— Я не проститутка и никогда ею не была, — огрызаюсь я. Руки так и чешутся его треснуть. — Томас — друг моего отца, а не мой чёртов папик. Я бы с радостью осталась здесь поболтать о том, как я не раздвигала ноги за сумочку или тачку, но нас кое-где ждут. — Я протягиваю руку. — Ключи.
— Ты точно умеешь водить?
— Разумеется.
Я следую за ним в кабинет, где он открывает шкаф, нажимает несколько цифр, как я понимаю, на сейфе, и вытаскивает связку ключей. После захлопывает дверцу и протягивает ладонь с брелоком, но затем внезапно одёргивает её.
— Лжёшь? — спрашивает он.
— Нет. Теперь отдай мне эти долбанные ключи.
Я толкаю его, когда он поднимает связку в воздух.
— Если что-нибудь случится с моей малышкой, тебе конец.
Выхватываю ключи из его пальцев, прежде чем он успевает меня остановить. Что не так с мужчинами, которые относятся к машинам, как к собственным детям?
Мы покидаем его кабинет и идём в гараж с множеством автомобилей.
— Давай возьмем вон ту? — предлагаю я, указывая на ярко-зеленую «Ламборгини». Эта модель поновее той, на которой меня учил ездить отец. Я даже сдавала экзамен на права на такой.
— Чёрта с два. Мы берём «Порше».
Я пожимаю плечами: мне идеально подходит и такой вариант.
Нокс открывает дверь чёрного «Порше Кайман» и усаживается на пассажирское сидение. Проскользнув на место водителя и запустив двигатель, я вдыхаю запах кожи и корицы. Вбиваю адрес радиостанции в GPS и выезжаю задним ходом из гаража, чем, могу сказать, удивляю Нокса, но он помалкивает. Даже не знаю, почему ожидала одобрительного похлопывания по спине или чего-нибудь подобного.
Единственная эмоция, которую этот парень способен демонстрировать, — высокомерие.
Поездка проходит в тишине. Я слежу за дорогой, он же сидит полностью в своём телефоне.
Следуя указаниям GPS, выезжаю на автостраду.
— Господи! — неожиданно вскрикивает он, отчего я судорожно вцепляюсь в руль. — Думаю, если мы туда и доберёмся, то только в мешке для трупов. — Он протягивает ремень безопасности через себя и пристёгивается. — У тебя вообще есть водительские права? Или поэтому у тебя и нет автомобиля? Его отобрали, потому что ты водишь как ненормальная?
— Нормально я вожу, — спорю я, перестраиваясь на другую полосу. Машина позади нас сигналит, и уверена, что водитель машет в воздухе средним пальцем.
— А у меня тогда нет члена, — фыркает Нокс.
— О, мы все знаем, что он у тебя есть.
— Откуда?
— Ты выставил солидную порцию его фотографий.
— Так ты их видела? — он лукаво на меня подглядывает.
— Нет. Вообще-то, я предпочитаю сохранить зрение, а не ослепнуть.
— Многое теряешь. И кстати, в интернете нет ни одной фотки моего члена. Там одни фейки.
— Приятно знать, — бормочу я. Селфи его гениталий — последнее, о чём я бы хотела поговорить. — Давай пройдёмся по интервью.
— О чём оно? Я уже бывал на тысяче подобных: одни и те же вопросы, только задаёт их другой человек.
— Будут ли запретные темы?
Ещё один сигнал клаксона раздаётся позади, когда я поворачиваю.
— Стелла. Мой последний арест. Я не люблю обсуждать личные дела с незнакомцами, вот почему я не хочу идти. Эти придурки только и хотят поговорить о моих так называемых скандалах, моих провалах, моих проблемах, потому что это привлекает слушателей.
— Тебе придётся рассказать об аресте, при этом всем своим видом давая понять, что ты раскаиваешься. Скажи, что это было глупой ошибкой, что ты сожалеешь и такого больше не повториться. Что ты ненавидишь себя за то, что разочаровал своих фанатов.
— Да это слова каждой знаменитости, попавшей в неприятности. Я не собираюсь быть таким же жалким. Я ударил папарацци, который совал свою камеру мне в лицо, говорил разные гадости и не двигался, когда я попросил его отойти три раза. Я не жалею о своём поступке.
— Главное, не говори так на интервью. Заметка на будущее: если ты не хочешь обсуждать свой арест, то перестань попадать в тюрьму. У тебя только вышел новый альбом, и твоё турне важнее всего остального. Тебе нужны поклонники, которые любят твою музыку и купят билеты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мои фанаты меня не подведут. — Нас двоих бросает вперёд, когда я резко ударяю по тормозам. — Чёрт, женщина, хватит разговоров! Следи за дорогой.
Глава 3
Нокс
Этот день — чёртов кошмар.
Интервью стоит последним пунктом в списке «Дерьмо, которое я хочу сделать».
Моя прежняя помощница Кайла позволила бы забить на что угодно. Когда требовалось, она отлично справлялась со своими обязанностями, но умела держать рот на замке и не спорить со мной. Что-то мне подсказывает, что новая девчонка также делать не собирается.
Когда она заезжает на стоянку радиостанции и паркует тачку, я удивляюсь, что мы добрались сюда живыми. Мне хочется выпрыгнуть из машины и расцеловать землю, но меня останавливает вероятность скрытых здесь видеокамер.
— Пожалуйста, заходи внутрь, веди себя профессионально и попытайся воздержаться от использования ненормативной лексики, — наставляет меня прекрасная помощница, словно ребёнка.
Я не знаю, где Томас её откопал, но эта паршивая Барби из Малибу не похожа на достаточно квалифицированного агента для одного из ведущих звёзд страны. Кем бы она ни была, я уверен, что она станет занозой у меня в заднице.
— Не могу ничего обещать, — честно отвечаю я, открывая дверь автомобиля. — Моя вежливость будет зависеть от их вопросов.
— Разве ты никогда не слышал фразы: «Покори своей любезностью?» — интересуется она, следуя за мной к входной двери.
— Не думаю.
— Если тебя спросят про что-нибудь, о чём ты не хочешь говорить, просто смени тему или дай размытый ответ. Я предупрежу насчёт запретных вопросов, но не могу тебе пообещать, что меня послушают.
Интервью будет проходить в прямом эфире. Могу сказать, что Либби нервничает, когда я оставляю её и захожу в студию. Если она не сможет проконтролировать меня в первый же рабочий день, то тем самым докажет свою некомпетентность.
Ведущие же наоборот похожи на детей, которых ведут в Диснейленд. Я обмениваюсь рукопожатием с мужчиной и женщиной, возраст которых давно перевалил за тридцать. Они крутятся в этой сфере больше десяти лет и уже брали у меня интервью, правда, тогда я был известен как «золотой мальчик», о котором не ходило столько убойных сплетен. Меня спрашивали о Стелле, но тогда я не имел ничего против — у нас всё было хорошо, мы были счастливы.
Усаживаюсь в кресло и надеваю наушники. После пары шуток от радиоведущих, дабы разрядить остановку, разговор заходит о моем последнем сингле, который возглавляет чарты Billboard, и следуют поздравления с успешным альбомом.
Я сжимаю челюсть, когда мне задают вопрос из списка запретных, которые им предоставила Либби.
— Значит эти слухи правдивы? — спрашивает женщина. — На этот раз вы со Стеллой расстались навсегда?
Я проглатываю ком в горле, прежде чем наклониться к микрофону и ответить.
— Нашим обоюдным решением стало, что каждый должен идти своей дорогой, — поясняю я, пытаясь контролировать свой тон, но не думаю, что мне удаётся скрыть своё настроение.
— Как печально, — вздыхает она. — Есть ли хоть доля правды в слухах о ваших угрозах, где вы обещали опубликовать запись вашего со Стеллой секса, если она не примет вас обратно?
Эта курица так дерьмово сейчас пошутила?
Она что, оглохла?
Я пару минут назад сказал, что решение расстаться было обоюдным.
Я фыркаю, впиваясь пальцами в шорты.
— Нет никакой записи секса, а если бы та и существовала, я не стал бы её никуда отправлять. Я не грёбаный предатель. — Фальшивые улыбки радиоведущих исчезают. — Этот вы так хотели услышать? — Ни один из них не может заглушить мой ответ: — Ага, по-любому.
Они вздрагивают от моей реплики.
А затем на их лицах появляется ликование.
Чёрт.
Я сожрал их долбанную наживку и попался на крючок.
