Эта фраза, кстати, намекает и на нечто большее. Ибо история дождя – это еще и история любви, рассказ о «некоем неутолимом восторге», который ощущал поэт Уильям Карлос Уильямс, не отрывая взгляда
«от краснойтачкиот капель дождяна колесах»[3].
И на протяжении всей истории дождь вызывал восторг, страсть и боль – все чувства, которыми сопровождается настоящая любовь. Взлеты и падения первых цивилизаций неразрывно связаны с дождем, во многом определяющим облик человечества с тех пор, как наши древнейшие предки начали расселяться за пределы Африки, когда ливни иссякли и леса превратились в саванны. Следы поклонения дождю можно обнаружить в каждой культуре – от мезоамериканских пещерных рисунков, прославлявших богов дождя, до современных христианских правителей, молящихся о даровании грозы.
Дождь и еще два явления, сопутствующие этому чуду, – радуги и тучи – тысячелетиями вдохновляют писателей, художников и поэтов. «Илиада» Гомера затянута облаками, как и многие другие произведения древней поэзии и прозы. Современные поэты в своих стихах не обходили вниманием дождь, который Конрад Эйкен назвал «водными слогами». Другие авторы пробуждались в его отсутствие: Мэри Остин, Уилла Кэсер и Уоллес Стегнер – все они обрели свою музу в засушливых краях. Солнце и ветер и впрямь вдохновляют. Но дождь берет верх. Разве кто-то мечтает танцевать в пыли? Или целоваться на солнцепеке?
Мы жаждем дождя, особенно в сушь. Дождь спасителен, когда земля покрывается пылью, иссякают родники, умолкают лягушки, а в пересохшем озере гниет рыба, когда чернеют стебли кукурузы, а от тучного скота остаются кожа да кости, когда в Техасе гибнет полмиллиарда деревьев, а Австралию испепеляют лесные пожары, когда Северную Африку охватывает немыслимый голод.
Когда же скорость ветра достигает ста шестидесяти километров в час, праздник дождя может превратиться в кошмар и принести множество бед. Взять штормовой вечер 31 января 1953 года в Нидерландах. Голландские семьи в прибрежных провинциях Зеландия и Южная Голландия легли спать в праздничном настроении. Их принцесса Беатрикс отмечала свой пятнадцатый день рождения. Дождь, ветер и волны, с грохотом накатывающиеся на дамбы, вселяли бодрость.
К двум часам ночи апокалиптический шторм в Северном море вздымал приливные воды над плотинами и деревянными ограждениями, «как кипящее молоко». Итог этой ночи – 1835 погибших. Полвека спустя еще один библейский потоп, ураган «Катрина» в Новом Орлеане, унес 1836 жизней.
Сам по себе дождь в бурю редко бывает смертоносным. Самой разрушительной силой при стихийных бедствиях зачастую становится ветер. Но шторм в Северном море и ураган «Катрина», как и большинство катастрофических наводнений в истории, породили извечную человеческую реакцию: люди восприняли затопление как атаку природы и поклялись дать отпор. Как и всякий народ в прежние или последующие времена, они убедили себя в том, что человечество в конце концов сможет повелевать дождем.
У древних римлян был свой бог дождя – Юпитер-громовержец. Ацтеки в голодные засушливые годы приносили в жертву богу дождя Тлалоку своих младенцев. В средневековой Европе, когда экстремальные дожди Малого ледникового периода привели к неурожаям, голоду, людоедству и прочим ужасам, религиозные и светские суды ужесточили охоту на ведьм, якобы навлекавших бури. Обвиняемых в колдовстве женщин судили и казнили.
Коренные жители Америки призывали дождь, кружась в ритуальных танцах с колокольчиками, прикрепленными к поясам и посохам. Куда громче этого перезвона звучали пушечные залпы конца XIX века, когда некоторые американцы уверовали, что стрельба ядрами, закладка огромных костров или прореживание леса принесут дождь. Эти и другие безрассудные затеи соблазнили тысячи наивных землевладельцев, которые поселились в самых засушливых краях нового государства и начали их сельскохозяйственное освоение.
В конце концов шарлатанство уступило дорогу науке и воплотилось в засев облаков – их «химическую дойку». Сегодня такие проекты реализуются на американском западе и в некоторых других странах мира. Наиболее масштабные мероприятия проводятся в Китае, где правительственные ученые утверждают, что добиваются ливней в засушливых районах, стреляя в небо ракетами с йодистым серебром.
Конечно, если бы засев облаков действительно решал проблему, то не пересыхала бы китайская река Янцзы вместе с близлежащими озерами, водохранилищами, посевами и поселками. И не поразила бы многие районы США самая сильная засуха со времен «Пыльного котла» 1930-х годов, в результате которой высохла река Колорадо, резко упал уровень воды в калифорнийских водохранилищах, а обильные угодья превратились в пыль.
Пока значительная часть страны страдает от засух, на другие районы обрушиваются все более сильные дожди и грозные супербури, такие как «Сэнди» – крупнейший атлантический ураган за всю историю метеорологических наблюдений, который обрушился на восточное побережье в октябре 2012 года. И все же мы остерегаемся Юпитера-громовержца, будучи достаточно сильными, чтобы возводить гигантские волноломы, отвергающие нежеланную воду во времена избытка, и достаточно умными, чтобы проектировать огромные водохранилища, сберегающие драгоценные осадки во времена недостатка.
Выходит, человечеству и впрямь удалось изменить дождь.
Только не в ту сторону, в какую планировалось.
* * *
Закутывая свои тела в гортекс, а города – в гигантские водостоки, люди постепенно укрощают дождь. Но даже в эпоху спутников-осадкомеров, допплеровских радаров и круглосуточно поступающих на наши смартфоны прогнозов погоды дождь не выдает своих тайн. В грозу, как и в незапамятные времена, с неба иногда падают сотни мелких лягушек или рыб. Невзирая на прогностические возможности суперкомпьютеров, которые ежедневно обрабатывают более миллиона единиц данных о погоде со всего мира, дождь все же может удивить метеоролога и вызвать проклятия невесты, которая в день своей свадьбы выглядела бы очень элегантно, не застань ее врасплох ливень.
Мы неправильно понимаем дождь на самом базовом уровне – на уровне внешнего вида. В нашем представлении дождинка имеет ту же форму, что и капля из крана, с остроконечным верхом и утолщенным округлым низом. Но на самом деле эту картинку нужно перевернуть вверх дном. Из туч летят дождевые капли в виде крохотных парашютов. Закруглены их макушки – из-за давления воздуха снизу.
Крупнейшие и сложнейшие системы, созданные человеком, тоже зачастую воспринимают дождь неверно. В самых влажных районах США мы строим дома и предприятия на поймах, а потом рыдаем от горя, когда наступают паводки. В самых засушливых регионах мы отводим скудные осадки от городов, где остро не хватает пресной воды. В разгар тяжелейшей засухи в истории Калифорнии огромные бетонные водостоки Лос-Анджелеса ежегодно отправляют в Тихий океан около 640 миллионов кубометров дождевой воды – количество, достаточное для водоснабжения полумиллиона семей.
Эти парадоксы особенно актуальны сегодня, когда мы пытаемся понять, как адаптироваться к меняющемуся режиму осадков и гроз, все более разрушительным наводнениям и запредельным засухам. В мировом масштабе континенты только что пережили два года с наибольшим количеством осадков за всю более чем столетнюю историю современных метеорологических наблюдений. Ученые заходят в тупик, споря о том, виноваты ли в этих экстремальных цифрах антропогенные выбросы парниковых газов. Растущее количество выбросов разогревает атмосферу. Более высокие температуры усиливают испарение, а значит, и увеличивают количество осадков в местах, где есть вода. А там, где ее нет, становится жарче и засушливее.
Изменение климата в каком-то смысле слова раскололо нас. Но дождь может сплотить – в делах сокровенных, таких как молитва и искусство, практических, таких как экономика, или бытовых, таких как диалоги между незнакомцами в ненастный день. Способный ввергнуть предместья и даже крупный город в хаос, дождь регулярно объединяет нас в столкновениях с одним из последних проявлений неукрощенной природы. Сбившись в кучку под строительными лесами, чтобы спастись от потопа, мы связаны памятью и тайной бодрящего, соблазнительного, животворящего дождя.
Часть I
Изначальный дождь
Глава 1
Облачно, возможны осадки в виде цивилизации
Если вам доводилось, любуясь яркой лазурью над головой, задумываться, отчего это с небес нынче струится столь ослепительно чистый цвет, то благодарить в этом случае стоило недавнюю грозу. После дождя сначала в небе, а потом и на земле становится намного светлее. Пока в воздухе сгущаются мелкие пылинки, грязь и прочие взвеси, небесная сфера постепенно бледнеет, синеву вытесняет молочная белизна. Хороший дождь смывает все эти частицы, возвращая небосводу первозданный блеск.
