Со временем эти благоприятные для нашей самооценки скорректированные воспоминания накапливаются, мы забываем или искажаем прошлые события и мы можем мало-помалу начать верить собственной лжи. Мы знаем, что поступили неправильно, но постепенно начинаем думать, будто это была не наша вина, и, в конце концов, это ведь была сложная ситуация. Мы начинаем недооценивать нашу собственную ответственность, отрицаем ее, пока от нее не останется только тень. Скоро нам уже удается переубедить самих себя, и мы начинаем сами верить, даже наедине с самим собой в то, что мы утверждаем публично. Джон Дин, советник Ричарда Никсона в Белом доме, человек, который забил тревогу и предупредил о заговоре с целью скрыть незаконные действия во время Уотергейтского скандала, объяснил, как этот процесс работает:
Интервьюер: Вы имеете в виду, что те, кто выдумывал эти истории, сами верили в собственную ложь?
Дин: Да, верно. Если вы это повторяете достаточно часто, это становится правдой. Например, когда пресса узнала о подслушивании телефонных разговоров журналистов и сотрудников Белого дома, и просто отрицать это уже было нельзя, было объявлено, что причиной, якобы, были соображения, связанные с национальной безопасностью. Я уверен, что многие люди поверили, будто прослушивание было связано с национальной безопасностью, но это не так. Это было придумано как оправдание уже потом. Но, когда они об этом говорили, вы понимали, что они, действительно, верят в это [5].
Как и Никсон, Линдон Джонсон был мастером самооправданий. Его биограф Роберт Кейро сообщает, что, когда Джонсон верил во что-то, он верил в это «полностью, с абсолютной убежденностью, независимо от того, что он думал раньше, и от фактов». Джордж Риди, один из помощников Джонсона, сказал, что у Джонсона «была удивительная способность убеждать себя в том, что он придерживается именно тех принципов, которых следует придерживаться всегда, и было что-то чарующее в том выражении оскорбленной невинности, с которым он относился к каждому, кто доказывал, что в прошлом у него были другие взгляды. Это не было игрой… У него была фантастическая способность убеждать себя в том, что «правда», которая была ему удобна сегодня, была безусловной истиной, а все, что ей противоречило, — это происки врагов. Он буквально заставлял то, что было в его голове, становится реальностью» [6]. Хотя сторонники Джонсона считали эту особенность милой чертой его характера, именно она могла быть основной из причин, из-за которой Джонсон не мог избавить страну от кошмара войны во Вьетнаме. На президента, который оправдывает свои действия только публично, можно повлиять, чтобы он их изменил. Президент, который оправдывает свои действия перед самим собой, веря, что ему известна истина, не сможет скорректировать свои действия.
У суданских племен Динка и Нуэр есть любопытная традиция. Они удаляют у своих детей постоянные (не молочные) передние зубы: шесть нижних и два верхних, последствия этого: деформированный, провалившийся подбородок, отвисшая верхняя губа и трудности речи. Эта практика, очевидно, возникла в тот период, когда был широко распространен столбняк (симптом этой болезни — спазм жевательных мышц, из-за которого больной не может разжать челюсти). По этой причине люди из этих племен начали удалять передние зубы у себя и своих детей, чтобы можно было поить больных через дыру между зубами. Эпидемия столбняка давно закончилась, однако племена Динка и Нуэр продолжают удалять передние зубы у своих детей [7]. Почему?
В 1847 г. Игнац Земмельвейс стал знаменит, заставив своих коллег-акушеров мыть руки, перед тем как принимать роды. Он понял, что у них на руках мог оказаться какой-то «трупный яд», так как они делали вскрытия женщин, умерших от родовой горячки, и из-за этого могли заразиться другие роженицы. (Ему был неизвестен реальный механизм, но его идея была верной). Земмельвейс приказал своим студентам-медикам мыть руки раствором хлора, и после этого количество смертей во время родов существенно снизилось. Тем не менее, его коллеги отказались принять основное конкретное доказательство правоты Земмельвейса: более низкий уровень смертности его пациентов [8]. Почему они не приняли немедленно открытие Земмельвейса и не бросились его с энтузиазмом благодарить за то, что он нашел причину стольких необязательных смертей?
После Второй мировой войны Фердинанд Лундберг и Мариния Фарнем опубликовали бестселлер «Современная женщина: потерянный секс» («Modern Woman: The Lost Sex»), в котором утверждали, что женщина, преуспевающая в «мужских сферах действий», может показаться успешной «в целом», но она платит за это большую цену: «жертвует ее наиболее фундаментальными инстинктивными стремлениями. Ей, если мыслить здраво и реалистично, как женщине по темпераменту, не подходит этот сорт грубой конкуренции без правил, и это наносит ей ущерб, особенно ее собственным чувствам». Она становится фригидной, кроме того: «Бросая мужчинам вызов во всем, отказываясь играть даже относительно подчиненную роль, многие женщины обнаружили, что их способность получать сексуально удовлетворение уменьшилась» [9]. В следующие десять лет доктор Фарнем, получившая степень медика в Миннесотском университете и учившаяся в аспирантуре факультета медицины Гарвардского университета, сделала карьеру, рекомендуя женщинам отказаться от профессиональной карьеры. Почему же она не боялась стать фригидной и отказаться от своих инстинктивных стремлений?
Управление шерифа округа Керн в Калифорнии арестовало бывшего директора школы Патрика Данна по подозрению в убийстве его жены. Полицейские допросили двух людей, дававших абсолютно разные показания. Одной из допрошенных была женщина, у которой не было уголовного прошлого и не было причин лгать о подозреваемом, ее слова подтверждались записями в ежедневнике и показаниями ее босса. Другим опрошенным был профессиональный преступник, которому грозило провести шесть лет в тюрьме, его предложение обвинить Данна было одним из условий сделки с обвинением, чтобы ему сократили срок, и его версия событий не подтверждалась ничем, кроме его собственных слов. Детективы должны были выбрать, чему им верить: показаниям женщины (и невиновности Данна) или словам преступника (и виновности Данна). Они сделали выбор в пользу преступника [10]. Почему?
Поняв внутренние механизмы самооправдания, мы может ответить на эти вопросы и понять десятки других вещей, представляющихся непонятными и даже сумасшедшими, которые делают люди. Можем ответить на вопрос, которые задают многие люди, когда они слышат о жестоких диктаторах, жадных корпоративных топ-менеджерах, религиозных фанатиках, убивающих во имя Господа, священниках, подвергающих детей сексуальным домогательствам, или людях, которые обманным путем лишают наследства своих братьев и сестер: да как же такие люди могут уживаться с самими собой? Ответ таков: точно так же, как мы все.
У самооправдания есть как позитивные, так и негативные аспекты. Само по себе самооправдание — необязательно плохая вещь. Оно помогает нам спать по ночам. Без него мы бы долго переживали, попав в неловкую ситуацию. Мы бы изводили себя сожалениями о том, что выбрали не ту дорогу, или переживали о том, как плохо мы движемся по той дороге, которую мы выбрали. Мы бы мучились после каждого решения: правильно ли мы поступили, с подходящим ли человеком мы вступили в брак, правильно ли мы выбрали дом, который купили, или автомобиль, или карьеру? Однако бездумные самооправдания, как зыбучие пески, могут привести к катастрофе. Они лишают нас способности видеть наши собственные ошибки, не говоря уже о том, чтобы их исправлять. Они искажают наше восприятие реальности, мешают собирать всю нужную информацию и четко оценивать проблемы. Они продлевают и усугубляют противоречия между любимыми людьми, друзьями и странами. Они мешают нам избавляться от нездоровых привычек. Они позволяют виновным избегать ответственности за свои поступки. И они мешают многим специалистам отказываться от устаревших подходов и процедур, что наносит вред всему обществу.
Никто из нас не может жить, не совершая промахов, но у нас есть способность говорить: «Это в данном случае не работает. Это не имеет смысла». Людям свойственно ошибаться, но у них есть выбор: пытаться скрыть свои ошибки или признать их. Наш выбор влияет на последующие действия. Нам всегда говорят, что мы должны учиться на своих ошибках, но возможно ли это, если не признавать, что ошибки были допущены? Чтобы исправлять ошибки, нам нужно сначала научиться избегать, подобной заманчивой песне сирен ловушки самооправданий.
В первой главе мы обсудим когнитивный диссонанс — устойчивый психологический механизм, который создает самооправдания, защищает то, в чем мы уверены, нашу самооценку и принадлежность к группам. В других главах мы подробно обсудим наиболее вредные последствия самооправданий: то, как они усугубляют предвзятость и коррупцию, искажают память, превращают профессиональную уверенность в высокомерие, приводят к несправедливости и закрепляют ее, калечат любовь, провоцируют вражду и размолвки.
