— Мне не холодно!
Намджун внимательно осмотрел его и повторил:
— Вставай.
Стесняться наготы не пришлось, на плечи тут же легла мягкая ткань домашнего халата.
Разве у Ким Намджуна был повод так себя вести?
— Что я делаю не так? — спросил Хёнджин.
Намджун промолчал, жестом приглашая следовать за собой.
Кухонная зона перетекала в столовую с ещё одной гостиной, более просторной и обставленной по минимуму: только широкие диваны, огромная плазма с мощными колонками, да журнальный столик из дерева и стекла.
Хёнджин забрался на высокий барный стул, не решаясь поднять взгляд.
— Ты ужинал?
Ему посоветовали не есть после обеда. От волнения аппетит совсем пропал.
— Хочешь чего-нибудь? — не унимался Намджун.
— Выпить, — выдавил Хёнджин.
Алкоголь поможет расслабиться, и тогда ему снова удастся побороть неловкость.
— Вино, виски, шампанское, пиво?
— Вино. Белое.
Пока Намджун выбирал бутылку, доставал бокалы и разбирался со штопором, Хёнджин разглядывал столешницу и халат, в который его укутали.
Он осушил бокал наполовину и лишь после заметил вскинутые в удивлении брови.
— Ничего, — заверил Намджун. — Ты волнуешься.
Хёнджин бы провалился сквозь землю от стыда, если бы мог!
Он даже не подумал, что Намджун тоже присоединится. Зачем? Тот и без вина выглядел расслабленным и полностью контролировавшим ситуацию.
— Съешь что-нибудь, — предложил Намджун, подвинув тарелку с закусками.
Они придерживались строгой диеты, но походу сегодня оба решили сделать исключение.
Хёнджин больше пил, чем ел. Аппетит отбило, а алкоголь в теории помогал расслабиться. Казалось, вот-вот должно стать легче, но ничего не менялось. Он прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям.
Намджун больше не настаивал, чтобы он поел. Они молчали, время шло, и ничего не происходило.
— Я тут до утра? — Хёнджин сделал последний глоток, осушив бокал, и попытался сфокусировать взгляд на Намджуне.
Конечности вдруг стали совсем невесомыми, и его слегка повело.
— О, — радостно возвестил он. — Началось.
Его охватило прекрасное чувство лёгкого опьянения. Тревога и страхи отступили, и вот уже Хёнджин был готов не только разговаривать, но и действовать.
— Я никогда не занимался подобным, поэтому не знаю, что надо делать, но ты скажи, когда надо будет начать, — попросил он и тут же прыснул со смеху.
Почему Ким Намджун сидел напротив и выглядел так, будто разбирался в этом лучше Хёнджина? Потому что он платил и мог себе позволить практически любой каприз.
— Ты девственник? — повторил вопрос Намджун.
— А кажется, что нет? — взвёлся Хёнджин, и тут же нахмурился, низко наклонив голову.
Разве можно поверить без доказательств? Намджун уже разочаровался в его поведении и засомневался в предоставленной информации.
— У меня никого не было. И лучше это будешь ты, чем кто-то… кто-то другой!
В глазах защипало. Хёнджин до боли закусил губу, чтобы не разреветься с позором. Тщетно. Слёзы хлынули из глаз, снова проверяя макияж на стойкость.
— Я понимаю…
— Нет, — перебил Хёнджин без капли смущения. — Это унизительно. Что я не могу отказаться.
Он не собирался плакать, обнажив эмоции, но не смог сдержаться. Отодвинув в сторону бокал, он уткнулся в ладони, судорожно перебирая в памяти пункты контракта, что можно, а что нельзя было делать.
— Хёнджин, — позвал Намджун.
Собственное имя, произнесенное им, прозвучало как раскат грома.
Хёнджин замер, не решаясь поднять взгляд.
— Что происходит? — участливо спросил Намджун, будто его в самом деле интересовала внутренняя кухня чужой компании.
Он взял Хёнджина за плечи, вынуждая посмотреть на себя.
— Не надо, — попытался вяло отмахнуться Хёнджин.
Наверняка глаза опухли, а лицо покраснело.
— Можно мне салфетку?
Только после того, как Хёнджин с силой протер лицо, он вспомнил про макияж. Стало ещё обиднее. Если он все размазал, то представлял собой жалкое и некрасивое зрелище.
— Ничего не происходит.
Намджун поджал губы, приподняв одну бровь в ожидании:
— Ты здесь не по собственному желанию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Конечно, нет! Разве могут айдолы попадать на подобные подработки от хорошей жизни?
— Тебя заставили?
Хёнджину запретили говорить правду. Он был так пьян и расстроен, да и кто бы узнал, что они обсуждали?
— Я не мог отказаться, — повторил он, низко склонив голову.
Почему Намджун тянул? Хёнджин ему не понравился, или он ожидал совсем другого от встречи?
Теперь хотелось умыться и наконец лечь спать, а не думать, как обслужить клиента, чтобы все остались довольны.
Хёнджин прикрыл глаза и улёгся щекой на столешницу. Вечер сильно утомил его, а вино окончательно разморило.
Он совсем не понимал происходящего. Зачем Намджун тянул? Почему ничего не сделал? Передумал? А вдруг ему так не понравилась инициатива со стороны Хёнджина, и он уже пожалел, что потратил деньги?
— Я не соответствую ожиданиям?
Намджун растерялся:
— С чего вдруг?
Если бы Хёнджин ему понравился, разве Намджун не предпринял бы попытки сделать… хоть что-то.
Он оставался вежливым, но сдержанным, и сохранял дистанцию.
Хёнджин устал думать, почему. Мысли пробуждали страхи, а он понимал, что нельзя паниковать. Напиваться тоже было нельзя, ведь он утратил чистоту сознания.
— Если бы соответствовал, мы бы не разговаривали, — ответил Хёнджин.
— Почему же? — улыбка Намджуна выглядела не хищной, а участливой. — Я всего лишь пытаюсь понять, что ты за человек.
Вдоль спины прошёлся холодок. Это могло значить, что Намджуну надоело ждать, и он намекает. Или это могло не значить ровным счётом ничего.
— Я устал, — честно сказал Хёнджин, оторвав щеку от столешницы и посмотрев на Намджуна.
— Пошли спать, — предложил Намджун.
Он по-прежнему улыбался, только Хёнджину стало не до веселья. Как будто он сам только что поставил финальную точку и подвёл к тому, чего боялся.
Намджун снова не оправдал ожиданий. Точнее, повёл себя лучше, чем ожидалось. Он привёл Хёнджина в спальню, но скорее всего — не в свою.
— Отдыхай, — бросил он. — Где ванна, помнишь? Если захочешь есть, не стесняйся.
Почему этот человек так себя вёл? Разве он не заплатил баснословную сумму за эту ночь? Чтобы — что? Ничего не сделать? Слишком хорошо для правды.
— Я ничего не понимаю, — пробормотал Хёнджин, зачесав назад волосы.
Намджун оставил на кровати футболку и обернулся, остановившись в дверном проеме.
— Я знаю, в какое положение ты попал, — ответил тот. — Но сейчас не могу рассказать большего. Просто знай, что я тебя не трону.
— Но…
— Отдыхай, — повторил Намджун, выключив свет и прикрыв за собой дверь.
Как заботливый родитель или старший брат, которого у Хёнджина никогда не было. От нелепых сравнений пробрало на нервный смех. У Хёнджина разболелась голова.
Он сел на кровать, оглядываясь кругом.
Или Намджуну не понравилось что-то в его поведении, или он изначально не планировал заходить дальше разговоров. Но тогда какой у всего этого смысл?
Слишком сложно.
Хёнджин не помнил, где оставил телефон. Наверное, там же, где и остальную одежду. Он забрался под одеяло в халате. Кондиционер охлаждал воздух до комфортной температуры, а постельное белье приятно пахло.
Все в доме Намджуна приятно пахло.
Хёнджин быстро отключился.
Утро началось с головной боли и невыносимого чувства стыда. Детали прошлой ночи всплывали в памяти, и, самое ужасное, Хёнджин помнил, как набросился на Намджуна. И реакцию на него!
Стояло у обоих, но под землю хотелось провалиться именно Хёнджину. У Намджуна хватило выдержки остановить его и не заходить дальше, и теперь, протрезвев, Хёнджин снова и снова пытался понять, что это было.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
На электронных часах показывало семь двадцать две. Хёнджин выбрался из кровати. Надо найти телефон, умыться, одеться и вернуться в общагу. А ещё надо попрощаться с Намджуном и взглянуть ему в лицо, как будто ничего не было.
