Смерть Джона Леннона в конце года уже не смогла повлиять на общее положение дел в КГБ и в СССР в целом.
*Feeling, nothing more than feeling (англ) - что-то чувствую, понимаешь, но не точно
Потом уже понеслось совсем неуправляемое: в Польше вдруг появляется какая-то "Солидарность", в результате которой приходится вводить военное положение (там) и осваивать новое слово "интернирован", хотя у нас имелось хорошее, проверенное слово "сидит".
В конце всего этого кошмарного времени вдруг умирает маршал Советского Союза, Председатель президиума, Председатель совета обороны, Генеральный секретарь, и прочая и прочая...
В этот холодный ноябрьский день заработал новый транспортный путь "Колонный зал - Красная Площадь", для краткости названный впоследствии "трупопровод".
В день похорон загудела вся страна, не исключая и КГБ. (Сергей гудел дома, в кругу семьи. Их отдел, почему-то не задействовали).
Председателем похоронной комиссии был назначен Ю.Андропов, а это значило многое. Вскоре Юрий Владимирович, прозванный в народе "Юрий Долгорукий" начинает наводить в стране порядок уже в звании Генсека.
Из магазинов, бань, кинотеатров и других предприятий общепита днем стал исчезать народ (но не насовсем, не 37 год, всё же.... Подумаешь, премии на работе лишат и путевку не дадут...)
Потом вдруг понеслись аресты всяких министров, замминистров, директоров магазинов и других уважаемых учреждений (Сергей знал каких, это про которых не писали, а таких было много). Параллельно заработал аппарат самотстрела некоторых очень неизвестных фигур.
За эти полтора года Сергей вымотался как скаковая лошадь, похудел на три килограмма, женился и был поощрен денежной премией.
Тут то и пришел черед Константин Устиныча (народная кличка КУЧЕР)
КУЧЕР был с виду незлобивым человеком, но было видно, что он долго не протянет.
Единственное самостоятельное движение, которое он мог сделать - это сесть на стул (диван, кресло) и перевернуть страницу доклада. Все остальное требовало помощи извне.
Стиль изложения доклада Черненко на очередном съезде, пленуме, или другом собрании верных ленинцев, весьма заметно отличался от уханья и причмокивания Леонида Ильича.
Константин Устинович обычно собирался с духом и с монотонностью завывания ветра в печной трубе бубнил в зал какую-нибудь очередную мудрую мысль, до тех пор, пока не переходил на шепот. Затем следовал перерыв на заглатывание воздуха, причем в микрофоне отчетливо было слышно натужное сипение. При каждом таком сипении невольно рождалась мысль, что этот вдох будет последним.
При показе по телевидению наших самых демократических выборов Константин Устинович выглядел немногим лучше египетской мумии, при этом два дюжих охранника за спиной генсека не давали возможности ему принять горизонтальное положение, как это принято у мумий. Черненко молча бросил в ящик бумажку, что-то гукнул и почти без посторонней помощи повернулся к выходу.
В другой раз народ увидел Черненко уже на лафете орудия, проезжавшего по привычному маршруту: Колонный зал - Красная Площадь.
"Даешь пятилетку в четыре генсека!" - таков был девиз трудового народа, ответившего на призыв партии еще теснее сплотить ряды. Никогда, правда, не уточнялось кому надо сплачивать ряды и до каких пор это могло продолжаться, поскольку при таких темпах отмирания генсеков никаких рядов уже бы не хватило. Причем при кличе сплачивать ряды вокруг Центрального Комитета возникала серьезная опасность переполнения Старой Плошади, а это было небезопасно для её обитателей.
Сергей наблюдал за этим процессом со спокойствием много повидавшего человека. Он уже многократно перебывал во многих передрягах, изучил до тонкости ремесло контрразведчика, поймал четырех шпионов, два из которых оказались просто мошенниками, применял оружие четыре раза и всегда успешно.
Ему как раз присвоили звание капитан, а перед этим у Сергея родился сын. Он давно понял, что сплотить ряды вокруг ЦК никогда не получится, поскольку там своих хватает - не пробиться, генсеки приходят и уходят, а жить приходится все в той же стране.
Осознав все это еще в момент торжественного проноса тела Андропова, Сергей тогда принял единственно правильное решение - если и колебаться в чем-то, то вместе с линией партии.
Это гарантировало попадание в такт.
ГЛАВА 3. Достижение консенсуса, как фактор, способствующий достижению согласия сторон.
Михаил Сергеевич Горбачев приятно отличался от своих предшественников бросающимся в глаза здоровьем, внятной речью, постоянно пересыпаемой иностранными словечками типа "консенсус" и слегка навязчивой привычкой выходить в народ в незапланированных местах. (В таких случаях Сергей искренне сочувствовал сотрудникам "девятки").
Несколько настораживало постоянное присутствие рядом особы женского пола, которая явно не экономила на своих туалетах и лезла вперед Михал Сергеевича, которого и так за глаза называли "меченым".
Если супругу дорогого Леонида Ильича почти никто никогда не видел (и это было правильно, поскольку советский народ тогда еще не знали о шоковой терапии), то супруга Михал Сергеича появлялась на экранах телевизора чаще, чем сам Горбачев, наводя на определенные мысли, особенно при виде её гардеробов.
Если первая леди могла только перед камерой поменять по три платья или других аксессуаров, то подавляющее большинство советских людей в течение дня могло поменять только зубочистку, в лучшем случае шило на мыло.
Сергей понял, что здесь что-то не так и приготовился к новым поворотам партийной линии, которая в 85 году вылилась в борьбу за отрезвление всего советского общества. После этого Сергей понял, что Горбачеву скоро придет конец.
"Процесс пошел", - согласился с утверждением М.С.Горбачева капитан Зайцев, листая попадавшие к нему сводки из различных районов о массовых случаях отравления суррогатами и резко увеличившемся самогоноварении, что, в свою очередь, немедленно сказалось на наличии отсутствия сахара в магазинах.
Последующая за этим цепь катаклизмов, начиная со взрыва на Чернобыльской АЭС, столкновения кораблей, бесчисленных крушений самолетов и кончая отделением всех республик от СССР подтвердили давно известную в СССР истину: генсеков можно менять, но водку трогать не моги!
После того, как Горбачев замирился с Америкой, шпионов поубавилось и отдел полковника Лисицына был переориентирован на отлов шпионов-любителей, пытавшихся продать на запад всё, что имело отношение к обороне: от всевозможных сплавов металлов под видом сковородок до современных истребителей, проходящих по документации, как "дюралюминий неразрезанный".
Это было интересное время. Людей можно было сажать пачками и, причем, совершенно обоснованно. Посадили пару десятков, остальных интернировали.
Период охоты за сознательными предателями Родины продолжался вплоть до 91 года, после августа которого начался период выявления всяческих пособников ГКЧП. Про шпионов как-то позабыли, тем более, что председателей КГБ стали менять едва ли не чаще, чем в свое время Раиса Максимовна меняла наряды.
Сергея Зайцева переключили на проблематику оборонных предприятий, где он и получил звание майора.
Он уже совершенно спокойно относился к текущим событиям и высказываниям политиков разного ранга и ориентации - Сергей понял, что он тоже понять умом Россию не может, в силу чего приходилось смириться с мыслью о том, что остаток жизни придется прожить здесь.
Задача текущего момента состояла в том, чтобы остатка было как можно больше, а неприятностей как можно меньше.
В один из жарких летних дней премьер-министр России заявил, что текущий год будет последним годом экономического спада, за ним последует год стабилизации, а уж потом мы заживем...
Сергей слушал радиоприемник, сидя у себя в кабинете на Лубянке, лениво размышляя про себя, что такую туфту ему на уши не вешал никто, включая многочисленных подследственных.
Перед ним лежало досье на одного из сотрудников министерства внешних экономических связей, которого подозревали в установлении тайных контактов со спецслужбами Сьерра-Леоне, в результате которых России мог бы быть нанесен существенный ущерб.
Заниматься делом категорически не хотелось из-за жары, а также из-за того, что была пятница и о делах хотелось забыть. К тому же вечером он планировал уехать к приятелю на дачу, где предстояла шикарная рыбалка. Приятель уверял, что рыбалка там всегда удачная и просил взять с собой только выпивку - остальное будет.
Сергей зевнул и налил себе воды из пластиковой бутылки, стоящей в маленьком холодильнике. В это время зазвонил телефон внутренней связи.
