«Так, дальше кто? – задался вопросом Ярдар. – Угу, Гисли, ты у нас к столу первый бежишь, тебе и погребок искать для наших припасов. Пока пусть тут полежат, а ты полазай по подвалам. Если нужна будет помощь в переноске, так задействуй Балакари с Офридом, покуда их на стражу не позвали. Магнус, без тебя я никуда, да и ты, Торгрим, оба пойдете со мной крепость осматривать. Нам тут долго сидеть, а чтобы чувствовать себя как дома, для начала хорошо бы выяснить, где чего находится. Пойдем сначала по этажам. Хочу я посмотреть, каков зал правителя в этом замке».
Решено – сделано. Дува поправил лук на плече, прихватил из корзины булку и пошел к лестнице в башню. Эгиль, не слишком довольный скорой отправкой в дозор, поплелся за ним, сначала распихав по карманам пару яблок, солонину, хлеб и сунув под мышку бутыль вина. Гисли почесал за ухом, прикидывая, в какой стороне спуск в подземелье, а затем махнул рукой и, наугад, пошел в правую галерею, сгинув в непроглядной тьме. Балакари двумя быстрыми движениями отряхнул стул возле того же круглого столика и развалился на нем, широко разведя ноги в черных кожаных штанах. Для поддержания зловещего образа, который ему льстил, он частенько наряжался в черное. Офрид присел прямо на стол.
Ярл же с двумя провожатыми направился к одной из двух загибающихся лестниц, размещенных по бокам от прохода на башню. Вскоре бряцанье их мечей захлебнулось в густой тишине.
Глава 3
На заднем дворе, словно на лугах после дождя, поднимался туман. Запах сырого сена повеял из пустеющих стойл. Тихо поскрипывали деревянные калитки конюшен, хотя ветра не было. Притихшее стадо покорно шло, ведомое братьями. Ульв, разгоняя марево руками, направился к стойлам, проверить, сойдут ли они для животных, или уже утратили уют, прогнили и развалились.
Отодвинув калитку, липкую от тумана, воин севера заглянул в хлев. Изнутри он выглядел как длинный коридор с несколькими входами, разделенный дощатыми стенками на ячейки. Ячейки устилали копны сена, местами синего и черного. Как ни странно, сено сохранилось, пусть и не в лучшем виде. Ульв прокрался, точно расхититель, в темнеющий коридор. На миг ему послышалось приглушенное временем блеянье овец, а может, то блеяли овцы, охраняемые продрогшим Бергфинном. На следующем шаге, под ногой, раздался долгий хруст медленно ломающейся под давящим весом кости. Присев на корточки, Ульв поводил ладонью по соломе и неприкрытым ею холодным камням. Под руку попалось ребро овцы, рядом валялись и другие. Осмотревшись, он обнаружил, что все ячейки завалены костями домашних животных, погибших от голода. Именно эта мысль пришла в голову старшему сыну Олава Острозубого. Что-то случилось с последними владельцами замка, и скот некому было кормить.
«А сена почему так много осталось?! – ударило ему в голову. А если болезнь?!» – последовала еще более ошеломляющая идея. Невольно отряхнув руки, Ульв попятился спиной к выходу, но уперся в деревянный заборчик. Сердце подпрыгнуло в груди, а Ульв – на месте. Резко развернувшись, он увидел, что шел назад чуть правее, чем входил. Выскочив на двор, он принялся кликать брата.
– Чего шумишь? – шикнул Бергфинн, появившись из дымки, словно корабль.
– Похоже, замок вымер от болезни! – затряс Бергфинна за плечи Ульв. – Не соврал старик, говоря, что не мечи губили всех его владельцев! И сам бледный был, что мертвец! Надо убираться отсюда!
– Да не может быть, – криво улыбнулся Бергфинн, сдерживая накатившее волнение.
Подняв глаза к башне, он приметил Дуву, тот тоже увидел братьев и помахал им рукою. А потом туман сокрыл его.
«Пойдем, посмотрим, вдруг что-то другое скотину сгубило», – предложил Бергфинн, не желая мириться с версией о болезни. Страх требовал опровержения.
С этими словами он заглянул в хлев, а Ульв боязливо ступал за ним. Бергфинн слыл умелым охотником и следопытом, он приник к земле, как его учили, клинком подтянул череп коня и принялся изучать. Вертел и так, и эдак, наконец, взял в пальцы и ощупал. В темноте надеяться приходилось на осязание.
«Нет, не болезнь, – облегченно выдохнул он. – Этого коня убили. – показав череп брату, Бергфинн ткнул кончиком меча на рассечение на затылке. Глянув еще пару черепов и костей, заверил: – Убиты все. Убиты и обглоданы. Кости грызли зубами, но сложно понять, чьими. Возможно, люди из крепости обезумели или изголодались в осаде. Старик сказал, штурмом не брали, а ведь могли осадой извести. Вот с голодухи и померли. А те, кто пришел на их место, могли просто уйти со своим скотом. Давай-ка стадо загонять, пока по двору не разбежалось».
Приободренный Ульв помог брату разместить скотину в ячейки сарая. Кости они сгребли в кучу на середину двора да оставили до поры до времени. Авось на растопку еще сгодятся, если франки крепость осадят.
– Надо было сразу травы настричь, – посетовал Ульв. – А чем теперь скотину кормить будем?
– Гисли, помнится, захватил пару мешков корма у крестьян в сарае. На первый раз и этого хватит.
– Эх, не хватит, – с досадой выдохнул Ульв. – Ты принеси еду для зверья и нам чего-нибудь захвати, я б от пивка не отказался. Сам сплаваю на тот берег да накошу травы.
– А ярл коли прознает? Дува тебя быстро высмотрит с башни.
– Ничего, он же увидит, что я на лодке плыву. А ярлу так и вообще дела нет, он по замку ходит. Скотину кормить-то надо.
Согласившись, вернулись в залу. Кряхтя, мимо проковылял раскрасневшийся от беготни по лестницам Гисли. Он фыркал и пыхтел так, словно переплыл реку. Офрид свирепо сверкнул глазами, встречая пришельцев. Впрочем, глаза ярлова родича казались злыми всегда из-за кровавости. Блакари самозабвенно начищал снятые со стены мечи, примеряясь, как бы их перековать. Поняв, что потревожили его (а он был очень бдителен) товарищи, Офрид вернулся к столу, на котором разожгли свечи в тяжелом чугунном подсвечнике, покрытом позолотой. Там же дожидалась хозяина чарка меду. Одним глотком Офрид опустошил ее и присел.
– Как скот? – поинтересовался он у братьев.
– Разместили, – коротко отвечал Бергфинн. – Только покормить надо. Гисли, куда ты те тюки бросил?
Великан Гисли хрюкнул, растерянно осмотрелся и указал на два мешка возле стола.
– Там вроде, – буркнул он. – Ладно, некогда мне лясы точить. Я погреба отыскал, пойду, снесу запасы, а то стухнут.
– А вино-то было? – не отрываясь от запятнанной стали, с ехидной улыбкой сказал Блакари. – Я слышал, в замках всегда вино по подвалам прячут. Все же веселее сидеть будет, да и ночь холодная грядет, кожей чую.
– Вино? – задумавшись, переспросил Гисли. – Да, было вино. Я принесу.
– Давай с тобой схожу, тоска здесь смертная, – поднялся Офрид.
– Нет, нет, ничего, я принесу, – затараторил Гисли и был таков.
Дружинники удивленно переглянулись. Странно себя повел Гисли Толстый, точно утаивал чего-то. Да и не горланил пьяные песни, как бывало, стоило ему только отыскать пиво иль еще какое пойло. Офрид постоял, решая: идти за Гисли или нет? В итоге остался в зале – так ведь и вахту прохлопать можно. Бергфинн принялся разжигать большой камин, на котором виднелся барельеф лица, обколовшийся настолько, что сложно было разобрать, женщина там изображена, мужчина или вообще незнакомая тварь. На растопку пошла сломанная мебель, валяющаяся там и тут без порядка. Обломки специально отложили Офрид и Блакари на просушку, подоспело время их жечь.
Ульв потихоньку засуетился. На улице стемнело, а он все не мог заставить себя выйти из замка, будто неведомая сила держала. Но скот не кормлен, а на утро и франки, глядишь, пожалуют. Тогда из-за робости одного воина весь отряд останется без запасов. «Негоже викингу темноты бояться!» – порешил он.
– Пойду, пожалуй, – объявил Ульв, отодвигая засов. Прихватил с собой четыре пустых мешка – два вернул его брат, сбегавший в хлев после разведения огня, два опустели, когда из них вытащили еду и питье.
– Куда это? – строго нахмурился Офрид. По стати он не уступал своему родичу, Ярдару, и уважением в дружине пользовался не меньшим.
– Травы накошу, – нехотя отозвался Ульв. – Раньше запасемся – лишних хлопот в дальнейшем избежим. Я скоро, пива мне приберегите.
Дверь захлопнулась за ним сама, втянув в зал клубы тумана и продирающий до костей холод.
* * *
Ворота замкнулись сразу, как Ульв вытолкал лодку на узкую кромку травы. Сразу за ней замерло болото, в ночи похожее на поляну в лесу. Так вот не разберешь, ступишь – и поминай, как звали. Ульв Олавсон недаром попал в число избранных ярла, он был могуч, горяч и вынослив. Управиться с лодкой в одиночку для него легче легкого. Что там лодка? В родном хуторе он выше всех лазал по горам и дальше других заплывал в море в самые лютые морозы. А в первый поход отправился в четырнадцать лет, прикинувшись перед хевдингом проходившего стороной корабля восемнадцатилетним.
Лодка вязко хлюпнула, погружаясь в зеленую воду. К ночи та словно стала гуще. Луна не отражалась в воде, лишь распласталась масляным пятном. Всюду клубился белый туман, тянущийся с реки. В ночи ухал филин, откуда, было не разобрать. Да и ближайший лес из замка виделся тонкой шершавой черточкой, подведенной на горизонте. Ульв влез в лодку и опустил весла. Провернуть их оказалось серьезной задачей. Они увязли в болоте, хотя днем ничего подобного не происходило. Норманну почудилось, будто кто-то хватает весла снизу. Осознавая абсурдность этого предположения, он все же решил глянуть за борт. Рука сама собою ухватилась за рукоять меча с широким навершием, изображающим Торов Мьельнир.
