Достав телефон и подсвечивая им, я шла вдоль опостылевшего бетонного ограждения, как вдруг услышала позади чьи-то шаги. Обернулась, но никого не увидела. "Наверное показалось", — решила я, и пошла дальше, но шаги сзади послышались снова. Резко обернувшись, я посветила фонариком телефона: дорожка была пуста. Сердце стучало как бешеное.
— Кто здесь? — крикнула я в темноту, и мне опять послышался какой-то шорох, словно кто-то крался за мной.
Страх накрыл с головой, и я рванула вперед, не разбирая дороги. Тяжелые шаги сзади тоже перешли на бег. Вот только бегать в темноте по промзоне — дело опасное: нога провалилась в какую-то канаву, и я кубарем полетела вперед, выставив руки перед собой. Я ободрала ладони и колени, телефон отлетел куда-то в сторону и затерялся в траве. Я подскочила и бросилась на тусклый свет фонарика: всё-таки телефон терять не хотелось, но снова оступилась, упала, и больно ударилась головой. Перед глазами все завертелось, и я стала падать. Я падала и падала, мучительно долго и медленно.
"Я, как Алиса, провалилась в кроличью нору?", — пронеслось в голове и мир померк. Сознание погасло.
Придя в себя, я с трудом сфокусировала зрение и огляделась. Солнечный свет заливал всю улицу, это точно была улица, какого-то неизвестного мне города, а скорее всего, даже мира. Футуристичные строения, уходившие ввысь и теряющиеся в облаках, очень напоминали… Нет, ничего они не напомнали, я нигде не видела подобных. Голова гудела и кружилась. Аккуратно сев, я осмотрела себя: грязь от падения на коленях, ссадины до крови на ладонях.
Так, попробуем мыслить логически: я точно не на окраине своего городка, тогда где? Ответа не было, зато из-за поворота показался странный силуэт. Ко мне приближался… человек? Не уверена. Существо подошло ближе, и я поняла, что это девушка, просто в очень странной одежде, со странной прической, да и вообще ее вид был настолько диким, что я никак не могла понять, как мне реагировать на неё.
Она, наверное, что-то сказала или спросила, но из тех звуков, которые я услышала, я не поняла ничего и удивилась только звучанию голоса, он был как будто металлический. Пока я, ошеломленная, рассматривала девушку, подошли еще двое парней или мужчин, в общем еще двое странных типов на мою бедную голову. "Видать, я сильно ударилась", — пронеслось в моей голове.
Один их парней присел рядом и что-то спросил у девушки, а потом приподнял очки и посмотрел на меня. Как я не заорала — ни знаю. Огромные глаза были полностью залиты бирюзовым цветом. Без радужки, от края до края, только бирюза. Это было так… Так страшно и красиво. А потом я увидела, как зрачок чуть расширился, и тут же сузился в почти незаметную полоску. Зрачок был вертикальным, но странным, как прорезь в автоматах, куда кидают мелочь, этакий эллипс, нет, всё-таки более вытянутая и узкая форма… Не знаю с чем сравнить. А парень уже вернул свои очки на место и поднялся. Я перевела взгляд на второго и успела только увидеть, что в меня стреляют. То, что это выстрел, я была уверена, хотя прибор в его руках был мне незнаком.
Повторно очнулась я в пустой и абсолютно белой комнате. Я лежала на столе, или кушетке… Не знаю, но складывалось ощущение, что я в какой-то лаборатории на разделочном столе, оно усиливалось от того, что кто-то меня полностью раздел, и сейчас я была прикрыта белой тканью, странной на ощупь. Но знаете, что больше всего меня поразило? Ни комната, ни даже разделочный стол, а моё спокойствие, оно было абсолютным. Я отметила, что голова не болит, ладони тоже без следов царапин, но все это отмечалось сознанием совершенно безэмоционально. Я чувствовала себя роботом. Это было самое верное сравнение.
Пока я рассматривала себя и оценивала шансы на то, что не сошла с ума, одна из стен отъехала в сторону и в помещение вошел мужчина. Я внимательно рассматривала этого… Человека? Гуманоида? Он был таким же, как и все, кого я видела до этого: худой, гибкий, с вытянутым овальным лицом. Нос был более плоским чем у нас, а уши более вытянутой формы, с острыми краями. В смысле, они заострялись не только вверх, как у эльфов из фэнтези, но и вниз. Мочка уха тоже была острой и более прижатой к голове. Волосяной покров совпадал с привычным мне. Глаза закрывали очки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Пока я на него откровенно пялилась, он подошел ближе и сделал странный пас рукой, прямо из пола поднялось кресло. Он что-то негромко бубнил, будто разговаривал сам с собой, но мне было всё равно. Присев в кресло, он снял очки и потёр переносицу. Я уже видела этот жест, он был таким знакомым и привычным. А вот огромные, на половину лица, глаза, насыщенно-фиолетового цвета, ввели меня в ступор. Они пугали и манили одновременно. Это выглядело завораживающе жутко.
Мужчина моргнул, и посмотрел на меня. Как я это поняла? Сама не знаю. Его голова склонилась к одному плечу, делая его похожим на любопытного щенка. Он рассматривал меня с явным интересом и под его взглядом я почувствовала себя жутко неудобно. Я натянула простыню повыше. Давно уже не наблюдала за собой ложной скромности, а тут, будто малолетка, ни разу не целованная, смутилась. Наверное, от желания избавиться от непрошеных и неприятных мне ощущений, я заговорила первой. Я даже не подумала, что он может не понять меня. Я вообще как-то странно и спокойно реагировала на все.
— Привет, меня зовут Алиса, — голос был немного хриплым, и я только сейчас поняла, что в горле пересохло. — А тебя?
Мужчина дернулся, как от пощёчины и уставился на меня своими ужасно прекрасными глазами. Эти глаза… Они завораживали своим цветом, неповторимым, глубоким и, в то же время, переменчивым. Будто в матовую краску капнули перламутра, и он мерцал и переливался. И в этой неповторимой глубине закатного неба и мириадов звезд, вдруг прорезался вертикальный зрачок. Он расширялся, заполняя собой все пространство, утягивая меня в первозданную темноту. Голова закружилась, к горлу подкатила тошнота. Я, восьмилетняя, стояла на улице и смотрела на черный провал выгоревшего дома. Страх, безысходность и облегчение. Я не помнила тот день, но смотря в черные провалы глаз этого странного существа, я вдруг окунулась в эмоции, что захлестнули меня тогда. Облегчение… Я была рада смерти родителей? Тошнота накатила с новой силой, и уже теряя сознание я услышала:
— Ты говоришь на треианском? — голос был низкий, глубокий, с металлическим эхом, и очень удивленый. — Как это возможно?!
Последней связной мыслью было: "Планета Шелезяка. Полезных ископаемых нет, воды нет, растительности нет, населена роботами!”. Нет, это точно не кроличья нора!
* * *
Кристенс вскочил с кресла и завис над бесчувственным телом девушки. Он не мог поверить в это, но он четко слышал ее слова и понял их! Удивление мужчины можно было понять. Когда он шел к ней, он был раздражен и корил себя за несдержанность: назначил бы ведущего, и дело с концом. Но нет, ему было скучно, а теперь придется общаться с отсталым, а возможно и совершенно не развитым, гуманоидом. Он дал себе время успокоиться и привести мысли и чувства в порядок, но надеть обруч для ментального общения на вновь прибывшую не успел. С попаданцами всегда общались ментально, образами, так проще и верней. Закрытые миры непредсказуемы, а обучить всех попавших новому языку в короткий срок невозможно. Кроме того, для ментального общения были ограничения, но все это уже не имело значения: девушка представилась, и спросила его имя на языке их мира. А это могло значить только одно… Она! Вот эта, недоразвитая обезьянка, с низкой активностью мозга, стала первой попаданкой, которую наш мир решил оставить себе!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мир, как уже говорилось выше, меняет под себя попаданцев: их тело, привычки, моторику и язык. Но с этой девушкой все это происходит слишком быстро. Кристенсу было трудно поверить, что мир так активно взялся за ее изменение. Такого раньше никогда не случалось.
Из ступора, в котором он так и стоял, разглядывая эту загадку, его вывел все тот же пожилой медик. Он вбежал в комнату и сразу ринулся к девушке, активируя капсулу и запуская режим тестирования. И вот они уже вдвоём стояли перед мерцающим световым экраном, по которому уже начали бежать первые строки отчета.
