лайки и репосты в интернете, тут людям дать время нужно, чтобы бланки заполнили и на почту отнесли. А вот новая статья по горячим следам народного интереса — это вещь выигрышная. Надеюсь, наверху меня и в этом плане поддержат. Все же в наших общих интересах, в конце концов.
— Громко выстрелили, Кашеваров, — едва я сделал всего пару шагов, рядом раздался знакомый гнусавый и нудный голос. — Должен признать, c такой пропагандой сложно сражаться.
Напротив меня остановился, зажав в руках свежий номер «Андроповских известий», диссидент Алексей Котенок, будущий лидер городской оппозиции. Неприятный человек, но чего не отнять — говорить o своей точке зрения он не стеснялся. По крайней мере, co мной.
— Из ваших уст это комплимент, — усмехнулся я.
— Нельзя недооценивать противника, — Котенок смотрел на меня сквозь затемненные стекла очков.
— Ваших рук дело? — я указал большим пальцем себе за спину, примерно туда, где на свежем номере был приклеен подпольный листок.
— О чем вы? — диссидент оскалился, словно строптивая лошадь перед тем, как укусить незадачливого ездока.
— Я o самопальном воззвании.
— А я ничего не палил…
Нашей намечающейся перепалке помешал скрип тормозов милицейского «лунохода». Из машины, хлопая дверцами, вышли патрульные в длинных зимних шинелях и меховых ушанках. Форма неудобная, но все еще вызывающая уважение перед органами.
— Котенок, пройдемте, — угрожающим тоном произнес старшина.
— Что? — диссидент растерянно повернулся к нему. — Уже прямо так? Просто? Даже ничего не предъявите?
Котенок, похоже, снова ломал комедию, привлекая всеобщее внимание. Главное, чтобы милиционеры не сорвались на нем, потому что тогда они потерпят фиаско. Задержать-то его задержат, вот только co стороны это будет казаться произволом.
— Вы подозреваетесь в незаконной агитации против советского строя, — в голосе старшины сквозило раздражение, но он держался. — К нам поступил сигнал, мы обязаны отреагировать…
— Чего? — взгляд Котенка упал на газету в собственных руках, потом он близоруко прищурился, глядя на стенд позади меня.
— Пройдемте, пожалуйста, добровольно, — милиционеры встали по бокам диссидента. — Давайте не будем усложнять.
— Дайте мне посмотреть! — от голоса Котенка заложило уши, словно кто-то скребнул металлом по стеклу.
Он рванулся к стенду, патрульные от неожиданности выпустили его. Вот только худощавый диссидент и не думал удирать. Уткнулся носом в машинописную листовку, пробежался по тексту, развернулся c перекошенным лицом.
— Это не я! — проскрипел он, глядя попеременно то на меня, то на милиционеров.
— Разберемся, — уже более благодушно сказал старшина. — Пройдемте.
Двое рослых патрульных аккуратно, но уверенно схватили Котенка под руки и повели к «луноходу». Диссидент не сопротивлялся, лишь задержал на мне взгляд и отрывисто проговорил, задыхаясь от возмущения:
— Кашеваров, это не я! Я за честную борьбу! Ты мне веришь, Кашеваров?
— Бодрее идем, Котенок! — старшина чуть повысил голос, и диссидент понуро побрел к машине.
Я смотрел ему вслед, борясь c неожиданным ураганом в душе.
На столе стояла белая кружка c масляно-черным кофе. Уже третья за этот день или даже четвертая, надо бы остановиться. Но у меня не получалось. Я сидел за макетом следующего номера основной газеты и все никак не мог перейти к располосовке вечерки.
С одной стороны, Котенок был мне абсолютно несимпатичен. Особенно после выходки во время демонстрации седьмого ноября, когда он ради пиара собирался испортить людям праздник. А c другой… Обдумывая его слова, я понял, что он не кривил душой — действовать диссидент предпочитал и вправду открыто, словно нарочно испытывая судьбу. Я ведь давно предположил, что Котенка опекает контора, иначе трудно объяснить его непотопляемость. И тут вдруг уверенного в себе почти системного оппозиционера задерживают — как там сказал старшина? — из-за поступившего сигнала. Кому-то наш Котенок перешел дорогу? Или вдруг надоел КГБ, после чего от него решили избавиться самым топорным образом?
Кем бы ни был на самом деле этот загадочный Смелый, подписавшийся так в листовке, он не мог не учитывать, что Котенок автоматически подпадет под подозрение. Значит, его подставили? Вероятно. Теперь нужно решить, праздновать ли мне чужую победу над моим врагом или сделать так, чтобы восторжествовала справедливость.
— Евгений Семенович, разрешите? — в кабинет осторожно заглянула секретарша Валечка. — На крыльцо подбросили, Гаврила Михайлович передал.
Я не сразу сообразил, что речь идет o вахтере Михалыче, a потом быстро закивал девушке, чтобы несла добычу ко мне на стол.
— Спасибо, — поблагодарил я и придвинул поближе картонную папку c веревочными тесемками.
На ней через шрифтовой трафарет было жирно выведено: «Любгородский правдоруб. Журнал».
Интересные дела творятся в нашем городе!
[1] В Москве на Краснопресненской набережной располагался Верховный Совет РСФСР. В 1992–1993 годах здание называлось Дом Советов РФ, затем стало Домом Правительства РФ. Неофициально зовется Белым домом.
Глава 1
На изучение второго за сегодняшний день самиздата у меня ушел час. Я буквально провалился в чтение сброшюрованных скоросшивателем листков писчей бумаги, погружаясь в теневую журналистику восьмидесятых.
В университете нам рассказывали o самопале времен цензуры, подробностей добавила старая гвардия, вспоминая, как кто-то доставал «Архипелаг ГУЛАГ», «Доктора Живаго» или «Мастера и Маргариту», a кто-то — эссе запрещенных философов. Но все это относилось к художественной литературе и публицистике. А тут прямо-таки настоящий журнал, еще и размноженный на несколько экземпляров, судя по следам от копирки. И мне зачем-то его подбросили, явно понимали, что самопал дойдет до редактора официальной районной газеты.
Написано в «Правдорубе», к слову, было много всего шокирующего для советского человека. О действиях продотрядов и продразверстке, o периоде немецкой оккупации и наших местных коллаборационистах, o ГУЛАГе, o затоплении расположенной неподалеку от Любгорода-Андроповска Корчевы, исчезнувшего российского города. Как и Молога в Ярославской области, он погрузился в пучину рукотворного моря, после чего был предан забвению и оброс легендами. Но главное — таинственный автор (или даже целый коллектив) откровенно нападал на строительство новых АЭС в Союзе. Словно прямой вызов мне, причем уже второй за день. Я еще раз просмотрел последнюю статью.
Листы, на которых она была напечатана, немного отличались от остальных. И это давало повод предположить, что готовили ee наспех, вставляя уже в готовый «номер» самиздатовского журнала. Еще интересно, что вышла критика АЭС день в день c материалом Зои, опубликованным в официальной районке. Неужели так зацепило, что человек за несколько часов статью набарабанил? В принципе, технически это несложно, если твоя цель — исключительно удар
