– Вот тут Валерий Николаевич об охране школы говорил, мол, усиливать ее надо, не жалея денег. Все это правильно. Школы надо охранять. Но думаю, что никакие охранники и решетки не спасут нас от вала детской наркомании и преступности. Надо смотреть в корень, в самую сердцевину этой проблемы. А корень зла в том, что мы упускаем детей. Да-да, упускаем! Очень важно не проморгать тот момент в развитии ребенка, когда его душа, ум и сердце начинают стремиться к познанию мира. Среди вас много педагогов, и я уже слышу в свой адрес ехидные насмешки, дескать, не учи ученого, господин Сопронов. Согласен, не мне вас учить, когда и что прививать ребенку. И все же прошу прислушаться и понять, куда я клоню. Тем более что главного я еще не сказал. Пока все это, так сказать, преамбула. Так вот. О познании мира. Используя этот красивый оборот речи, я не просто философствую. Детей надо готовить к взрослой жизни, прививать им навыки и умения будущей профессии. Но не из-под палки, а учитывая их интересы. Школьных уроков труда и кружков в Доме детского творчества явно не хватает, чтобы охватить всех ребят, а главное, чтобы учесть их сокровенные мечты и стремления. Ведь так? Вы согласны со мной?
– Согласны, конечно! – ответила за всех яркая блондинка в васильковом костюме. – Надо чтобы все дети, до единого, привлекались к труду. Тогда на всякую дурь сил не останется!
– А вот этого я не говорил! Прошу учесть! – горячо возразил Сопронов, рубанув воздух тяжелым кулаком. – Только рутины нам с вами и не хватало! Никаких старых лозунгов, никакой демагогии, никакой кампанейщины! Вы понимаете меня? Хорошо, не буду больше томить вас длинным вступлением. Господа, Администрация города выходит с предложением создания Центра искусства и ремесел для детей и юношества.
– Но у нас вроде есть подобное заведение – Дом детского творчества… – удивился полный мужчина с бритой головой.
– Весомый аргумент! – с готовностью парировал Сопронов. – Я знал, что он прозвучит. Но какова, так сказать, пропускная способность Дома? Ни для кого не секрет, что он вмещает одновременно двести человек. Умножаем на шесть рабочих дней, получается тысяча двести. А ребят в возрасте от восьми до пятнадцати лет у нас около пяти тысяч. Вот вам и вся арифметика! Мало того, этот проект решит не только количественную проблему, но и поднимет детский досуг на более высокий качественный уровень. Появятся такие направления, которых раньше и в помине не было. К примеру, школа бизнеса, кружки гончарного дела, дизайна квартиры и ландшафта и т. д.
– А где взять такое здание, чтобы разместить всех желающих? – спросил сухопарый мужчина с желчным лицом, исподлобья глядя на Сопронова.
– Здание есть. Используем пока бывшую фабрику бытовых услуг. На ремонт деньги найдем. Но что касается материальной базы…
Лариса сидела в одном из последних рядов зала для заседаний, слушала Сопронова, мысленно соглашаясь с его доводами, но особого интереса к его инновациям не проявляла. Да и что говорить, детей у нее пока не было, а голову распирали собственные проблемы, наплывавшие одна на другую как морские валы. Взять хотя бы неразбериху, начавшуюся с резкого скачка цен на продукты питания. Производители ни с того ни сего поставили ее перед фактом, набросив на отпускные цены существенную наценку, а ей ничего не оставалось, как автоматически поднять свои, оптовые цены. И вскоре пошло-поехало! Комиссии, проверки, ревизии… Хорошо еще, что бизнес у нее легальный, да и черной бухгалтерии почти нет, за малым исключением, конечно. Все пока обошлось, но нервов ей помотали, будь здоров! Теперь вот еще одна «беда откуда не ждали» налетела – хозяева склада арендную плату подняли, объяснив свои действия очень незамысловато: а чем мы хуже других? Да и коммунальщики не лучше, своего не упустят. Одним словом, не до жиру, быть бы живу. «Так что, господин Сопронов, мы вам не помощники, – размышляла Лариса, рассеянно слушая чиновника. – Есть в городе кое-кто и побогаче, трясите их. А нам, как говорится, лишь бы ночь простоять да день продержаться».
Ее взгляд, блуждавший по головам сидящих в зале людей, в который раз задержался на кудрявой шевелюре бывшего одноклассника, а ныне директора пятой школы Валерия Понедельникова. Из-за своей неординарной фамилии ему не раз приходилось вступать в схватки с зубоскалами, дразнившими его то Вторниковым, то Подельниковым, а то и совсем уж обидно, например, Пододеяльниковым. Тихий отличник, очкарик, воспитанный в неполной семье, Валерик неумело защищался, но держался с достоинством, не плакал и не жаловался. А в девятом классе произошел инцидент, после которого Валерия оставили в покое даже самые отвязные из школьных недорослей.
В тот день, на большой перемене, Лариса с Викой стояли возле зеркала и поправляли прически. Проходивший мимо верзила Шигин из десятого класса отпустил в их адрес непристойную шутку. Понедельников, случайно оказавшийся рядом, все слышал. На его бледном лице выступили красные пятна, карие глаза полыхнули гневом. Не раздумывая, он встал перед Шигиным вплотную и сквозь зубы выдавил: «Мразь!». Шигин вначале оторопел, затем матюгнулся и растопыренной пятерней толкнул Валерия в грудь. Толчок был сильным, но Понедельников лишь отступил на шаг и остался стоять, по-бычьи наклонив голову и с ненавистью глядя на противника. Дальше произошла сценка, которую еще долго обсуждала вся школа. Рассвирепевший хулиган с кулаками кинулся на Валерия, но через пару секунд уже лежал поверженным на полу. Как выяснилось позже, Понедельников давно занимался в секции дзюдо, и применил по отношению к Шигину элементарную подсечку.
Лариса еще в пятом классе поняла, что Валера неравнодушен к ней. А в одиннадцатом он признался в любви. Правда, не в виде классической фразы из трех слов. Это походило скорее на игру, веселую, небрежную, но сквозь кажущуюся небрежность Лариса услышала трепет любящего сердца. Да и взгляд его лучащихся карих глаз говорил сам за себя.
На факультативе по математике у нее закончилась тетрадь. Оглянувшись на сидящего за ней Валерия, она весело спросила:
– Лишнего листочка не найдется?
– Для тебя даже тетрадь найдется, – тихо ответил он и достал из сумки новую тетрадку.
– У-у, какой запасливый! Может, у тебя и еда какая-нибудь завалялась? А то до дому не дотянуть.
– Яблоко сойдет?
– Еще как!
– Держи.
– Ну ты, Валерка, просто факир какой-то! Спасибо за щедрые дары.
– Пустяки! Мой факирский ящик всегда к твоим услугам…
Их диалог был прерван резким окриком математички, немолодой, измотанной жизнью женщины, тянувшей лямку в две с половиной ставки, а потому далекой от всяких там романтических отношений между учениками. Ничего не поделаешь, пришлось с головой уйти в основы математического анализа.
После занятий они вместе вышли на школьное крыльцо. Странно, но недавняя веселость куда-то испарилась. Он молчал, смущенно отводя глаза, а она, привыкшая к повышенному вниманию парней, в сущности равнодушная к его сердечным терзаниям, бросила на ходу: «Гудбай, Понедельников! Спасибо за яблоко!» и упорхнула, не оглядываясь и ни о чем не жалея.
Да и что ей этот Валерка, если вся душа изболелась по Антону Кронбергу, парню из параллельного класса. По нему сохли многие. Синеглазый красавец с аристократичной внешностью – тонким с горбинкой носом, чуть впалыми щеками, надменной посадкой головы – не отдавал долгого предпочтения ни одной сверстнице. Перебирал одну за другой, играя роль ветреного героя-любовника, пока все сколько-нибудь симпатичные девчонки не вошли в список его «побед». В неприступных держалась одна-единственная – Лариса Хомутова. Сгорая от любви, она делала вид, что Антон ей «до лампочки». На дискотеках проходила мимо него, нарочно отвернувшись, и ни разу не пригласила на «белый» танец. Да еще и издевалась, отказывая и смеясь прямо в лицо, когда он, прошагав через весь зал под ревнивыми взглядами девчонок, останавливался возле нее и бархатным баритоном звал на медленное танго.
Потом ей часто снились его растерянный взгляд и вспыхнувший румянец на впалых щеках. Она даже плакала во сне, от обиды и злости на себя.
Что руководило ею в то неповторимое время первой любви? Какая нечистая сила толкала наперекор сердцу? Почему она не пряталась с любимым мальчиком в укромных местах школьного здания, как это делали ее подруги, в пору тайных, сумасшедших, самых сладких, вытягивающих наружу все нутро, поцелуев?
Даже теперь, по прошествии многих лет, она не ответила бы на эти вопросы. А с Валерием жизнь сталкивала дважды. Один раз на свадьбе Вики, второй – в командировке. Они встретились на вокзале, а потом ехали в одном поезде. Всю дорогу простояли возле ее купе – болтали, смеялись, вспоминая детство, но до признаний дело не дошло. Лариса всем своим видом показывала, что иначе как однокашником его не воспринимает. Умный, воспитанный человек, он и не лез со своими чувствами. Впрочем, они легко читались в его глубоких и бесконечно грустных глазах.
