Женщина лет сорока, уставшая и неухоженная, сообщила Але, что её ожидают неожиданные перемены как в профессиональном смысле, так и в личном. Посоветовала не терять надежды и верить, что всё будет хорошо.
Коротко, по делу и с привкусом оптимизма.
Аля, как специалист, оценила умелое словоплетение.
Правда без подробностей — самая достоверная.
Предсказание сбудется в любом случае, ведь жизнь не стоит на месте. Может быть перемены и не будут особо заметны, но ведь никто не обещал глобальных.
Дорогая Мадам оказалась самой противной. Она настойчиво уверяла клиентку, что на той сглаз и даже проклятье. Что от этих аурных язв необходимо избавится иначе возможное счастье не удержать.
Расценки по восстановлению повреждённой ауры были тут же предоставлены импозантным секретарём, а предсказательница, так попросила называть себя гадалка, перешла к самим предсказаниям, не забыв напомнить, что этот набор розового счастья возможен только после снятия порчи.
Однако, цинично думала Аля, мало того, что содрала за свою болтовню хорошенькую сумму, так ещё и доплаты желает за гарантии. Ловкая тётенька…
Дорого и очень дорого в этом салоне стоило всё. И мебель под старину, и ароматные свечи фантастических цветов и очертаний, и секретарь этот, ненавязчиво подносящий кофе.
Аля не особо внимательно вслушивалась в стандартный набор глянцевого счастья, больше прислушиваясь к жужжанию старенького диктофона в сумке, а воображение уже щёлкало пальцами по клавиатуре…
— Тебе что, не интересно? — удивилась провидица рассеянности клиентки.
— Нет, что вы, — заверила Аля, — только я всё думаю, кто порчу на меня навёл и где денег взять чтобы от неё избавится.
— На первый твой вопрос смогу ответить, как только второй решишь, — пообещала, блеснув белыми, хищными зубами провидица, — захочешь отомстить, помогу.
— Это как? — заинтересовалась девушка.
— Порчу вернём ещё и усилим. Вот как.
— Дорого наверно, — предположила Аля с сожалением.
— А ты как думала? Это уже не гляделки в шарик, а настоящее колдовство, — пояснила наивной дурочке.
— Так вы что, и колдовать умеете? — выпучила глаза Алька.
— Я, деточка, всё умею, — заверила небрежно, — а ты, иди. Иди себе. Как со вторым вопросом разберёшься, возвращайся. Я помогу. Враги твои ещё пожалеют…
Аля уходила озадаченной — обещание имело криминальный подтекст… Нет, не может быть, мотнула головой, освобождая её от неприятных мыслей. Но с другой стороны…
Третья была жуликоватой старухой, уверяющей, что является потомственной ведуньей и обещающей всяческие беды и несчастья если…
В список «если» входила длина юбок, цвет волос и посещение злачных заведений. Так же настоятельно рекомендовалось не знакомится в интернете, в общественном транспорте и просто на улице.
У Али создалось такое впечатление, что потомственная ведунья лично знакома с бабой Дусей из второго подъезда. По крайней мере и она, и соседка пропагандировали одинаковые женские добродетели с одним незначительным отличием — баба Дуся делала это совершенно бескорыстно, часто даже вопреки желаниям слушателей, а ведунья брала мзду и ещё ожидала благодарности.
От Али благодарности она не дождалась. Если бы не потребовала платы вперёд, то и денег не увидела бы. Возмущённая девушка ушла, попытавшись хлопнуть дверью, но ничего не вышло — инициативу перехватил мощный механизм, способный выдержать и более эмоциональных клиентов.
Длинный день утомил обилием впечатлений и Алькино сознание не сразу ощутило некий дискомфорт, витающий в комнате вместе с пылью. Словно за ней подсматривают с алчной заинтересованностью. Алчности за сегодня она видела достаточно, чтобы оглядеться в поисках заветной тарелочки для подношений. Возможно, это то, чего от неё ждут уже довольно долго. Тарелочки не было и Ляля, подумав, выложила несколько купюр на пыльную скатерть.
Никто не появился, хотя Альке послышался то ли шёпот, то ли шелест в соседней комнате. Недолго думая, журналистка раздвинула шторки-бирюльки и, без приглашения, со словами «Сколько можно» вломилась в полутемную и, на первый взгляд, пустую комнату.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Когда первый взгляд уступил место второму, приспособившемуся к скудному свету одинокой свечи, Алька разглядела очертания фигуры в кресле с высокой спинкой.
— Сколько нужно, столько и можно, — сообщила фигура голосом молодой женщины.
— Мне так точно не нужно, — возмутилась Ляля, — я тут уже бог знает сколько сижу, а вы в игры свои играетесь…
— Я не играюсь, я тоже жду. И заметь, я жду дольше. Ты должна была прийти сама… Ты ведь сама пришла? По своей воли?
— Ну, сама. По своей, — удивилась странному приёму.
— Вот и отлично. Значит мы обе дождались, — в голосе звучало удовлетворение, — садись, — велел голос.
Ася огляделась, ища предложенное место, но единственно возможным оказалась низенькая скамеечка у ног неподвижной гадалки.
— Так нам будет удобней, — женщина в кресле правильно поняла Алькины сомнения.
— А вы… — догадалась девушка.
— Да, я, к сожалению, не владею своим телом, — в голосе слышалась грусть с лёгким оттенком иронии.
— Простите, я не знала, — Аля поспешила присесть на скамеечку, своей покорностью искупая вину за недавнюю грубость.
— Ну что ты. Твоей вины здесь нет. Это я должна просить у тебя прощения. Я знаю, что тебе неудобно, но обещаю, что это ненадолго. Мы с тобой быстро управимся. Неправда ли, Александра?
— Вы знаете, как меня зовут? — удивилась девушка.
— Конечно знаю. И как зовут, и зачем ты здесь, и, даже об устройстве в твоей сумочке, — в голосе слышалась снисходительная улыбка.
— Простите, я не хотела… — Алькины щёки пылали так, что, казалось, в комнате даже светлей стало.
— Я понимаю, работа, — миролюбиво согласилась гадалка, — но ведь кроме работы у тебя и свой интерес имеется.
— Какой? — Алька ни о каком таком своём интересе понятия не имела.
— Ну как же! А смысл жизни? А тайны мироздания? Или это всё уже неактуально?
— Вы и на философские вопросы ответы даёте? — Алька разозлилась на себя за своё недавнее смущение и с напряжением стала думать над тем, кто из её знакомых мог так ловко её разыграть. Самым подходящим кандидатом показался Стёпка Широв. Он такой. Он мог. Она ему сама о своём задании рассказала. Похвасталась. Во… ему, а не пирожков.
— Ответы сама искать будешь. Я только обещаю расширить для тебя горизонты, — пообещал сладкий голос.
— Давайте, расширяйте, — согласилась Алька, строящая коварные планы мести.
— Повторяй за мной, — из голоса удалили сладкую негу, оставили лишь сухой протокол, — Я иду, ведомая. Я веду не ведая. Я несу значимое. Я верну утерянное. Свобода моя залогом. Слово моё оброком.
Аля повторяла, не вдумываясь и, даже, не прислушиваясь к странным обрывкам бессмысленных фраз. В голове у неё крутились всего две мысли. Первая, как посильнее насолить шутнику Стёпке и вторая — хватит ли диктофону батарейки что бы записать всю эту муть, которую она потом подсунет Широву под нос в виде доказательства обвинений.
Когда её попросили проколоть палец булавкой, лежащей на коленях инвалида, она удивилась, но сделала как попросили, уверенная, что такая деталь придаст её будущей статье некую готическую пикантность.
Капля крови сорвалась с проколотого пальца и повисла в воздухе, как плевок в лицо законам физики.
Аля успела засунуть пораненный палец в рот и выпучить глаза. А потом…
Глава 3. Сон наяву
Кажется, она лежала и, кажется, лежала на земле. Было жёстко, колко и ужасно холодно. Так холодно, что она даже не стала удивляться — заелозила, пытаясь найти точку опоры чтобы подняться, и только найдя, удивилась. Удивилась и брезгливо отвалилась в сторону потому, что точкой опоры оказался камень очень похожий на надгробие. Наверно он и был надгробием потому, что рядом лежал такой же, а за ним ещё и ещё, и ещё…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Кладбище!
