— Гро-о-о, ну тебе жалко, что ли? Дай попробовать. Я давно уже хотел.
— Да достал ты со своими чокнутыми опытам. В ней и крови уже не осталось, тут без вариантов. Добьем, чтобы не мучилась.
— Да как раз и надо, чтобы с кровью вся суть ушла! — настаивал второй. А мне уже было совсем-совсем безразлично. Вот так он ощущается — переход в лучший мир — да?
— Да делай что хочешь! Но в салон я это взять не позволю. А багажник сам потом отдраивать будешь, ясно?
— О да! Спасибо!
Одна из нависающих фигур исчезла из виду, зато второй спорщик опустился возле меня, и я смогла рассмотреть лицо довольно четко. Вот только мой разум уже отказывался давать оценку и внешности мужчины, и вообще уже почти отчалил из этого жуткого пространства.
— Насчет будет ли больно — не знаю, — сказал мне незнакомец, и в поле моего зрения появился огромный шприц.
Я видела нечто подобное, когда ездила в школе на экскурсию на ферму. Там этой хренью коров кололи. Только этот был не обычный пластиковый, а как будто антикварный. Из стекла и черненого серебра. Дернув костюм на моей груди, незнакомец потыкал пальцами, явно подыскивая нужное местечко.
— Ну, поехали, красавица. Авось мне повезет и ты станешь чем-то… ну хоть безопасным, что ли.
Он тряхнул шприц, и его содержимое вдруг заискрилось, будто внутри были плавучие светящиеся блестки. Я из последних сил попыталась отмахнуться или прикрыться, но он небрежно оттолкнул мою конечность.
— Да уймись ты! Я тебе хоть какой-то шанс даю, — проворчал он и воткнул мне в грудь толстенную иглу.
Я прямо чувствовала, как сталь вошла в мое сердце. Оно затрепыхалось, как птица в агонии, и все. Темнота.
***
Трясло и качало нещадно. В спину и бока что-то больно давило. Ноги невозможно было выпрямить — они упирались в какую-то преграду. Темно и душно. Орал рок, бухая басами, но как-то глуховато. Где это я? Опять швырнуло, завизжали тормоза. Вытянув руку, я наткнулась на металл. Похоже, меня запихнули в багажник, полный всякого барахла. Горло!
Схватилась ладонью за шею и тут же отдернула пальцы. На месте раны была какая-то противно липкая нашлепка. Я жива? Судя по всему, да. Горе-водитель заложил очередной вираж с визгом покрышек, и меня опять швырнуло и обо что-то приложило. Точно жива, или не было бы так больно. Что за придурок или гонщик там за рулем? Но как я могу быть жива? Крови было просто море. Моей крови. Она хлестала фонтаном. Я не медик, конечно, но после такого не живут. И эта жуть, в которую обратился типа Джон. Такое разве реально? Может, нас газом, вызывающим галлюцинации, на этом квесте траванули? И я сейчас не лежу в багажнике чокнутого фаната Шумахера, а сижу в уголке под кайфом. Еще раз потрогала место укуса. Это тоже часть моего глюка, да? Какой-то уж очень он достоверный. Даже одежда мокрая и липнет. И под странной гадостью шея зудит адски. Скорее бы тогда отпустило.
Машина, которой, возможно, и нет в реальности, резко затормозила, наградив меня еще парочкой, надеюсь, ненастоящих синяков и шишек. Рок вырубился, двигатель заглушили. Хлопнули дверцы. Надо мной скрипнуло, и в глаза ударил свет.
— Надо же, живая, — узнала я голос того самого персонажа из бреда, что втыкал мне в грудь огромный шприц.
— Зараза, вот так и знал, что весь багажник уделается! — зарычал другой, тот самый, что собирался меня прикончить, чтобы не мучилась. — Кай, ты мне все тут языком вылижешь, ясно?
— Ясно-ясно, братан, не бурчи. Она выжила!
— И что?
Я приоткрыла один глаз — тут же что-то звякнуло, и у моего носа очутилось острие арбалетной стрелы. Или их вроде зовут болтами?
— Рыпнешься — сдохнешь, — оскалился на меня поклонник радикального милосердия.
Теперь я могла его разглядеть. Здоровый, одет в изрядно потертую черную кожаную куртку со множеством карманов. Цвет кожи и резковатые черты лица наводят на мысль о родстве с коренными американцами. На это же намекают темно-карие, зло прищуренные глаза и гладкие темные волосы, стянутые чем-то на затылке.
— Да не целься ты в нее, Гро! Еще выстрелишь случайно, — буквально отпихнул этого любителя тыкать в людей оружием вместо приветствия второй. — Эй, ты как? Сама встанешь, или тебя нести?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я уже обоими глазами уставилась на парня, что мог быть полной копией первого грубияна, если бы не был насыщенно рыжим. И к тому же он улыбался, скалясь во весь рот, в отличие от своей темной и мрачной версии. И глядел на меня с искренним любопытством и радостью, будто я была подарком, что он нашел под елкой утром Рождества.
— Кто вы? — просипела я.
— Кто вы, где мы, отпустите пожалуйста-а-а, — насмешливо процедил первый, фыркнул презрительно и, развернувшись, куда-то пошел, бросив через плечо: — Отдраишь все, я не шучу, Кай. И эту у себя держи. Мне не нужно, чтобы она шаталась по базе и глаза молодняку мозолила.
— Будет сделано, бро! — продолжая пялиться на меня и довольно улыбаться, ответил рыжий и, не меняя выражения лица, сказал мне: — Дергаться не думай, кошечка. Я и без стрельбы обойдусь — шею мигом сверну. Ты от этого уже не помрешь, но больно будет адски и восстанавливается долго, если не вправить назад.
— За что? Это я жертва. На меня напали. Почему вы мне угрожаете?
— Чего это угрожаю? — поднял невинно ржаво-красные брови мужчина. — Предупреждаю, обращаясь к твоему благоразумию. Вылезай давай.
Он протянул мне руку. Я оперлась на нее и выбралась из багажника, спрашивая себя, почему не паникую. Осмотрелась вокруг. Большой гараж или же ангар, потолки высокие, запах соответствующий. Кроме тачки, в которой доставили меня, еще несколько, в том числе и самая настоящая пожарная машина и большой фургон с логотипом транспортной компании.
— Все это на самом деле, да?
Почему-то именно наличие пожарки развеяло мою надежду, что я пребываю в иллюзии.
— На самом ли деле ты умудрилась повестись на холостого гуя и добровольно явилась на вашу брачную церемонию? Ага, все так и есть.
— Кого? Какую церемонию?
— Идем, по дороге расскажу. Я жрать хочу, что та бродячая псина, — махнул мне следовать за собой рыжий и двинулся в ту же сторону, куда ушел его невежливый брат. Больно они похожи, чтобы не быть родней.
— Да не пойду я ник… — начала я, отступая назад, но он развернулся с поразительной стремительностью. И пикнуть не успела, как оказалась висящей на его плече.
— Это первый и последний раз, когда ты не наказана за непослушание! — заявил он, зашагав в нужном ему направлении, и смачно шлепнул меня по ягодице. — Вот в хорошем вкусе перевертышам не откажешь. Задница что надо.
— Отпусти, у меня же рана откроется! — задрыгалась я.
— Не-а. Я там надежно все запечатал. Зовут тебя как?
— Да с какой ста… Ой! — Мое возмущение оборвал новый увесистый шлепок. — Прекрати! Я на тебя подам в суд за домогательство!
— Ну да, подашь, — заржал наглец.
Он толкнул дверь, внося меня в коридор с множеством дверей по обеим сторонам.
— Что за мусор ты опять приволок, Кай? — раздался недовольный женский голос.
— Тебя это не касается, Ли, — огрызнулся рыжий совсем не вежливо.
— Это баба. Серьезно, Кай? Ты достал их уже и сюда таскать! — повысила она громкость.
— Даже если и так, то повторюсь — это не твое сучье дело, Ли.
— Придурок!
— Что тут еще? — узнала я теперь голос мрачного брюнета.
Повертелась, чтобы и увидеть хоть что-то, но опять схлопотала шлепок. И тут же кто-то зарычал.
— Урод похотливый! Гро, с какой стати ты позволил своему братцу притащить на базу гуеву шалаву?!
— А в какой момент у тебя, Ли, появились полномочия требовать отчета у меня? У меня!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Да я… — мгновенно сбавила обороты скандалистка, и через секунду хлопнула дверь.
— Надеюсь, надолго ты с этой не заиграешься, — сказал тот, кого звали Гро. — Мне тут скубеж каждодневный не нужен.
— У нее нет права пасть разевать, — огрызнулся Кай, отпирая дверь, перед которой остановился.
— Когда это мешало самкам? — фыркнул вслед его братец.
