что незнакомец нравится ему.
Они, князь Александр и князь Адам, отец и сын, разительно отличались один от другого. Князь Адам, оставив уже давно виленских иезуитов, с чего-то полюбил вдруг православных. И та церквушка православная, у реки, была построена им для убогих. А князь Александр ходил в католиках всё так же. И из-за религии они жарко спорили, порой у них до ссоры доходило. Но если дело касалось выгоды или грозили беды им, то оставляли они свои церковные распри тотчас же.
А незнакомец, о котором они совсем уже и забыли, выглянув в окно, заметил в саду, среди вишен, прогуливающихся дам… «Вон и панночка! Ох как хороша!.. Вот мне бы прижать её!» — мелькнуло у него непроизвольно.
— Матюшка, иди сюда! — окликнул князь Адам его и, не дожидаясь, когда он подойдёт, стал развивать перед ним свой план; он вынашивал его уже несколько месяцев. — Итак, слушай внимательно! То дело, о котором тебе говорил пан Меховецкий, начнём мы сами! А остальное, поверь, придёт к тебе само собой! Народ подарит тебе всё: хоромы, вино, меха и войско от беды!..
Но незнакомец, казалось, не слышал его, пошёл опять вольно разгуливать по горнице и заглядывать во все её закоулки, как бродячий кот. Он был угловатый и странно двигался. Сначала он резко дергался вперёд и тут же останавливался, как будто не знал, куда и зачем идёт… Затем начиналось опять всё то же… Но вот он задержался на какое-то мгновение на одном месте, настороженно скосил большие выпуклые глаза и посмотрел на князя Адама. Он подозревал, всё ещё подозревал, что его здесь разыгрывают. И он решил подыграть им.
— Но чтобы девок там хватало!
Меховецкий оторвался на секунду от блюда и поднял руки, как бы сдаваясь на милость довода такого: «Всё будет — как изволишь!»
«О господи, какой же идиот!» — мелькнуло в голове у бедного князя Александра.
— Зато покорный, — тихо промолвил князь Адам, догадавшись о его мыслях, и снова весело хмыкнул: «Хм!»
А незнакомец походил ещё некоторое время по горнице, теперь уже раздумывая о чём-то. Затем он уселся опять в кресло и помолчал, глядя на Вишневецких.
— Ну что же, паны, давай ударим по рукам! — решился он, видимо, на что-то и даже протянул руку старому князю.
Князь Александр поиграл желваками на бледных скулах от этой очередной его выходки и заговорил, резко, чеканя каждое слово:
— Вот что я скажу тебе, молодчик! Забудь привычки грязные вот эти! — покрутил он неопределённо рукой в воздухе. — Ты роль Димитрия заучишь! В Московии он жив в сердцах! На этом, Матюшка, всё!
От возмущения он даже легонько стукнул своей сухонькой ладошкой по столу.
— Пан Александр, я подучу его, подучу! Непременно подучу! — поспешно заверил Меховецкий старого князя, подобострастно кивая головой.
Незнакомец, заметив это, посмотрел на него так, будто открыл что-то для себя вот только что, и холодно спросил его:
— И куда же мы сейчас? — Он понял, что полковник всего лишь пешка в руках хозяев вот этого замка, вот этих князей Вишневецких.
— Сейчас?.. Сейчас отправимся в Путивль. Оттуда уйдёшь уже один в Стародуб. За кого выдать себя — знаешь! Подбери попутчиков, чтоб было с кем время коротать…
Прощаясь с незнакомцем, князь Адам с чувством пожал ему руку: твёрдую, но потную, липкую.
Незнакомец подошёл проститься и к старому князю Александру. Тот не двигался с места и с раздражением ожидал, когда он покинет горницу, не настроенный к сердечным проводам с подозрительной личностью. Но когда тот подошёл к нему с какими-то странными телодвижениями, как пёс в стае перед вожаком, и протянул ему несмело руку, он, на секунду замешкавшись, вяло, но всё же сунул ему свою ладошку, как тряпочку какую-то.
Первым из горницы вышел Меховецкий. А незнакомец, прежде чем покинуть её, надел свой плащ и опять набросил ловким движением на голову глухой капюшон кармелита так, словно он уже давно был привычным для него.
Князь Адам, провожая гостей, снова выбежал на галерею и посмотрел вниз. Там, во дворе, уже толпились у повозки слуги, сидели в сёдлах пахолики, подле лошадей прохаживался кучер, лениво похлопывая кнутом по голенищу сапога.
Меховецкий вышел из парадной двери внизу господского дома и залез в повозку. За ним следом туда же юркнул незнакомец. Кучер уселся на козлы, тронул лошадей, и повозка мягко выкатилась через узкие ворота замка.
Когда князь Адам вернулся в горницу, князь Александр сосредоточенно жевал что-то. Увидев его, он покачал головой и слегка ссутулился над столом, как будто всё ещё сопротивлялся чему-то. Затем он раздумчиво промолвил:
— М-да!.. У него же нет бородавки!
— Зато она есть у Молчанова! — ухмыльнулся князь Адам. Он был настроен серьёзно. Теперь он поставил вот на него, на этого незнакомца. Игрок он был азартный.
В горницу вошла его супруга, княгиня Александра, дочь литовского коронного гетмана[4] Карла Ходкевича, среднего роста миловидная женщина. Вместе с ней вошли старая княгиня и Урсула, старшая сестра московской царицы Марины Мнишек. Сейчас Урсула приехала сюда, в родовой замок Вишневецких, одна, без детей. Она оставила их дома, в поместье,
