воспринимать меня всерьёз, если меня мама будет со школы встречать. Пусть водитель приезжает, как у всех.
— Мы не все, Лиза. Не вижу ничего плохого в том, чтобы встретить любимую дочь. Тебе придётся смириться, Ириска.
— Ну не при всех же, — испуганно зашипела она, сделав большие глаза. — Не называй меня так.
— А как надо?
— Елизавета, — гордо вскинула дочь голову, — или Элла.
— Какая Элла? — споткнулась я.
— Принцесса Елизавета Гессен-Дармштадтская, мам, — укоризненно пояснила дочь. — Мы сегодня проходили по истории род Романовых.
— Давай ты будешь просто Лизой. Моей Лизой, а? — Я хлопнула её по плечу.
— Ладно, — сдалась дочь. — Но в школе Ириской не зови, не хочу, чтобы меня дразнили.
— Договорились, — шепнула я, распахивая дверь внедорожника.
Небольшой семейный ресторанчик на набережной Москвы-реки манил уютом и спокойствием. Кто спросит, почему я предпочитаю малолюдные места, богатым заведениям моего круга? Ответ простой — всё тот же Глеб Домогаров, который на сто процентов соответствует своей фамилии. Я избегаю его всеми доступными средствами.
За последние семь лет, со дня побега из родного дома, этот мерзавец чего только не делал, чтобы показать, кто в моей жизни хозяин. Он расстроил две мои свадьбы, избавился от всех ухажёров и изо дня в день напоминал о том, чего именно ждёт от «наших отношений».
Один Никита держался, и это был ещё один плюс в его пользу.
Подперев голову рукой, я рассматривала его, будто видела в первый раз. А ведь и правда. Каким человеком нужно быть, чтобы противостоять Домогарову?
— Ник, — протянула я, пока дочь была занята аквариумом с тропическими рыбами. — Как твой день прошёл? Всё хорошо?
— Нормально, — усмехнулся он, заправляя непослушную прядь за ухо. — Заключил несколько договоров с клиентами, купил тебе подарок и съездил на кладбище. А что?
— Ничего, — напряглась я. — Ты не заметил ничего необычного?
— Да нет, — пожал он плечами, которые так сводили меня с ума. — Твоя мать с утра звонила. Не знаю зачем, но разговаривала очень мило. Вы точно в ссоре?
— Что ты ей сказал? — мои пальцы побелели от напряжения. — Ник! Что ты ей сказал?!
— Ничего. — Он оторвался от меню и поднял голову. — Только назвал место ужина, и всё. Это ведь не тайна? Она, вроде, поздравить хотела.
— Бог мой, — простонала я, схватившись за голову. — Что же ты натворил. Лиза! — крикнула я дочери, наплевав на приличия. — Детка, иди сюда, мы едем домой. — Я протянула руку, подгоняя дочь, но опоздала. Со стороны двери на меня смотрели четыре горящих ненавистью одинаковых глаза.
Братья Домогаровы.
— Кто это? — Никита вырос передо мной, закрывая обзор.
— Мой самый страшный кошмар. Забери, пожалуйста, Лизу, — еле слышно прошептала я, набирая в грудь побольше воздуха. — Слышишь? Уведи её подальше! Ну же!
Краем глаза следя за сборами дочери и Ника, я наблюдала за Глебом и Борисом. Как в насмешку, они даже одеты были идентично. Синхронно двинувшись в мою сторону, братья распугали официанток, которых не выручил даже профессионализм.
Почти два метра ростом, с густыми длинными волосами цвета чёрного кофе, и тёмно-синими глазами. Они пёрли напролом, совсем не замечая бросившийся в рассыпную персонал и замолчавших, как по команде, гостей.
Когда Глеб и Борис были на расстоянии двух метров, я заметила шевеление справа, но мотнула головой, запрещая Никите подходить. Глеб не должен добраться до Лизы.
— Мелания, — в два голоса усмехнулись близнецы. — С днём рождения.
От этой синхронности у меня мурашки по спине побежали. Словно передо мной не два человека стояли, а один.
— Что вам нужно? — Я будто кол проглотила и сидела, боясь сделать лишний вдох.
— Как всегда, мне нужна ты, — сказал тот, что справа.
Ага, значит, это Глеб.
— А мне двойной виски безо льда. — Борис бесцеремонно уселся на место Никиты.
Подскочившая девочка, испуганно чиркнула каблуком и, едва не упав, помчалась выполнять заказ.
Сжав под столом руки, я замерла и села прямо, стараясь максимально расслабиться. С этими двумя нельзя казаться слабой. Они, как звери, слабость, как и страх нутром чуют.
— Глеб, Борис, спасибо за поздравление. Но я, всё же, хотела бы услышать ответ — что вам нужно именно здесь? У нас семейный ужин.
— Семейный?.. — напрягся Глеб. — Что это значит?
— Я, Лиза и Никита — семейный ужин, — как можно мягче пояснила я, понимая, что втягиваю ни в чём не повинного парня в свои проблемы. Но деваться некуда.
— Девчонка моя дочь, — прищурил глаза Глеб. — Да и этот дрыщ здесь ненадолго. Впрочем, как и все прежние. — Хохотнув, он подцепил ногтем меню, будто боялся запачкаться. — Мел, ты опускаешься всё ниже и ниже. Неужели, кроме этого убожества не нашлось никого более достойного? Он же на дешёвого актёра похож. Позёр.
— Это не твоё дело, — парировала я.
В этот момент официантка принесла Борису виски и испарилась. Медленно качнув бокал, он сделал глоток и брезгливо сморщился:
— Паршивенько.
Отставив почти нетронутый бокал в сторону, Домогаров щёлкнул портсигаром, и прикурил тонкую сигарету. До моего носа тут же донёсся запах ненавистного ментола. Выпустив струйку дыма, брат Глеба отвернулся к окну, намеренно игнорируя наш разговор. В последнее время, мне всё чаще казалось, что он стал тенью своего близнеца, его вторым Я.
А ведь когда-то он был тем, кто буквально вытащил меня из депрессии. Что же изменилось?
— Мелания, — начал Глеб, слегка склонив голову набок, и листая меню, — мне откровенно наскучила эта гонка. И ты и я знаем, что нужно делать. Так что давай, не будем тратить время попусту. Избавься от этого недоразумения и пошли с нами. Девчонку, так и быть, можешь взять с собой.
— Я за тебя не выйду, — мотнула головой. — Я лучше умру, Глеб, но женой твоей не стану, и не позволю Лизе войти в твою семью.
— И чем же он лучше меня, — напрягся Домогаров.
— Никита живой. — Я устала от этого. Просто устала. — А ты мёртвый Глеб. Тебя, кроме внешнего лоска и денег, больше ничего не волнует. Ты тратишь миллионы, содержа штат любовниц, и презираешь слабость. Я лишь трофей.
— Трофей? — Он вытащил ювелирную коробочку из пиджака и небрежным движением открыл. Внутри лежал инкрустированный синими сапфирами изящный ошейник. — С днём рождения, Мелания. Сегодня среда, через два дня я заеду за тобой и Лизой. Я даже даю добро на прощальный секс. Видишь? — довольно усмехнулся он. — Я добрый. Но только сегодня. Это мой тебе подарок на двадцать пять лет.
— Нет.
Подарок остался на месте. Ядовитое напоминание о том, кто на самом деле Глеб Домогаров.
— Значит, кто-то умрёт, — буднично ответил Глеб и поднялся, засовывая руки
