Егор, продолжая лежать тихо, думал о том, что впереди остался меньший кусок жизни. Кто знает, сколькими годами он будет отмерен! Может, сегодняшняя ночь отняла у Анны несколько лет из того, что осталось. И в этом виноват он. Если случится в жизни самое страшное, что он будет делать без неё, без своей Нюры? И жить будет незачем. Старый дурак! Ведь всё очень просто: сейчас надо беречь друг друга ещё сильнее, чем прежде! Как же загладить теперь свою вину?
Егор и не подозревал, что Анна давно простила его. Ещё там, возле костра, когда поняла, что ничего страшного не случилось. А что сначала фыркала, а потом молчала, так это так, для острастки… в качестве профилактики на будущее.
2013 г.
Материнский инстинкт
Собака, не оглядываясь, бежала по колее, проложенной снегоходами. Сзади доносился зов хозяина: «Найда, вернись! Домой!» Этот крик будто подстегнул собаку. Она побежала ещё быстрее, словно боялась, что её догонят и снова посадят на цепь. Сегодня утром разорвался старый ошейник, и Найда неожиданно оказалась на свободе. Она знала, куда и зачем бежит. Материнский инстинкт гнал собаку в соседнюю деревню, в которой остался её маленький щенок по кличке Северок.
Когда-то Иван подобрал Найду на дороге. Тогда он отвёз погостивших в деревне детей к поезду и возвращался обратно. В зеркале заднего вида вдруг увидел, что за автомобилем кто-то бежит. Интересно, кто его так настойчиво преследует? Он остановился и открыл дверь. К машине подбежал щенок с обрывком верёвки на шее. Ему было от роду 4—5 месяцев. Глаз опытного охотника сразу выхватил внешнюю характеристику «преследователя»: слегка вытянутая мордочка, голубые глазёнки, стоячие ушки, широковатая грудка и хвостик колечком. По всем этим признакам и характерному окрасу Иван распознал в щенке охотничью породу хаски.
Непрошеный гость ловко прошмыгнул в машину и улёгся на заднем сидении. Закрыв глаза, он тут же заснул. Ведя машину, Иван размышлял: как мог оказаться этот малыш на пустынной, в общем-то, трассе? Ясно, что верёвку он перегрыз сам, но что обозначал этот обрывок на шее? Хороший хозяин надел бы на собаку ошейник. А может быть, он понадеялся, что верёвки в данном случае будет достаточно? Или у кого-то не хватило решимости погубить щенка, и он привязал беднягу к дереву в надежде, что тот сам погибнет? И такие случаи бывают. Но собака, опять же, породистая, такую зря не заведут. Запутавшись в этих мыслях, Иван отогнал их прочь. Причин могло быть много.
Беглец по-прежнему спал. Видимо, сильно устал, плутая по «усам» дороги, пока шум машины не заставил его выбежать на трассу. Надо сказать, что маленький пассажир сразу чем-то приглянулся Ивану. Чутьё опытного таёжника подсказывало, что из этого щенка может получиться хороший помощник в охотничьем деле. Он решил оставить найдёныша у себя, тем более, что его собака Тайга недавно, погнавшись за дичью, сгинула в болоте. Наверное, угодила в трясину. Так что живая находка оказалась весьма кстати.
Перед деревней щенок проснулся и заскулил, вероятно, был голоден. Из съестных запасов нашлась только одна шоколадка, которую «по-братски» поделили. Поев, щенок успокоился. Вот так и появился ещё один «член семьи», который оказался женского рода, поэтому по обоюдному согласию его назвали Найдой. Иван не ошибся в своих предположениях: той же осенью собака облаяла первого глухаря.
С весны и до наступления зимы Найда жила вместе с хозяевами. А когда они уезжали в город, её оставляли у родственников в соседней деревне. Зачем обрекать охотничью собаку на мучения в городской квартире? Пока хозяев не было, Найда рожала щенят, которых разбирали охотники близлежащих деревень и посёлков. Она довольно быстро привыкала к расставанию со своими детёнышами.
Но в этот раз всё оказалось по-другому. Когда хозяева приехали из города, Северка ещё не успели отдать новому владельцу. Он весело крутился возле матери, пытаясь обхватить её морду лапами, цеплялся за хвост. Мать с удовольствием отвечала на эту игру. Видя такую идиллию, Иван заикнулся было о том, что заберёт обеих собак. Уж больно хорош Северок! Но человек, которому обещали щенка, на днях должен был приехать за ним. Найду с трудом заманили в сани снегохода. По дороге домой она несколько раз порывалась выпрыгнуть и вернуться к щенку, но цепь, прикреплённая к перекладине санного днища, крепко держала её. Пробежав несколько метров, собака вынуждена была снова заскакивать на место.
Первое время Найда плохо ела, смотрела на хозяина грустными глазами, и ему виделся в них упрёк. Она часто выла, повернувшись в ту сторону, где остался Северок. Жена Ивана Алевтина в эти дни часто подходила к собаке и гладила её, уговаривая потерпеть и успокоиться. Раньше Найда очень любила эти минуты. Если её переставали гладить, собака, прося продолжения ласки, тыкалась мордой, стараясь приподнять руки хозяйки. Но теперь она, не реагируя ни на что, продолжала лежать, с тоской глядя на Алевтину, словно просила: «Ты ведь тоже мать, помоги».
Через некоторое время всё будто бы встало на свои места. Найда понемножку начала есть, откликаться на ласку. Но так только казалось. Материнская тоска всё это время жила в ней, а выхода не было. И, видимо, само провидение послало ей удачу. Теперь она бежала, больше всего на свете желая быстрее увидеть своего щенка, облизать его и быть рядом, оберегая и защищая своё дитя. Может быть, Северок был её последней отрадой. По собачьим меркам ей было уже одиннадцать лет, а в переводе на «человеческую» арифметику – все семьдесят!
Найда бежала, совсем не чувствуя усталости. В одном месте колея свернула с реки в лес. На пушистом снегу чётко отпечатались заячьи следы. Собака остановилась, раздумывая. В ней боролись два инстинкта – охотничий и материнский. Но что на свете может быть сильнее всепобеждающей любви к своему детёнышу! Вспомнив о щенке, Найда ещё быстрее побежала вперёд. Она как будто боялась потерять драгоценные для неё минуты. А вдруг именно в это время что-то изменится в худшую сторону, и она уже никогда не увидит своё дитя? Больше она не обращала внимания ни на какие следы.
За поворотом реки показалась деревня. Двадцать километров были позади. Взбудоражив всех местных собак, Найда добежала до знакомой будки. Щенок был привязан. Он лежал внутри, дрожа от холода, и сиротливо глядел на улицу. Увидев мать, он выскочил, запрыгал, радостно залаял. Найда облизала его и залезла в будку. Теперь, когда её желание исполнилось, она почувствовала голод и страшную усталость. Северок прижался к матери, отчего ему сразу стало тепло и уютно. Найда временами проваливалась в сон, но осторожность заставляла её тут же очнуться и снова прислушиваться к любому шуму.
Вскоре щенку принесли еду. Понимая, что её поймают и опять посадят на цепь, Найда выскочила из будки и стояла поодаль. Сколько её ни звали, чем только ни приманивали – всё было бесполезно. Собака упорно отбегала подальше от будки. Лишь когда все ушли, она доела за щенком остатки еды и залезла с ним в конуру. Северок безмятежно спал, а мать прислушивалась, готовая в случае опасности выскочить и занять свою позицию. Страшнее всего было то, что её могут отправить домой без щенка.
Так продолжалось два дня. Найда пыталась освободить своё дитя, но ничего не могла сделать. Цепь оказалась крепкой и была надёжно прикреплена к стене сарая, возле которого стояла будка. В отчаянии собака несколько раз в день прибегала на берег реки и протяжно выла, повернувшись в сторону дома. Она как будто звала своего хозяина на помощь.
А Иван тем временем лежал в постели и лечил свой застарелый радикулит. Надо же, как некстати прихватило! На третий день, почувствовав облегчение, он решил поехать за собакой. Алевтина, провожая мужа, сказала:
– Если щенка ещё не отдали, вези домой обоих. Нет сил смотреть, как собака мается.
Муж согласно кивнул. Он уже принял для себя такое решение и даже бросил в сани снегохода старую шубу, чтобы укутать щенка. Чувство вины за то, что тогда не забрал домой обеих собак, давило на него. Он и думать не хотел о том, что будет, если щенка уже отдали новому хозяину.
Родственник, увидев Ивана, обрадовался:
– Ну, слава богу, приехал. Мы уж тут все испереживались. А главное дело, поняли, что нельзя разлучать Найду со щенком. Вот ведь как всё в природе устроено: и собака любит своё дитя, оказывается, так же сильно, как женщина – ребёнка. Материнский инстинкт, понимаешь! Нам, мужикам, это неведомо. Что делать-то будешь?
– А что тут думать? Заберу обоих. Одна собака – хорошо, а две – лучше. Сразу нужно было так сделать. Вы уж тут извинитесь перед тем, кому обещали щенка. Объясните так, чтобы понял.
– Поймёт, куда денется!
Найда, заслышав шаги, встала настороже за несколько метров от будки. Увидев Ивана, она сначала рванулась к нему, но потом опомнилась. Страх за себя и щенка уже измотал её. С добром ли приехал хозяин? А тот, взяв щенка на руки, слегка потрепал его и сказал:
