«Будь ты проклята!» – не сдержался он.
От отчаяния и гнева ему захотелось буквально завыть. Вдобавок он внезапно почувствовал как выпитая им водка, успевшая смешаться с желудочным соком, подступила к его горлу. Сморщившись, с трудом сдерживая в себе этот приток горечи от выплеска его наружу, он бросил бармену деньги и выбежал в туалет. Там его вырвало. Умывшись, он посмотрел на себя в зеркало, которое хотел разнести вдребезги. Он возненавидел себя и был сам себе противен как никогда ранее, и, прежде всего, за свою близорукость в отношении, будь она неладна, жены Лианы. Лиана! Вот уж воистину – красивое растение, опутывающее стеблями все, что стоит рядом с ним.
Марат Альбертович вышел в коридор и подошел к открытому настежь окну, смотревшему именно туда, где в гараже он оставил машину. Вдохнув свежего воздуха, он, недолго думая, стремительно выпрыгнул через окно на улицу. Спустя минуту он уже мчался по направлению к дому, прося Бога только об одном – благополучно, минуя встреч с гаишниками, добраться до парочки, намеривавшейся провести вечер в наиприятнейшей обстановке.
Марату Альбертовичу повезло. За четыре часа, избежав свиданий с сотрудниками автоинспекции, он добрался до дома. Было одиннадцать часов вечера. Оставив машину чуть поодаль от дома, он перелез через забор и оказался в саду. Свет в доме горел только в гостиной, к чьим окнам он подошел, укрывшись за кустами роз. Встав на колени, он раздвинул стебли роз и посмотрел в окно. Он приехал вовремя, очевидно, все только начиналось.
Перед глазами Марата Альбертовича в гостиной стоял молодой блондин, в чем мать родила. Играя своими бицепсами, ненавистный ему субъект похотливо и с упоением поглаживал свое мужское достоинство. При этом он еще и переминался с ноги на ногу, видимо, сгорал от нетерпенья совокупления с его Лианой.
Марат Альбертович смотрел на него как на отморозка, чья физиономия не имела ничего общего с человеческим обликом. Он был для него, не иначе, – порочным и неотесанным животным, чьи глаза горели огоньком ехидства и насмешки.
Марат Альбертович сжал крепко кусты, и шипы стеблей роз вонзились ему в руки, но он даже не почувствовал эти кусачие уколы. Он весь напрягся, а лицо покрылось испариной. Все было ожидаемым, однако Марат Альбертович никак не предполагал, что при виде всего этого собственными глазами, ему будет так невыносимо тяжело. Он жаждал крови. Злоба и ненависть толкали его ринуться на это гадливое существо, распороть ему брюхо и вынуть оттуда все его внутренности. Марат Альбертович сильнее прежнего сжал стебли роз. И тут он видит вошедшую в гостиную обнаженную Лиану, которая встала перед своим дружком на колени и с остервенением прижалась ртом к его паху. Тем ртом, который еще вчера целовал он – ее муж. Марат Альбертович переломил сжимавшие в руках стебли роз.
Извиваясь, она ублажала своего самца, а он самодовольно с вожделением за ней наблюдал, тиская ее грудь так, как месят кусок теста. Он обращался с ней, как с самой настоящей шлюхой, снятой на панели – в его глазах не было ни любви, ни даже уважения к ней. Впрочем, как и у нее тоже. У обоих была одна сплошная животная страсть – блудливого кота и блудливой подзаборной кошки. А именно такое производили они впечатление на Марата Альбертовича, который, теряя окончательно самообладание, опустил свои глаза. А когда снова их поднял, то увидел, как у этого котяры произошло семяизвержение, которое плюхнулось на шею, грудь и живот Лианы. И этот белок она стала лихорадочно растирать по всему телу, облизывая при этом налитые соски своей груди.
Кровь ударила в голову Марата Альбертовича, как тогда – утром. И снова тот же нестерпимый жар во всем теле и то же самое помутнение в глазах. В нем проснулся зверь. Он разжал руки от кустов роз. Его ладони кровоточили, и он уставился на них. Потом что-то вроде сдвига произошло в его мозгах; казалось, он потерял способность мыслить, а проснувшийся в нем зверь куда-то сгинул.
Марат Альбертович привстал и, не отпуская взгляда от рук, с неживым лицом, подобно роботу, запрограммированному на одно единственное задание, целенаправленно пошел в гараж, открыл его, вскрыл там тайник и достал оттуда ружье с патронами. В гараже была дверь, ведущая прямо в дом, куда он и прошел. Шагая по коридору, он зарядил ружье.
Когда Марат Альбертович подходил к гостиной, с распахнутыми настежь дверями, котяра бился передом об бедра Лианы. Пошлепывая одной рукой по ее ягодицам, а другой рукой удерживая ее волосы в области шеи, он самозабвенно стонал: «Давай-давай!» Она, в свою очередь, с неистовым сладострастием вопила: «Да-да! Еще, еще, еще!» И тут как будто бы и не было в Марате Альбертовиче запрограммированного робота. Его место вновь занял дикий зверь, чьи глаза налились кровью. Марату Альбертовичу оставалось только зарычать и в прыжке броситься на ненавистный ему объект. Возможно, он так бы и поступил, если бы у него в руках не было ружья, направленного им на совокупляющуюся пару.
Марат Альбертович перешагнул порог гостиной.
– Все, гаденыши! – произнес Марат Альбертович, чей металлический голос и устрашающий вид напугал бы самого беса.
Парочка в ужасе отпрянула друг от друга, вытаращившись на озверевшего визитера. Не успел котяра что-либо сообразить, как прозвучал выстрел, и его грудь пробила дробь. Он замертво упал на ковер, где еще минуту ранее предавался сексу. Марат Альбертович перенаправил ружье на Лиану, в чьих глазах, перед тем как нажать на курок, увидел мольбу о пощаде. Это никак не затронуло его, и он выстрелил. Лиана повалилась рядом со своим дружком и, прежде чем умереть, несколько секунд тряслась в предсмертной судороге. Все было кончено, как и со зверем внутри Марата Альбертовича. Он сник и благоразумно посмотрел на произошедшее, от чего чуть ли не запаниковал. Двойное убийство – это конец всему. Но он нисколько не пожалел о совершенном им убийстве, даже если его упекут в тюрьму на пожизненный срок. И, тем не менее, он решил бороться за то, чтобы этого не произошло.
Марат Альбертович вспомнил, что когда он покидал гостиницу, его никто не видел. Его не остановил по дороге домой ни один автоинспектор и его никто пока не видел здесь. И если он вернется в гостиницу в Иваново также никем незамеченным, и утром, как ни в чем не бывало, будет у себя в номере, доказать ему то, что убийство это его дело рук, будет не просто. Плюс адвокаты, его деньги и все сойдет с рук ему. Подумав обо всем этом, Марат Альбертович понял одно – ему нужна теперь только удача. Удача и только удача, а остальное он сделает все как надо.
Марат Альбертович открыл сейф, вынул оттуда все деньги и спрятал их в гараже, где хранил нигде незарегистрированное ружье, которое досталось ему еще от его деда. Потом он собрал все драгоценности Лианы и вместе с ружьем положил их на накидку от дивана. Он расставался с драгоценностями без сожаления. Далее, он вспомнил, что на кустах, возле которых он наблюдал за блудливой парочкой, могла остаться кровь от его рук – он вышел туда, вырубил эти кусты и разровнял там землю. К ружью и к драгоценностям на накидке прибавились и срубленные кусты роз. Все это он свернул в узел. Ему оставалось привести дом в беспорядок так, как это сделали бы грабители, что он, собственно, быстро и проделал. Из вещей он больше ничего не хотел брать с собой, мотивируя это свое решение так: грабители взяли столько денег и драгоценностей, что ни что другое их уже не интересовало. Последнее что он сделал, на всякий случай, это весь дом обсыпал душистым перцем.
Прежде чем покинуть дом, он взял с собой из гардеробной костюм с рубашкой, галстук и, самое главное, туфли. Прихватив узел, он напоследок подошел к окровавленному телу Лианы. «Ты заслужила этот конец – сказал он, склонив над ней голову. – Ты разорвала мое сердце!»
На улице не было ни души. Подойдя к машине, он замазал грязью ее номера и, перед тем как сесть за руль, переоделся и переобулся. А те вещи и туфли, что он снял с себя, засунул в узел.
Было двенадцать часов ночи, и с божьей помощью Марат Альбертович рассчитывал рано утром быть уже в Иваново в своем номере гостиницы. Он завел мотор. Отъезжая с места, Марат Альбертович, к радости своей, отметил, что его дом был в поселке крайним – у самого леса – куда никто другой не заезжал и не заходил, а потому, решил он, за то время, что здесь стояла его машина, ее видеть никто не мог. Во всяком случае, он надеялся на это.
Марат Альбертович заехал в лес. Там он закопал узел. Продолжив движение, он молил Бога об одном – чтобы ни один автоинспектор не остановил его машину по пути в Иваново до самой его гостиницы. И если это получится у него, то он будет считать себя самым удачливым человеком на земле.
Марат Альбертович выехал на трассу, и первый пост ГИБДД, он успешно миновал, прячась за фурой. Он решил действовать так и в дальнейшем, перед каждым новым постом. Эта его тактика оправдала себя, поскольку он благополучно добрался до Иваново, а там и до гостиницы. Было шесть часов утра. Оставив машину в гараже, Марат Альбертович подошел к тому самому окну, через которое он покидал гостиницу – оно оставалось открытым, что вызвало у него облегченный вздох. Через это окно он и попал обратно в гостиницу, а потом и в свой номер, оставшись никем незамеченным – ни сотрудниками гостиницы, ни кем бы то ни было. Теперь он с уверенностью мог сказать себе, что он самый удачливый человек на земле. Изможденный нервной дорогой и бессонной ночью, он повалился на кровать.
