Только сейчас я вспомнила про книгу, все еще зажатую в руке. Это была странная книга. В черном кожаном переплете, с дымчато-серебристым камнем по-середине. На черной коже были словно выжжены незнакомые мне буквы: «Shaar'in er hamsunna litar'eini». От книги веяло стариной и тайной. Сгорая от любопытства, я ее раскрыла.
И разочаровано вздохнула. Страницы были пусты. Пожелтевшая от времени бумага не была исписана ни одной строчкой. И из-за этого я чуть не утонула? От злости я резко перевернула страницу и вскрикнула, больно порезав палец об острый край листа. На страницу упала капля моей крови, и я чертыхнулась. Ну вот, испортила старинную вещь.
Но как только капля крови упала на бумагу, та вдруг впитала ее, как сухая земля воду. И тут же на странице начали проявляться изящные буквы, превращаясь в слова. Они были темно- красного цвета, цвета моей крови. Это был древний язык, которого я не могла знать, но который я понимала. Не знаю как, но мне было понятно каждое слово.
И граница была нарушена.
Заступили за черту дети ночи, вознося молитвы темным Богиням, покровительницам отверженных светом.
И чаша мира была опрокинута.
Разрушили священные узы дети света, прося о помощи своих Богинь, покровительниц тех, за кем еще не пришла тьма.
И пролилась на божественный алтарь свежая, горячая кровь. Она наполнила чашу.
И испили из нее двое Великих. Два Повелителя. Два врага.
Тот, кто был избран светом и отмечен огненной стихией. Воин света.
И тот, кто был избран ночью. Наследный принц темной стихии. Демон ночи.
Два принца.
Две неразрывно связанные души. Две проклятые души.
Их проклинали одни, на них молились другие.
Война забирала жизни по обе стороны границы. Богиня Смерти собирала свою кровавую жатву.
И страдания переполнили души тех, кто шел на смерть ради своих Повелителей. Их молитвы слились в один стон. Стон отчаяния, который донесся до обители четырех Богинь.
Покровительницы четырех стихий решили помочь смертным и закончить кровавую войну. Но, ни одна из них не в праве была решать, кто из принцев займет трон. И выбрали они ту, которая решит судьбу двух сторон.
Богини решили создать чистую душу, лишь на одну половину затронутою тьмой, а на другую, светом. Две противоположности находились в равновесии, чего не существовало на земле. В кажом человеке были весы равновесия, на чашах которых лежал осколок света и пыль тьмы. Одна из чашь должна перевесить другую, этим выбрав путь, по которому пойдет человек. Но эта душа должна была стать особенной…
Отдала Нарун, Богиня огня каплю своей крови, сказав:
— И пусть в крови ее течет огонь.
Упала с ресниц Маун, Богини воды прозрачная капля:
— И пусть ее дыхание будет водой.
Выдернула стальное перо из своего крыла Риан, Богиня ветра:
— И пусть за ее спиной расправит крылья ветер.
Вынула из своих волос нераспустившуюся фиалку Арсун, Богиня земли:
— И пусть в глазах ее цветут фиалки.
Оставалось только уравновесить две силы.
— Эта душа рождена светом, — сказали Богини четырех стихий.
И пришла Актар, Богиня Смерти.
Она отрезала прядь своих черных волос и вплела в них фиалку:.
— Но пусть она цветет в ночи…
Да будет так.
И была создана совершенная душа в образе девушки, самой прекрасной из всех когда-либо созданных существ. С волосами черными как ночь и глазами, цвета фиалок.
Почти Богиня.
Но чтобы вдохнуть жизнь в холодное, как мрамор тело и освободить ее душу, надо было отдать последний божественный дар.
Актар прикоснулась к ее ледяным губам и прошептала:
— Я даю тебе имя…
А дальше страница была пуста. Я почувствовала разочарование ребенка, которому няня строго приказала спать, оборвав сказку на самом интересном месте. Да, действительно, милая сказочка. Принцы, демоны, богини. Кто поверит в такую чушь? Книги должны писать о том, что было, есть, или будет на самом деле, а не о каком-то несуществующем волшебном мире. Только дети верят во всякую чушь. Я лично не прониклась сказочной историей, написанной так, как будто это было на самом деле. Да, меня заинтриговали волшебным образом появляющиеся изнеоткуда слова. Но скорее всего, дело было в необычных чернилах автора. Почувствовав странное раздражение, я резко захлопнула книгу. И удивленно нахмурилась. Надпись по — середине горела огненными буквами. Это был уже не древний, мне не понятный язык. Я легко смогла прочитать эти три слова: «Книга первой печати».
Книга выпала у меня из рук, и я в резко поднялась с земли. Что же это такое? Я боялась этого странного предмета. Он рушил все мои представление о том, что есть и может быть. Ведь такого не бывает, что страницы были исписаны кровью, а буквы горели огнем. Наверно, палящее солнце сыграло со мной злую шутку, и у меня начались галлюцинации. Я больше не хотела прикасаться к этой книге. Она меня пугала, но в то же время неудержимо притягивала. Руки так и тянулись прикоснуться к гладкой черной коже. Я с трудом отогнала это наваждение и побежала прочь от источника, оставив загадочную книгу лежать на берегу.
Сердце гулко стучало в груди, дыхание с хрипом вырывалось из легких, но я продолжала бежать. Я бежала так, будто за мной гналась стая голодных волков. Бежала с чувством, что оставила там, на берегу, что-то важное и нужное, то, что уже стало частью меня. Я приоткрыла ворота чего-то неизведанного. И эти ворота уже больше никогда не закроются. У меня был выбор: протиснуться в эту маленькую щелку, как вор забирается в спящий дом, или распахнув их настежь, войти с гордо поднятой головой. Но одно было ясно. То, что осталось за моей спиной, то, от чего я бежала, уже не вернется на дно озера, где я его нашла. Где оно меня настигло.
Впереди показался смутный силуэт родного дома. Еще никогда в своей жизни я не хотела туда попасть так, как сейчас. Ворота скрипнули, приветствуя беглянку. Двор был по прежнему пуст, и я облегченно вздохнула. На этот раз попав в свою комноту без приключения, я устала повалилилась на кровать. Кровь пульсировала в висках, а дыхание никак не хотело выравниваться. Немного успокоившись, я начала воспринимать окружающий мир.
За дверью раздался голос молоденьких служанок, шепотом обсуждающих грядущий ночь Грозолуния. Я попыталась вспомнить, что слышала об этом празднике, пытаясь отвлечься от гнетущих меня мыслей.
Языческий предки считали эту ночь священной, они честовали Богиню воды Маун, чтобы она смилостивилась над ними в месяц золотого серпа (август месяц) и даровала долгожданный дождь. Под полной луною разжигались костры, и начинался Танец Выбора. Девушки танцевали вокруг костра, который разгорался все ярче и ярче, и ту, которую пропустит сквозь себя огонь, выбирут невестой Грозолуния. Жениха она должна будет выбрать себе сама. Тот, с кем она станцует огненный круг вдоль костра, станет ее избранником. И если Маун благословит этот союз, она даст молодой паре силу вызвать грозу. Дождь должен будет затушить костер, этим, навеки скрепив союз и дав изнемогающей земле напиться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
