Хотя я вернулась под самое утро, как и те трое новичков, за которыми следила, заснуть мне так и не удалось. Лишь на часик провалилась в поверхностную дрему, окрашенную страхом, и даже в эти краткие мгновения все видела зеленые глаза с расширенными, почти заполнившими радужку зрачками.
Келлфер.
Я никак не могла отделаться от ощущения его присутствия, словно он следил за мной. И когда умывалась, почти готова была увидеть его лицо в зеркале, и когда отдернула шторы, чтобы пустить в комнату солнечного света, на секунду вдруг представила, что он стоит за окном. Это было как наваждение, от которого все внутри сводило страхом и странным предвкушением.
Может, стоило просто поговорить с ним напрямую. Объяснить все про родителей, про ложное обвинение герцога Верониона, про шепчущего-палача и про то, что у родителей не было выхода. И что никто не был виноват, и меня карать не за что.
Вот только я рискнула бы вести такие разговоры только с Теа за спиной. А то Келлфер вполне мог просто посмотреть на меня как на ничтожество – и прихлопнуть, как муху, не слушая жужжания. Наверно, мы все были жалкими отщепенцами в его глазах – недостойными обучения в Приюте, мусором, в котором он приехал копаться из какой-то неизвестной мне необходимости.
Мне всегда так говорили. Приютские смотрят на остальных свысока. Насколько же свысока должен смотреть директор – пусть и один из трех?
Так что мне стоило направиться прямо в главный дом Обители, надеясь успеть поговорить с наставницей с глазу на глаз и попросить ее поддержки. Если еще вчера казалось, что я смогу как-то провести таинственного мага, но после того, как Теа озвучила его имя, подобных иллюзий я лишилась. Слишком много всякого говорили о Келлфере, и даже если правдой считать десятую часть, бежать было бы глупо.
.
Когда я спустилась к завтраку, неплохо повеселившиеся вчера ученики еще спали. Я заглянула в доверенную мне малую сферу восстановления – пространство, созданное по просьбе Теа одним из лучших артефактологов мира и служащее для поддержания разума и безопасного выброса силы, - там тоже все было тихо. Мерное жужжание исписанных рунами стен и тихое сопение восстанавливающихся первой ступени – ничего необычного.
Я быстро шла по широкой песчаной тропинке. Здесь, в Зеленом Доле, не любили холода камня, так что дома строили из дерева, и дорожки тоже не мостили, оставляя под ногами теплую землю или чуть подкрашенный охрой песок. Стояла самая середина лета, так что было жарко и влажно, и все вокруг зеленело, источало дурманящий аромат еще мокрой от утренней росы травы, цвело, нежилось в лучах встающего солнца.
Легкое платье приятно продувалось ветром, но волосы мне все же пришлось собрать в косу, иначе стало бы совсем жарко. У каждого из нас есть любимые моменты, ценности которых не понимает никто больше, маленькие, незаметные ритуалы, дающие нам силу. Для меня таким ритуалом было срезать путь через высокое разнотравье и ощутить, как мальва щекочет лодыжки, идти и вести кончиками пальцев по наливающимся цветкам черной горчицы.
Я слышала сок трав, и он словно мешался с моей кровью, давая мне бодрость. Теа говорила, что у меня дар настоящего лекаря, и что я смогу со временем создавать эликсиры, но пока я прикасалась к этой части себя, лишь когда погружалась в такую дрему наяву, и никак не могла впасть в нужное состояние по указанию.
Но сейчас мне нужна была сила и хоть какая-то уверенность в себе. Так что я скинула туфли и, подхватив их за задники, побежала вперед босиком, скользя на крупных и еще влажных листьях мальвы. Когда же увидела то, что во времена правящих здесь сорок лет назад зеленых герцогов было домиками для прислуги, а теперь служило жилыми корпусами ученикам, я свернула вправо, в заросший сад – так меня было не видно.
Детское желание спрятаться, вообще не идти в главный дом, внезапно накатило на меня, и я остановилась, а потом, озираясь, как преступница, легла на спину, закинув руки под голову. Теперь я видела лишь траву и кусочек голубого неба, ощущала бьющуюся в земле жизнь – и она успокаивала меня.
«Я полежу здесь совсем чуть-чуть, - сказала я себе, прикрывая веки. – Теа еще даже не встала».
-Ты наставница? – раздался знакомый до дрожи голос, и я резко открыла глаза.
Откуда он мог здесь взяться?! Посреди моего сада?!
Келлфер нависал надо мной исполином, закрывая небо. Своим темным камзолом он разрушал гармонию светлого, пастельно-нежного утра, превращая ее в невзрачный фон для силы и рождаемого ею страха.
Солнце ореолом золотило его каштановые волосы. Мне это свечение показалось столь неуместным, что я чуть нервно не захихикала, проглотив смешок лишь в последний момент.
-Нет.
-Послушница?
-В Обители нет послушников, только ученики, мы не орден, - объяснила я, садясь, а потом медленно поднимаясь на ноги. Наверно, прозвучало недостаточно вежливо, словно я обвиняла в чем-то самого Келлфера и Приют, потому что мой собеседник усмехнулся, отчего у меня кровь заледенела в жилах. – Но я и не ученица, - поспешно добавила я, избегая смотреть ему в лицо.
-Тогда что ты здесь делаешь? Разве территория школы не огорожена?
Мне хотелось спросить его в ответ, почему он интересуется, но только вспомнила слова наставницы – и мигом передумала. И ответила вежливо:
-Я помогаю Теа со сферами восстановления. Отучилась здесь, а теперь работаю с теми, кто только поступает. Теми, кто, как я когда-то, сошел с ума, потому что Приют Тайного знания их не принял.
И тут же прикусила язык.
-Это Теа сказала тебе про безумие? – неожиданно спросил Келлфер.
-Мне никто не говорил. Я была такой. Она спасла меня.
-Сколько тебе лет? – осведомился Келлфер, и я сразу ощутила себя ничтожной, как червяк.
-Тридцать четыре.
-Тридцать четыре, - повторил он эхом, и мне показалось, будто Келлфер разочарован, словно ожидал, что я назову другую цифру. А затем холодно, даже жестоко, добавил: - Прежде чем судить о вещах, в которых не разбираешься, проживи хотя бы десять раз по тридцать четыре года. Ты еще ребенок, а уже бросаешься громкими обвинениями. Впрочем, в них я слышу чужой голос. Ты знаешь, кто я?
-Да, - не стала скрывать я. – Я ведь была на площади, когда маяк сработал.
-Да, - тихо, словно сам себе, ответил Келлфер. – Но тебе тридцать четыре года. Как тебя зовут?
Я сглотнула. Казалось, он был расположен ко мне в начале беседы, а сейчас, наоборот, расстроен. Я сделала несколько шагов в сторону дорожки, и Келлфер последовал за мной.
-Лариана дочь Ивала.
-Расскажи мне, как устроена Обитель, Лариана.
-Извините? – нервно переспросила я, ставя туфли на песок и быстро надевая их. – Я провожу вас к наставнице Теа. Она ответит на ваши вопросы, а я знаю совсем мало.
-Теа расскажет мне лишь то, что посчитает нужным рассказать.
Под его взглядом было ужасно неуютно, и вместе с тем что-то дрожало внутри. Как назло, у туфли замялась пятка, и мне пришлось ее поправлять. Наклонившись, я заметила, что, несмотря на жару, он в высоких сапогах. Но лицо не было покрыто даже испариной. Когда Келлфер заметил, что я разглядываю его выглядящий тяжелым и плотным камзол, он провел ладонью перед высоким жестким воротником, от которого у меня никак не получалось отвести глаза, и я очнулась.
Да что со мной творилось?!
Мужчина словно гипнотизировал меня. И это дрожание воздуха вокруг его фигуры – я никогда не видела подобного, даже вокруг Теа.
Я потупилась, собираясь с мыслями. Если Келлфер хотел разузнать от меня то, что Теа предпочла бы скрыть, то он просчитался. Я бы никогда не предала наставницу. А так как не знала, о чем именно речь, то и на простой вопрос отвечать бы не стала.
-Ты лекарь, верно? - Сейчас я была готова поклясться, что Келлфер смотрел заинтересованно. – Лекари ищут успокоения во всем, что растет. Похоже, я сильно пугаю тебя, Лариана.
То, как он произнес мое имя, и то, какой смысл вложил в свои слова, заставило меня замереть, как кролик перед удавом. Я только таращилась на шепчущего, думая, знает ли он уже, что маяк звал меня, и просила Свет, чтобы мне дали пережить этот день. Тут я встретилась глазами с его – зеленые, как трава вокруг, только темнее и намного глубже, - и словно провалилась. Это было почти магнетическое ощущение, как с тем светом у него в руках, только вот теперь тянуло не к амулету.
