– Значит, как говорится, получу срок на всю катушку? Может, все-таки можно что-то сделать? Я готов заплатить любые деньги. – Он посмотрел в глаза полковника, где увидел блеск самодовольства. – Скажите, сколько?
– Мне ваши деньги не нужны, – ответил он, постукивая друг о дружку кулаками. – Идите, вы и так свободны. И забудьте о вашей причастности к убийству.
Марат Альбертович подумал, что ослышался.
– Что вы сказали?
– Я сказал, что вы свободны.
– В смысле? Пока свободен?
– Почему пока? Навсегда.
– Как так? – недоумевал он, решив, что этот здоровяк в мундире просто над ним издевается. – Это ваш черный юмор?
– Нет, это не юмор.
– Вы хотите сказать, что сейчас я могу встать и ехать домой?
– Да.
Марат Альбертович склонялся к тому, что есть какой-то подвох, который он никак не поймет. Он спросил:
– Может, объясните: почему вы это делаете?
– Из-за мужской солидарности, если хотите, – ответил полковник. – Я был на вашем месте и знаю, что испытывает мужчина, когда узнает, что его жена форменная шлюха.
Марат Альбертович отказывался ему верить, решив, что над ним продолжают издеваться неведомым ему способом: сейчас он встанет, чтобы уйти, а полковник ехидно рассмеется и велит кому-нибудь надеть на него наручники.
– Ну, что вы сидите? – со всей серьезностью произнес милицейский начальник. – Кстати, возьмите свою кассету. Она действительно с вашей видеокамеры. Но только там нет никакой записи. Я блефовал. Знаете, профессиональная болезнь. Доказать таким образом, когда нет улик, – дорогого стоит.
Должно быть, с ним не шутили. Пожалуй, он точно самый удачливый человек на земле. Однако подобная развязка не вмещалась в его голове. Одурманенный финалом, Марат Альбертович привстал и хотел что-то спросить у своего благодетеля, но не решился. Он опять присел и тут же встал. Наконец, он произнес:
– А скажите, вы, тоже свою…
– Что?
– Ну, того…
– Что того, убил? Нет, я не смог это сделать тогда, а хотел. Это сделали вы, наконец.
– В смысле? – совершенно не понял его Марат Альбертович.
– Вашу и в том числе свою лицемерную шлюху я хорошо знал. В прошлом Лиана была моей женой, – произнес полковник и, привстав, протянул на прощание ему руку.
Марат Альбертович плюхнулся на стул. Эта невероятная новость его буквально парализовала и он не смог пожать самую дорогую ему руку – руку кувалду, которую готов был и целовать.
Лучшая мелодрама
В просторной гостиной за большим столом сидела Анастасия Родионовна, уверенная в себе пожилая женщина и истинно благородным лицом. Постукивая по столу указательным пальцем, на котором красовался старинный брильянтовый перстень, она сверлила глазами своего единственного сына Алексея. Она, властная женщина, пользовалась у него непререкаемым авторитетом, и последние события стали для нее полной неожиданностью. Вернее, одно событие, никак не укладывающееся в ее голове. Первый раз в жизни ее сын, уже немолодой мужчина, которого она, можно сказать, держала до последнего дня в ежовых рукавицах, не хотел ее слушать. Его словно подменили.
Алексей сидел напротив нее и ел, опустив голову.
– Ты, почему не завтракаешь? – спросил он, не поднимая головы. Анастасия Родионовна картинно удивилась:
– Тебя это волнует?! Я ночами не сплю, а он спрашивает, почему я не ем.
– Напрасно, – вытирая губы салфеткой, сказал Алексей. Он откинулся на спинку стула. – Ты делаешь из мухи слона.
Надменно восседая, продолжая постукивать по столу, Анастасия Родионовна покачала головой:
– Сорок лет, финансовый воротила, и так облажаться!
Алексей улыбнулся.
– Мама, ты меня удивляешь. Раньше я не слышал от тебя таких слов.
– Скажи спасибо, что еще такие слова говорю.
– И что, по-твоему, как ты выразилась, «облажаться»?
– Ты сам прекрасно знаешь. Кстати, у нас всегда было принято сидеть за завтраком всем вместе.
– Света гладит мне рубашку, которую я хочу надеть.
– Показухой занимается. У нас есть домработница.
Алексей помрачнел.
– Я так не думаю. Это далеко не показуха. Просто ей приятно услужить любимому человеку.
– Не смеши меня, – усмехнулась она. – Ты сам-то веришь в то, что говоришь? За несколько дней и уже любимый. Впрочем, ты прав: любимому толстому кошельку можно и услужить.
– Опять двадцать пять, – тяжело вздохнул Алексей.
– А что ты думал? Привести в дом девчонку. Она тебе в дочери годится. Ничего, она еще поставит тебе рога с каким-нибудь молоденьким мачо. Я знаю этих провинциалок. И чем же она так окрутила тебя?
Алексей нервно схватил сигареты:
– Это ужас, какой-то!
– Не смей дома курить! – рявкнула она.
Алексей понуро подчинился.
– Я не понимаю, – сказал он, – почему у тебя такое предвзятое к ней отношение. Неужели ты не видишь, что она необыкновенная девочка.
– Ой, так уж и девочка! – насмешливо воскликнула она.
Алексей наградил свою мать осуждающим взглядом.
– Ты бы тише говорила, мама. Да, весело ты меня провожаешь в дорогу.
– А что же она не едет с тобой, с любимым? – с нескрываемой иронией отметила она.
– Ты же знаешь, у нее институт.
– Ах да, я забыла, она готовится в институт. Наконец-то, в двадцать лет.
Алексей насупился.
– Ты невыносима, мама. Вот поживешь с ней и уведешь, какая она.
– Ничего нового я для себя не увижу. Я не понимаю, есть такая девушка как Вероника, с хорошей семьи, сохнет по тебе. Она сохла по тебе еще тогда, когда ты не был богат.
– Опять Вероника, – протянул Алексей сморщившись. – Она действительно хорошая баба, но… Ох, что говорить.
– Да, говорить тут нечего.
– Кстати, замечу тебе. Поначалу Вероника тебе тоже не нравилась. Что скажешь на это? – Анастасия Родионовна не нашла слов для ответа. – Молчишь. Наверно, не следовало бы оставлять Свету с тобой на целую неделю.
– Не бойся, я ее не съем.
– Послушай, мам. Будь поласковей с ней, ведь она еще не отошла от горя. Сама понимаешь, похоронить мать – это не шутка.
– А ты не боишься похоронить свою мать?! – в гневе бросила Анастасия Родионовна.
– Оставь. – Алексей встал. – Ты меня не проводишь?
– Тебя есть, кому провожать, – сказала она как отрезала.
Алексей подошел к матери и поцеловал ее в лоб.
– Мне пора. Света проводит меня в аэропорт, а потом оттуда Николай отвезет ее в институт. Тебе сегодня машина нужна?
– Нет.
– Точно?
– Точно.
Алексей вышел из гостиной, а Анастасия Родионовна даже не посмотрела ему вслед.
Изысканно непроницаема, с ледяной холодностью в лице, она осталась неподвижно сидеть за столом. Она стала понимать, что по большому счету ее власть над сыном уже закончилась. Он женится на этой девчонке, как ни прискорбно ей было сие признавать. Но она не была бы Анастасией Родионовной, если бы оставила все как есть и не попыталась этому помешать.
Хлебнув глоток остывшего кофе, она резко встала и подошла к окну, которое смотрело в сад. Увидев, что водитель Николай разговаривает с двумя ее садовниками, она открыла окно.
– Может, делом займетесь! – крикнула она садовникам.
Садовники вмиг растворились в кустах, а Николай, мужчина в почтенном возрасте, виновато пожав плечами, показал ей жестом, что, дескать, он тут совсем не причем и не его это вина, что садовники решили потрепаться с ним языками.
Анастасия Родионовна перевела взгляд на фонтан и расположенную рядом с ним утопающую в зелени беседку – ее любимый уголок, где в погожие дни ей нравилось сидеть в уединении за чашкой чая и читать всякого рода мелодрамы. Уже в разгаре была весна, и стояли прекрасные солнечные дни, а она в сад так ни разу не вступила. Ее сын преподнес ей такой сюрприз, что она была не в себе, и ее великолепный цветущий сад стал ей немил. Она не могла смириться с тем, что очень скоро эта девчонка, нищенка, невесть откуда, станет полновластной хозяйкой этого дома. Да что там дома, всего богатства ее сына.
Видя, что Анастасия Родионовна продолжает стоять у окна, водитель Николай скрылся в машине, так, на всякий случай, чтобы не маячить перед хозяйкой, тем паче, когда она находилась не в духе.
Едва он уселся в автомобиль, из дому вышли Алексей и Светлана. Ему тут же пришлось выйти из автомобиля обратно, чтобы уложить чемодан хозяина в багажник. Пока он это делал, Света подбежала к фонтану и подставила свои ладони под струи воды. Щурясь от солнца, она улыбалась и что-то говорила себе под нос, а Алексей, стоя как вкопанный, не спускал с нее влюбленного взгляда. Собственного сына Анастасия Родионовна не узнавала. Она так тряхнула головой, будто происходящее у нее на глазах это не что иное, как кошмарный сон, от которого ей захотелось немедля избавиться.
Нежна, с личиком смиренного ребенка, Света была по-своему хороша, скрепя сердцем, уже не в первый раз отметила для себя Анастасия Родионовна. «Но так ли ты невинна, как и выглядишь? – задала она себе вопрос. – Но я узнаю, чем ты дышишь. Как мне не нравится, что ты всегда прячешь от меня глазки. Не уж-то ты такая скромница?»
