Лунный год длился в среднем около тридцати месяцев, длина его постоянно менялась и зависела от сложного движения по небу большей из лун — Ауреи. Орбита ее была сложна, и каждую ночь она кружилась по небу в замысловатом танце, то со своей бледной сестрой — Ми-нолой, то без нее, но сама никогда не покидала ночного свода. Примерно раз в тысячу дней (иногда меньше, иногда больше) Аурея восходила в новом зодиакальном созвездии, тогда считалось, что наступил новый лунный год. Мирра давно отчаялась понять, каким образом жрец раз за разом определяет, сколько дней он продлится, и какой момент считать новым восходом Большой Луны. Наверное, тот исполнял неслышные ей команды Великого Фермера или (как подозревала Молодая Ракита) просто говорил первую пришедшую ему в голову цифру. Покивав для вида головой (на самом деле она пропускала бабкины нотации мимо ушей), вернулась в дом. Что ж, раз предстоял поход на деревенскую сходку, стоило приодеться: вдруг красавчик Явор бросит на нее свой взгляд?
Мирра принялась перекладывать на чердаке свои платья. Среди них были и довольно изящные, такие сделали бы честь даже дамам из дома Вязов. Но Явор, конечно же, всю церемонию будет стоять об руку с младшей Рябиной. Он бы и с Лилабеллой постоял, но та, как всем известно, станет женой Главного Жреца, а уж этот такого не потерпит!
Девушка перебрала платья и, как обычно, остановила выбор на своем любимом — зеленом (болотного цвета) с длинной, расширяющейся книзу юбкой, начинающейся прямо под грудью, отчего (во всяком случае, Мирре так казалось) она выглядела гораздо стройнее. Платье было не новое, прошлогоднего посева, зато лиф и рукава расшиты тонкой заморской нитью, в тон основной ткани. (Других швов на платье, как и водится у лесного народа, не было.)
Натянув платье и придав волосам отдаленное подобие праздничной прически, младшая Ракита вновь спустилась с теплого чердака вниз. Солнце высушило траву на лужайке перед домом, бабушка уже ждала ее у порога (опять Старая Ракита оказалась расторопней внучки!). Вдвоем они не спеша направились в сторону Храмовой рощи.
Собственно, праздничная церемония представляла собой ритуальный полив Главного Родового Дерева, потом разбрасывание прошлогодних семян и, наконец, обряд, называемый «выбор Зорнака». Раз в три года (не обычных, лунных) священную птицу на глазах у всей общины выпускали из золотой клетки (куда ее впихивали накануне вечером, а до того петух спокойно кормился плодами и ягодами в той же Священной роще). Девушка из рода, чье дерево избирал себе Зорнак в качестве насеста, считалась ленной (Правительницей) общины до следующего Священного дня. На самом деле выбор был формальный, вот уже много сотен лет титул ленны не выходил за пределы правящего рода Вязов, потому что люди их клана составляли большую часть общины. И не зря главный жрец (естественно, тоже «побег» древнего рода) ежедневно развешивал на ветвях старого Вяза душистые куски мяса и сладкие лепешки! Впрочем, недовольных правлением в деревне не было. Чего уж там, главный жрец тонко чувствовал волю Фермера, а Старейшина — его брат, умело улаживал деревенские дела еще со времен Последнего Потопа. Ледо жил тихой, размеренной жизнью, в достатке и покое, и это вполне устраивало всех его обитателей. Почти всех… Мирре такая жизнь казалась тоской смертной. Должно быть, права была Старая Ракита, порой в сердцах называвшая внучку «перекати-поле» — а это было худшее ругательство у лесного народа. Ночью, лежа без сна и прислушиваясь к монотонному бульканью родника в бассейне, Мирра мечтала, что однажды в Ледо приедет прекрасный смелый юноша — сын старейшины из соседней общины… Или нет, лучше принц из самого Сан-Аркана… И увезет ее, чтобы вместе укорениться в какой-нибудь чудесной далекой стране…
Мечты были несбыточные (с чего бы приличному юноше из соседней общины Ясеней добиваться руки девушки из малопочитаемого в здешних местах рода Речной Ракиты? И уж тем более нечего было делать в здешней глуши благородным отпрыскам Аркана), но Мирра с улыбкой засыпала под эти фантастические грезы и тихий шепот воды.
По дороге к Храмовой роще к ним прибились соседи — многолюдное семейство Рябины (второй по численности род в Ледо). Мирра с Рено — Рябиной принялись обсуждать наряды встречавшихся по дороге подруг. Старая Ракита завела чинный разговор с матерью Рябиной об урожае. За разговорами незаметно дошли до Общинного дома и окруженной редкой изгородью Храмовой рощи. Вдоль изгороди успела собраться изрядная толпа. Люди карабкались на верхние перекладины, чтобы получше рассмотреть стоящего посреди поляны жреца с золотой клеткой в руках. Мирра не стала даже пытаться протолкнуться в первые ряды: была охота смотреть на летающего петуха! Она присела на согретый солнцем пригорок рядом с наезженной дорогой, ведущей к Общинному дому. Из-за спин зрителей до нее доносилось ритуальное бормотание жреца, потом наступила короткая тишина, лесные люди вскинули обе руки к небу, а лица, напротив, склонили к земле, вслушиваясь в разлитый в пространстве голос Великого Фермера. Мирра вслед за всеми воздела вверх руки и опустила голову, старательно разглядывая цепочку муравьев-листорезов, спешащих с ношей по своим делам. Она давно прекратила попытки услышать Великий Голос, призывающий: «Расти и цвести, колоситься и плодоносить» и так далее… Потом опять забормотал жрец, а спустя еще несколько минут до нее донеслось громкое хлопанье крыльев и почти сразу — истошный визг. Мирра чуть не свалилась с облюбованного ей пригорка. Визжала Лилабелла Вяз. Вслед за ней подняли крик и другие. Ракита вскочила на ноги, пытаясь из-за спин разглядеть, что такое происходит в «Лесном круге», но так ничего и не увидела. А новость уже разнеслась по толпе: непонятно как, в дупло на старом вязе забралась ласка, спугнувшая священного Зорнака, собиравшегося облюбовать свою привычную ветку. Петух в панике закудахтал, забил крыльями и метнулся подальше от вяза, в самый угол Храмовой рощи и приземлился… на гибких ветвях речной ракиты. Толпа ахнула, но многие успели разглядеть хищную мордочку зверька, и выбор был признан недействительным. Младшие жрецы с трудом поймали шарахающегося от них петуха и вновь поместили его в клетку. Главный жрец заново прочитал ритуальные молитвы и распахнул дверцы клетки, второй раз призывая Священную птицу сделать выбор. Однако то ли запах ласки не успел выветриться с веток вяза, то ли от испуга у Зорнака начисто отбило память, но глупая птица, вместо того чтобы лететь на свое привычное место, едва открыли клетку, вновь ринулась к одиноко стоящей раките. Вспорхнув на самую верхушку, петух сидел там, раскачиваясь (ракита была еще молодая и довольно тонкая), мертвой хваткой впившись когтями в ствол, и орошал головы подбежавших снимать его жрецов жидким пометом. На этот раз толпа пораженно молчала. Сомнений не было — Священная птица сделала выбор. Так Мирра стала ленной Ледо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
