— Силу я свою не рассчитала, вот и маюсь с тобой сейчас, — призналась со вздохом.
— С арифметикой у тебя тоже проблемы? — не удержалась от ироничного вопроса Аля.
— При чём здесь арифметика, — не поняла ведьма.
— Ну как же — считала, рассчитывала, а в ответе ошибка. Элементарная арифметика…
— Может быть действительно, арифметика, — задумалась, — какая уже теперь разница.
— Действительно никакой. Так как ты у нас оказалась? По задумке или случайно вышло?
— Случайно, — неохотно призналась Мелина, — я думала, что поблизости останусь. Духом недолго побуду и назад. А оно вот как вышло, — тяжёлым вздохом закончила ведьма.
— Ничего себе сюрприз, — присвистнула Алька.
— Не то слово! A если ещё учесть, что я про другие миры и не догадывалась даже, можешь себе представить каково мне было…
— Небось подумала, что на тот свет отправилась, — представила себе Аля.
— А что ещё я могла подумать? Народу много. Все какие-то суетливые, нервные. Дым, копоть и магии ни следа…
— Постой, постой. Ты же сама говорила, что была магия.
— Это я потом уже научилась магию по капелькам собирать, а сперва совсем не почувствовала. Знаешь, как страшно было…
— Могу себе представить.
Что, что, а представить Аля могла всё, что угодно. Воображение и вес — две вещи, которых у неё всегда было с избытком. Вес она победила, а с воображением вели упорную борьбу все члены семьи. «Аля, не витай в облаках. Посмотри на вещи трезво» — была любимая фраза её мамы. «Когда же ты уже повзрослеешь» — вздыхал папа. «Алька, жить надо, а не книжки читать» — поучал младший брат. Но где-то в глубине Алькиной души жила уверенность, что воображение пригодится.
— Тебе ещё повезло, что ты духом бестелесным переместилась, — включилось воображение, — могла и под колёса угодить…
— Нет, не могла. Я оказалась внутри большого дома и на мир только в окна смотрела.
— А выйти боялась?
— И боялась тоже, — призналась Мелина.
— И долго ты в этом доме проторчала?
— Долго, не долго — какая разница. Зато я многому научилась пока в привидениях числилась. Заметила, как я говорю? А ведь я и речь то не понимала, а теперь даже читать умею, — похвасталась ведьма, — только страницы сама не могу переворачивать.
— Стой! Я что, буду здесь как глухонемая, — воскликнула Лялька.
— Сравнила. Я же с тобой. Поймёшь не бойся.
— Ну да. Верно. Я как-то не подумала. А говорить? Говорить я смогу?
— С кем тебе говорить? Ты же никого не знаешь. А со своими знакомыми я поговорю, — в Мелининых доводах резон был, но Альке почему-то стало беспокойно.
— А если мне не понравится, что ты говоришь?
— Как тебе может понравится или не понравится если ты ничего не понимаешь?
— Ты же переводить обещала, — напомнила, начавшая сердится, Алька.
— Не переводить, а держать в курсе. Не буду же я просить, чтобы обождали пока я своему телу дословно расскажу о чём речь идёт?
— Ах телу? — прошипела Алька, — Так я для тебя твоё тело?
— Ну чего ты к словам цепляешься? Ты для меня мой напарник. Так тебя больше устроит?
— Так больше, — успокоилась Алька, — быть телом, это как-то унизительно.
— Ах простите, что задела ваши нежные чувства, — сарказмом дышало каждое слово.
— Я хочу, чтобы ты запомнила — мои нежные чувства задевать не стоит потому, что последствия могут быть очень неожиданными, — Алька постаралась придать своим словам тон угрозы. Таким как Мелина только волю дай…
— Тогда и ты запомни. Весь твой жизненный опыт гроша ломанного здесь не стоит. Под колёса автомобиля ты не попадёшь, потому что здесь нет автомобилей. Здесь другие опасности. Опасные опасности. И светофоров, заметь, здесь тоже нет. Так что придётся тебе меня слушаться иначе ссориться нам с тобой будет не из-за чего.
— Вот только пугать меня не надо…
— Да кто ж тебя, дуру, пугает. Это я тебя предупреждаю.
— Я учту, — с независимым видом сообщила Аля и задумалась.
Алька думала о совсем неподходящих вещах. О том, что статья так и останется ненаписанной, что гадалка, предсказавшая ей перемены в жизни, была более чем права, что выполнение последних двух пунктов жизненного плана придётся отложить на неопределённое время и что Владислав Сергеевич пригласит на ужин кого-нибудь другого. Может быть даже ту же Ольгу. От этих мыслей Альке стало совсем грустно. Хотя, куда уже грустней. Сидит, запертая в чужой могиле и выслушивает угрозы бестолковой ведьмы, которая нуждается в её, Алькиной помощи, но упорно отрицает очевидное.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Алька тяжело вздохнула.
— Рассвет скоро, — сообщила Мелина, — отдохнула бы, а то нам до города не меньше часа шагать, завтрак и того позже будет.
— Ничего, я выдержу, — заверила Аля, заталкивая в глубины подсознания мысли о еде.
— Выдержит она, — фыркнула ведьма, — думай тогда о чём-нибудь другом, а не о бабушкиных пирожках.
— Так ты мысли мои слышишь! — всполошилась Алька.
— Нет, это не мысли. Это твоё голодное воображение. Я даже запах этих чёртовых пирожков чувствую. Прекрати сию же минуту. Мне уже дурно от вони.
— Никакая это не вонь. Это аромат. Не нравится — не нюхай.
— Можно подумать, у меня есть выбор. Вообрази что-нибудь без запаха. Тебе же не важно, что хотеть. Или захоти что-нибудь в упаковке…
— Кильку в томате, — предложила вредная Алька и услышала в ответ мучительный стон.
— У тебя даже консервная банка воняет.
— Ничем не могу помочь. У любой еды есть запах, а у меня ассоциативное мышление. Кстати сказать, кильку в томате я на дух не переношу.
— В этом я с тобой полностью солидарна. Давай лучше бабушкины пирожки.
— То-то же, — Алька поздравила себя с мелкой победой, — Так я так и не поняла — ты мои мысли слышишь или как?
— Когда ты со мной общаешься, то да, слышу. Так что рот можешь держать закрытым, а когда ты сама по себе, то только чувствую как мысли шевелятся.
— Значит личное пространство у меня всё-таки есть, — обрадовалась Алька.
— В туалет всё равно вместе ходить будем, — в голосе Мелины радости не было.
— Хорошо, что мы девочки, — глупо хихикнула Аля.
— И это единственно общее между нами.
Глава 6 На грязной дороге
Склеп они покинули на рассвете.
Солнце тонкой полоской алело на горизонте, а над головой густела темнота, подсвеченная облаками. Ничего иномирного Аля в пейзаже не наблюдала.
Обычное осеннее утро, обещающее обычный осенний день.
Серые надгробья в утренней серости. Вдалеке кучерявые сгустки тёмной растительности — кусты ли, деревья — не понятно.
Воздух может быть чуть свежее и прозрачней, а так самое всё обычное. Аля даже разочаровалась немного. Чего она ожидала? Наверное, чего-нибудь вроде компьютерной графики популярных игр или спец эффектов мистических фильмов, но всё было таким обыкновенным, что даже обидно.
Вот она, Аля Прошина, в чужом, мире, а в мире этом ничего незнакомого. Такое чувство, что на экскурсию в деревню приехала.
Под ногами дорога, засыпанная крупным гравием. Идти по такой очень неудобно тем более, что жидкой грязи здесь тоже достаточно. Аля порадовалась, что хоть с ботинками ей повезло. Вот одела бы она вчера балетки, как настаивала бабушка, сейчас бы уже шлёпала босиком.
В ногах путался грязный подол и мешал широкому шагу. Следовало бы придержать его руками, но Алька прижимала их к груди в надежде сохранить тепло собственного тела, просачивающееся сквозь ветхий платок, которым была обмотана грудь.
Лялька смутно представляла себе свой туалет, но догадывалась, что похожа на чучело, обёрнутое в саван. Хотя почему похожа — она и была чучелом в саване. На что ещё можно было рассчитывать в таком месте и в такое время. Было бы чуть теплее, и Алька сорвала бы с себя всё это тряпьё — и плевать на всякие там угрозы. Но холод был сильнее брезгливости и капризов. Он вообще был сильнее всех прочих чувств и желаний. На борьбу с ним уходила вся энергия и Альке оставалось только покорно переставлять ноги и шмыгать замёрзшим носом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
