Оборачиваюсь, смотрю на светофор и перевожу взгляд на пешеходный переход: люди снова торопливо мчатся по нему. Это значит, что загорелся зеленый. А по мне так самый ни на что есть серый…
Поправляю свесившийся с плеча рюкзак и продолжаю путь. Мне нужно было поторопиться в мое новое место просиживания молодости — школу.
И ладно бы в обычную, но нет. Тетя Мегс все так просто не оставит. Она договорилась с директором какой-то элитной академии для старшеклассников, кодовое имя которой Виственд. И вот теперь я пытаюсь до нее добраться самостоятельно, потому что хватило дурости поспорить с тетей на тему моей приспособленности к жизни во внешнем мире, имея ввиду какую угодно местность вне дома.
Мне не нравилось постоянная гиперопека Меган, так что пришлось принять вызов. И вот теперь я жертва неправильно понятого светофора. М-да уж, угораздило же после абсолютной слепоты заработать ахроматопсию*.
[*Ахроматопсия — аномалия зрительной системы, при которой исключается цветовое зрение. Человек видит только черные, серые и белые цвета].
Если к этому еще прибавить мою вечную задумчивость, то получается мина замедленного действия, что срабатывает не сразу, но непременно вносит в вашу жизнь хаос. И ведь проблема не в том, что я много думаю, а скорее в том, что за думами не замечаю яви.
— Генри! Джордж! Нельзя!!!
Именно этот истеричный крик заставляет обратить внимание на несущихся в мою сторону двух огромных собак. Доберманы? Красивые.
Спустя секунд 15–20 хозяин этих двух пёсиков добегает до меня и видит ошеломляющую и, в то же самое время, довольно умилительную, по его мнению, картину: как я без страха и упрека средь белого дня тискаю двух огромных "монстров", которые, в свою очередь, получают от этого дикое удовольствие.
— Эээ… Кхм, девушка, надеюсь, Вы не пострадали? — выдавил мужчина, ожидая положительного ответа, ведь он очевиден.
Подняла на него свой чуть ли не белесый взгляд, отчего хозяин двух страшных псов неосознанно отступил на шаг назад и напряженно сглотнул, наверняка, ставшей вязкой слюну.
Я же успела увидеть всю его подноготную. Как в семилетнем возрасте он таскал конфеты из тайника своей старшей сестры. Как после окончания школы не смог поступить в колледж. Первую любовь, последний секс. Смерть престарелой матери и безысходное существование. Этот человек находит отраду лишь в любви к своим доберманам. И, несмотря на то, что в его голосе слышалось волнение, сторож скорее загрызет надоедливых подростков, чем позволит навредить своим псам даже словом.
— Да. Все в порядке, — после секундной заминки отвечаю и поднимаюсь с колен, чтобы выглядеть более в порядке.
— Простите, они охраняют задний двор Виственда, но утром, когда все ученики на занятиях, я отпускаю их порезвиться на территории академии.
Двух огромных доберманов отпускает гулять по местности, где вполне возможно найдется пара-тройка опоздавших или прогуливающих? Хм, интересно, он сам это придумал или ему приказали свыше? Быть не покусанным собаками — отличная мотивация к идеальной посещаемости.
— Виственда? — цепляюсь за нужную мне информацию. По всей видимости, я выиграла пари и все-таки сумела добраться до места самостоятельно. Иногда мне кажется, что у меня до сих пор нет зрения, ибо я не вижу перед самым носом очевидных вещей.
— Да, частная академия, открылась пару лет назад, — сторож кивает головой в сторону огромного здания, построенного в готическом стиле. — Я здесь охранником работаю. Простите еще раз, я не думал, что будут опоздавшие…
Еще бы, с такой тактикой-то и с такими собачками.
— Я не опоздавшая. Новенькая. Ноа Таймлез, — говорю, не смотря больше ему в глаза, но протягивая руку. С таким дядечкой лучше водить дружбу.
А после ритуала знакомства, уже более смело направляюсь в сторону Виственда.
«Школа — ад…», — скажут многие, — «та самая Обитель зла, в которой каждый проходит через свои собственные семь кругов ада».
Я не буду сильно спорить с остальными, ведь и для меня это место постоянно становится настоящим испытанием на прочность.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Даже не задержавшись у входа, чтобы рассмотреть очередной шедевр культуры в виде сего здания, я ввалилась внутрь. Неторопливом шагом прошлась по серому просторному холлу, свернула в боковой коридор, краем глаза замечая какие-то безликие картины на стенах и скульптуры вдоль своего пути. Двери, окна, стены, пол, потолок — всё как везде.
И чем, спрашивается, тётю Мегс так прельстило это учебное заведение? Ах, да, по её словам, это академия была очень древней и весьма влиятельной, а еще крайне унитарной. Она считает, что этого достаточно для моего уюта и общего блага. К тому же, после долгих лет переездов и нескончаемой беготни от неведомого врага данный вариант был как нельзя кстати.
После того побега из места моего заточения, Меган не находила себе места, в попытках спрятать меня. В глазах тёти я видела вечное беспокойство, тревожность и явную манию преследования. Ей казалось, что люди, которые держали меня в том месте, гоняться за нами, что стоит сделать нам одну осечку — они тут же заберут меня обратно. Но год назад её беспокойство притихло, во взгляде, время от времени, стало проскальзывать облегчение и иногда даже радость.
Так, мы поменяли тринадцать мест жительства. Восемь городов, три школы (в остальное время мне нанимали учителей на дом) и два автомобиля. Меган даже как-то пробовала уговорить меня немного изменить внешность, принеся из супермаркета флакон с краской для волос. Попытка не увенчалась успехом. Но самое проблематичное — врачи строго-настрого запретили носить линзы, что могли бы изменить цвет глаз. Необычного светло-серого оттенка — они довольно эффектно смотрелись с моими почти что седыми из-за аварии волосами. И поэтому я привлекала внимание. Однако каждый привлеченный тут же стремился сбежать от моего вездесущего взгляда. Ибо, даже не смотря на то, что я и стала дефектной в плане различения цвета, людей мне удавалось видеть насквозь.
Конечно, именно поэтому я не заводила знакомств, а совсем не потому что мне не интересно общение со столь грязными и порочными существами как подростки.
Стоило подумать об оных, как прозвенел звонок, и представители данной возрастной категории начали толпами вываливаться из учебных кабинетов. Нет, они, конечно, выходили спокойно, неторопливо, не толкаясь. Но мне повезло наткнуться на открывающуюся дверь и свалиться наземь прямо перед всей этой расчудесной толпой людей.
Смешки, едкие комментарии — я ждала чего угодно, но не:
— И спустился Ангел с Небес.
Это было произнесено с некой долей восхищения, и я четко услышала, как некто, чьи фирменные ботинки удалось распознать даже мне, задержал дыхание. Пришлось поднять свой взгляд, чтобы увидеть, наконец, кто так оцепенел от сцены моего неуклюжего падения.
Мне хватило секунды, чтобы просканировать взором парня, что стоял в шаге от меня. Он был обладателем высокого роста и короткой растрепанной шевелюры светлого цвета. В глаза я не стала заглядывать, чтобы не лезть в жизнь кого попало.
Чуть в отдалении от него, видимо, стоял тот, кто и высказался в мой адрес столь странным образом. Это был худощавый, но такой же вытянутый парень с длинными среднего оттенка светлости волосами. Но самое интересное, что фразу он бросил не мне, а своему, по всей видимости, приятелю.
Я не спешила подниматься с пола, мне не особо нравилось молчаливое внимание этих двоих. Нутром чувствовала нечто вроде ауры, исходящей от них. Она ощущалась двояко: с одной стороны изящно-притягательная, что хотелось без страха и упрёка заглянуть каждому из них в глаза и всё-таки понять, кем являются эти люди; с другой — чувствовалось в них что-то опасное, дикое и необузданное, отчего всё моё любопытство как рукой снимало. Проблемы сейчас были не нужны.
— Дарк, нужно идти. Нас ждёт Вальтер. Это птица не нашего полёта, — вновь голос длинноволосого и тот, что стоит передо мной отмирает. Но он не спешит поступать так, как диктует ему друг.
