– Так-так, – пробормотал Антон Владимирович. – Как я догадываюсь, внутренними барьерами вы называете нравственные установки. Давайте-ка поговорим об этом поконкретнее. Через что такое в себе я должен переступить?
– Да, разумеется. Без конкретики нам не обойтись. Но предупреждаю: разговор будет непростым. И пожалуйста, Антон Владимирович, не забывайте, что я всего лишь выполняю свою работу.
– Я вас понял. Обещаю, что буду сдерживать свои эмоции.
– Очень хорошо!
Смыслов задумчиво пошагал по комнате. Потом сказал:
– Из двух первых сеансов мы узнали, что смертельную опасность для вас представляли близкие люди. А точнее – друзья. Кроме того эти персонажи, по вашим словам, были чем-то похожи друг на друга. Полагаю, нет нужды спрашивать, похож ли на них последний персонаж…
Толмачёв задумался.
– Наверное, вы правы, – согласился он. – У двоих предыдущих были густые бороды. У последнего – усы и аккуратная бородка. Но сходство есть. Точно есть! Черты лица похожи. Теперь я в этом не сомневаюсь. И главное – глаза. У всех троих они ярко синие, – он вопросительно взглянул на врача. – Значит, и в настоящее время в моём близком окружении есть человек, имеющий внешнее сходство с теми, от чьих рук я погибал в предыдущих жизнях?
Смыслов неопределённо качнул головой.
– Вам лучше знать…
«Да, мне лучше знать, – подумал Антон. – Кажется, я уже догадываюсь, кто это может быть. Чёрт возьми, неужели… неужели это Пашка?! Не хочется в это верить. Но он похож, действительно похож. И глаза у него ярко синие».
Внезапная догадка больно резанула душу. Пусть бы кто угодно, только не Павел Коржин – старый, проверенный, надёжный друг. Теперь же получается, что он не только ненадёжен, но и смертельно опасен. Нет, в это решительно не хотелось верить. С одной стороны, мотив у Павла есть – и очень весомый. Но с другой… Ведь это же Паша из чисто дружеских побуждений и совершенно бескорыстно помог своему другу устроиться на солидную должность в администрации области.
С трудом преодолев сдавившее грудь волнение, Толмачёв сказал:
– Ладно, с вероятным противником мы, условно говоря, определились. Что теперь делать?
– Теперь осталось самое простое. И в то же время – самое трудное. Вы должны изменить программу.
– Каким образом?
– Обезвредить своего, как вы только что выразились, вероятного противника.
Толмачёв медленно поднял на собеедника окаменевшее лицо.
– Вы хотите сказать, что я должен нанести удар первым? Вы понимаете, что вы мне советуете?
Смыслов отчаянно замахал руками.
– Господь с вами, Антон Владимирович! Я вам ничего не советую. И уж тем более – упаси, Боже! – ни к чему не подстрекаю. Вам нужна была информация – вы её получили. Я всего лишь добросовестно выполнил свою работу – не более того. И разве я не предупреждал вас о том, что разговор будет непростым?
– Да, действительно, – Толмачёв усилием воли погасил эмоции. – Простите меня, не сдержался. Но… Ладно, допустим, что я приму радикальные меры. Что последует за этим? Теперь я превращусь в кармического палача?
– Нет-нет! – убедительно воскликнул Смыслов. – Для подобного развития событий потребовалось бы запустить новую программу. Вы же попросту внесёте сбой в существующую, и она перестанет работать.
– Но вы сказали, что я должен изменить программу.
– Я всего лишь неточно выразился. У вас ко мне ещё есть вопросы?
– Нет. То есть – да.
– Я внимательно слушаю.
– По определённым признакам у меня складывается подозрение – нет, предположение – относительно конкретного человека. Но ведь я могу ошибиться. Как мне убедиться в том, что ошибки нет?
Смыслов задумчиво надул щёки, затем шумно выпустил воздух.
– Видите ли, все предыдущие случаи с тяжёлым исходом оставляют отметины на теле в последующих инкарнациях. Это родинки, бородавки, родимые пятна, рубцы неизвестного происхождения. Во время последнего сеанса вы получили пулю в грудь. Скорее всего, у вас от неё остался след. Я могу взглянуть?
Толмачёв отрицательно мотнул головой.
– В этом нет необходимости. Там у меня родимое пятно.
– Вот! – Борис Алексеевич поднял кверху указательный палец. – Теперь, что мы знаем о вашем противнике? Он ранен. И, судя по всему, ранен тяжело. Есть вероятность того, что его рана тоже оказалась смертельной. А это значит, что и на его теле в месте ранения осталась отметина.
Антон Владимирович поднялся из кресла.
– Ну что же, больше у меня вопросов нет. Полагаю, на этом мы можем закончить?
– Да.
– Что я вам должен?
Смыслов по-свойски махнул рукой.
– Ну что вы, Антон Владимирович! С некоторыми людьми в виде исключения я работаю бесплатно. А уж для такого человека, как вы…
– Сколько? – резко оборвал его Толмачёв.
Со смущённым видом Смыслов назвал сумму. Антон Владимирович расплатился и ушёл.
Закрыв за Толмачёвым дверь, Борис Алексеевич задумчиво побродил по кабинету. Потом подошёл к окну. Вскоре он увидел, как его пациент заходит на стоянку и садится в машину. Спустя пять минут, не менее, его автомобиль тронулся с места. Ну что же, подобная задержка красноречиво говорила об эмоциональном состоянии данного клиента. Смыслов извлёк из кармана мобильник и сделал звонок.
– Да, Борис! – услышал он в трубке знакомый голос. – Я слушаю.
– Мы закончили.
– Ну и?.. Не тяни кота за хвост. Каковы результаты?
– Полагаю, что курс гипнотерапии прошёл успешно.
– Боря, меня не интересуют твои предположения, – сердито проворчал собеседник. – Ты занимаешься проблемой важной персоны, а не человека с улицы. Мне нужны твёрдые результаты.
– Да что вы, в самом деле, Александр Михайлович! – обиженно воскликнул Смыслов. – Я отработал на совесть. Результаты обнадёживающие. Но всё же я не Господь Бог и за дальнейшее развитие событий ручаться не могу. Это уже, так сказать, не в моей компетенции.
– Ладно, – примирительно прозвучал в трубке голос Борщова. – Ты свою работу сделал.
– Как с оплатой?
– Как договорились. Утром перечислю на твой счёт.
Послышались гудки. Борис Алексеевич ещё немного подержал телефон в руке, потом сердито швырнул его на стол.
– Верно, я свою работу сделал, – подумал он вслух. – Денежки добросовестно отработал. Дальнейшее меня не касается. Разгребайтесь сами.
Глава 2. В плену сомнений
Толмачёв сидел за рулём машины, погружённый в свои мысли. Но не результаты курса гипнотерапии и не планирование в связи с этим своих дальнейших действий занимали его голову. Об этом-то как раз думать совершенно не хотелось. Напротив, было желание выбросить всё из головы, положить информацию куда-нибудь на полочку, чтобы вернуться к ней позже, уже в спокойном состоянии, и всё трезво обдумать. Короче говоря, возникла острая необходимость отвлечься и развеяться.
Ехать домой не было никакого желания. Он мог заранее наизусть процитировать всё, что ему скажет Валентина – все её вопросы и последующие за ними советы. В общем, требовалась нейтральная территория, тихая гавань. Такое место имелось.
Он включил мобильник, который был отключен перед сеансом, и сделал звонок.
– Слушаю вас, господин губернатор! – пропел в трубке мелодичный женский голос.
Толмачёв засмеялся.
– Льстишь, моя хорошая. Увы, Лариса, пока я возглавляю не область, а лишь департамент образования.
– Это вопрос времени, – сказала она с наигранной беспечностью. – Мне приятно, что ты не забываешь про меня.
– Как я могу забыть тебя, маэстро?
Теперь она засмеялась.
– Тоже льстишь? Увы, я не маэстро. Всего лишь даю частные уроки музыки.
– Возможно, это тоже вопрос времени.
– Так звонишь или дело есть? – спросила Лариса.
– Дело. Вернее, несколько дел.
– Я слушаю.
– Первое: хочу слышать твой голос.
– Ты его слышишь.
– Второе: хочу увидеться с тобой.
– И третье?
– Не только увидеться…
– Ага, запросы стремительно растут, – она немного помолчала, потом спросила: – Какая необходимость? Валентина держит тебя на голодном пайке?
Он скептически хмыкнул.
– Нет, конечно. Просто соскучился. Ты не рада?
– Я рада, но… стоит ли рисковать? До выборов осталось не так уж и много времени. Давай не будем совершать опрометчивые поступки. Поизображай из себя пару месяцев примерного семьянина. Сам же убеждал меня, что сейчас не время рушить семью.
Она, конечно же, была права. Но внутреннее напряжение не давало покоя, требовало разрядки.
– Рискнём один раз, – сказал Антон. – Мы ведь уже не первый месяц с тобой вместе. Пока всё обходилось. Почему же теперь?..
– Теперь твои портреты по всей области развешены.
– И всё же рискнём, – настойчиво повторил он.
