Виктор быстрым шагом перешел двор и поднялся на второй этаж.
– Витя? – обрадовалась баба Тоня, открыв двери. – Заходи! Заходи! А я думала, что ты уехал!
Какая же она «баба» Тоня, подумал Виктор. Действительно, Тоне до старушки было еще далеко. И одевалась она аккуратно. Видно, что следит за собой. Продавщицы молока долго сохраняют молодость и гладкую кожу. Полезная для здоровья профессия. «Ей же, наверно, уже лет шестьдесят», – подумал Виктор.
– Кушать хочешь? – спросила баба Тоня. – Я как раз бульон сварила. Купила курицу, а она совсем старушкой оказалась, только на бульон и сгодилась…
Виктор кивнул.
Проходя на кухню, бросил взгляд в гостиную, где на серванте стоял портрет вечномолодого Тониного сына Толика. Много лет назад он сорвался с дерева и разбился насмерть. Тогда вокруг этих домов росло много старых деревьев и на их верхних ветках они, тогдашние мальчишки, строили халабуды. Находили хорошую развилку веток, укладывали на ней дощатый пол и смотрели с высоты в двадцать метров на мелкий мир взрослых строителей коммунизма. Собственно, уже тогда было ясно, что коммунизм люди строили каждый для себя. Было в этом что-то от тайного соревнования: кто больше коммунизма у себя дома построит. У кого в холодильнике больше копченого лосося и советского шампанского окажется. Господи, это ведь все в прошлом веке было!
Бульон тоже напомнил что-то из далекого прошлого. Даже не что-то, а просто прошлое, доброе домашнее детство. И жесткая куриная ножка, в которой вязли зубы, и желтые круги-разводы куриного жира на поверхности бульонного озера.
– У меня еще холодный рис есть, – сказала баба Тоня. – Всыпать?
Виктор кивнул, и она положила в бульон две столовые ложки вареного риса, который тут же пошел ко дну.
– Ты теперь где живешь? – спросила она.
– Да тут живу, – ответил Виктор.
– А, значит, сдаешь квартиру? А я думала – продал!..
Виктор задумался.
– Нет, там племянница моего друга с ребенком живет…
– Да, у нее такой симпатичный муж… высокий… милиционер, кажется, или военный…
– Муж? Милиционер? – удивился Виктор. – Про мужа я ничего не знаю. – И он бросил через кухонное окно немного встревоженный взгляд на окна своей квартиры в доме напротив.
– От вас позвонить можно? – спросил Виктор.
– Да вон, телефон на холодильнике…
Виктор поднялся, набрал свой номер.
– Алло! – раздался в трубке звонкий голос Сони.
– Соня? – Виктор улыбнулся в трубу.
– Дядя Коля? – спросила Соня.
– Нет, дядя Витя.
Возникла пауза, после которой голос Сони еще больше оживился.
– Дядя Витя?! А ты где?
– Я в Киеве. А ты?
– А я дома… А Миша с тобой?
– Нет, Миши нет… Он где-то тут, в Киеве…
– Потерялся?
– Ага, потерялся, но я его найду!
– Ты его обязательно найди и приведи домой! А то тетя Нина кошку принесла, а она царапается. А Миша не царапался!
– Да, – подтвердил Виктор грустно, – Миша не царапался. А тетя Нина дома?
– Не-а, она по магазинам пошла. А ты придешь?
– Приду, – пообещал Виктор. – Только чуть позже… И, наверно, тогда, когда тети Нины и этого дяди Коли не будет… У вас же теперь дядя Коля живет?
– Живет, – сказала Соня. – Но он хороший, он мне роликовые коньки купил. А вчера он куда-то на два дня уехал и обещал мне ракушек привезти…
– Интересно, значит, на море уехал… Он что, вправду милиционер?
– Нет, понарошку… Взаправду он какой-то сторож, но не простой, а главный… Ой, теть Нина идет! Хочешь с ней поговорить?
– Нет, Сонечка, я потом позвоню! – быстро свернул разговор Виктор и опустил трубку на аппарат.
Оглянулся на бабу Тоню. Она как ни в чем не бывало стояла у плиты. Вернулся к столу, снова бросил взгляд на окна.
– Если хочешь – можешь здесь переночевать, туда ж неудобно, – проговорила, обернувшись, баба Тоня.
– Спасибо… Я, баб Тоня, сумку здесь оставлю… до завтра, а завтра зайду. Хорошо?
– Конечно, заходи! – кивнула она.
3
Надо было разрядиться. Виктор шел по Крещатику налегке, только те же два паспорта лежали каждый в своем кармане. А в кармане куртки глухо позвякивали жетоны казино, которые съездили с Виктором в Антарктиду и обратно. Уходя от бабы Тони, он вытащил кулечек с жетонами из спортивной сумки. Вытащил и впихнул в карман. Все это произошло как-то автоматически, но сейчас, когда он шел по вечереющему Крещатику, то узнавая его, то не узнавая, присутствие в кармане жетонов вносило в его прогулку элемент игры, элемент азарта. Во внутреннем кармане куртки лежала штукенция поважнее – кредитная карточка «Visa» от банкира-полярника Брониковского. «Восемьдесят девять девяносто семь» – повторил Виктор пин-код карточки. Память пока функционировала нормально. Рядом с карточкой в конверте лежало письмо банкира его жене. Виктор даже не спросил: а есть ли у него дети? Это станет известно позже. Когда он доедет до Москвы, найдет ее, передаст письмо, расскажет все на словах. Она, должно быть, будет плакать… Но сперва надо найти Мишу, найти, попросить у него прощения. И, если удастся, исправить ситуацию. Может, скоро будет вылетать очередная экспедиция на далекий холодный Юг нашего маленького глобуса?
– В мгновенную беспроигрышную лотерею не желаете сыграть? – прозвенел рядом нагловатый голос.
Виктор остановился. Парень лет двадцати в джинсах, клетчатой рубашке и наброшенном поверх рубашки пиджаке улыбался и кивал головой в сторону. Виктор оглянулся и увидел теплую компанию лохотронщиков, стоящих около раскладного столика. Заметив поворот его головы, они живо «заиграли».
– Спасибо, я в беспроигрышную не играю, – ответил Виктор. – Тем более что я и так всегда выигрываю!
– Это можно исправить, – сказал парень.
– Можно, но не нужно, – Виктор улыбнулся парню вполне приветливо, обошел его и направился дальше.
Странно, что этот разговорец Виктора взбодрил. Вспомнилось, с каким фатализмом он выигрывал тогда в рулетку. Какую усталость вызывали у него бесконечные выигрыши. Везет дуракам и новичкам. Новичком его уже не назовешь, а дураком – еще можно. Но дурак – слово безобидное. Каждый человек – дурак, только некоторые дурачатся иногда и с удовольствием, а другие – совершенно серьезно и всю жизнь.
Просидев полчаса в каком-то кафе, Виктор спустился на Подол, но здесь его ожидал неприятный сюрприз – винного бара «Бахус» больше не существовало. На его месте теперь блестел модными витринами магазин дорогой одежды. Перейдя на другую сторону Константиновской, Виктор спустился в пивной подвальчик и, к своему удовольствию, обнаружил, что и в пивной можно получить вино на разлив. Стакан молдавского «Каберне» оказался как нельзя кстати. И время остановилось. Рядом пьянствовали свободные граждане города Киева, появлялись и исчезали красные пятна лиц. А Виктор купался в винном тепле, он словно отогревался за весь пережитый, не такой уж крепкий антарктический морозец. И в голове звенел детский голос, голос Соньки, спрашивающей про пингвина Мишу и жалующейся на царапающуюся кошку.
– Эй, парень, тут не занято? – прервал его размышления чей-то голос.
Виктор поднял глаза – двое мужиков кивали на свободные стулья за его столом. Виктор оглянулся по сторонам, убедился, что все столики пивной были заняты, и кивнул мужикам. Мол, садитесь и пейте!
Мужики действительно сели и начали пить. Размышлениям Виктора они не мешали, и голоса их, обсуждавшие какую-то чепуху, звучали как за стенкой. Не хочешь – не слушай!
Виктор и не слушал. Он взял себе еще один стакан вина.
В пивной не было окон. Горели желтые лампочки под темным потолком и совершенно чужеродной смотрелась зеленая неоновая надпись над барной стойкой: «Хайнекен». «Какой, к черту, «Хайнекен?» – подумал с ухмылкой Виктор. – Это все свое, родное, отечественное, дешевое. И пиво, и вино, и водка, которую некоторые посетители по старой советской традиции старались незаметно доливать в бокалы с пивом – для укрепления эффекта. Эффект действительно был крепким. В углу пивной уже спал, похрапывая, помятого и одновременно интеллигентного вида мужчина. К нему подошел другой, наклонился. Виктор заинтересованно наблюдал, думая, что сейчас спящего будут выносить или что-то подобное. Но все оказалось проще – у спавшего на руке были часы, а тот, кто подошел к нему, просто хотел узнать время. Он приподнял безвольную левую руку, сдвинул рукав пиджака с запястья и, изучив расположение стрелок на часах, опустил руку на место.
На третий стакан вина Виктору не хватило денег. Он поднялся по крутым ступенькам пивной и огляделся по сторонам. Улица окутывалась вечерними огнями, нежный свет витрин выливался на тротуары. Если сейчас повернуть налево и пройти метров триста – он выйдет на набережную Днепра, и тогда речной прохладный воздух приободрит его.
