-Мне нужно время, чтобы починить маяк, - тихо ответил Келлфер. – Еще несколько бесконечных дней, которые я занимаю, разбираясь с этим местом.
Это было… искренне. Настолько, что я не побоялась спросить в ответ на его открытость:
-Почему вы ненавидите Обитель?
-Ненависть – неподходящее слово. Это лишь грязь, от которой нужно избавиться, если я хочу жить в чистом мире, - вдруг жестко сказал Келлфер, и мне показалось, что черты его заострились. – В которой замешана одна из лучших целительниц Альвиара, адекватнейшая женщина, неожиданно возомнившая себя мессией и создавшая вокруг себя культ.
-Вы несправедливы к Теа! - Не понимая, из-за чего, я вдруг ощутила, как к глазам подбираются горячие слезы. Не в силах сдержать рыданий, я закрыла мокрые веки ладонями и согнулась во всхлипах, душа их. – П-почему я плачу?! Вы ничего о нас не знаете! Ничего!
-Почему ты плачешь? – вернул мне Келлфер мой вопрос.
-Это вы сделали со мной что-то!
-Нет.
-Она, наверно, не хочет нагнетать панику, - бормотала я.
-Ты сама в это не веришь. Лариана, ты где-нибудь, кроме Обители, слышала о таинственном сумасшествии шепчущих?
Я не ответила. Не смогла. Мне казалось, что я узнала об этом дома, или в Цветочной долине, или в Страце, везде, но как только цеплялась за какой-нибудь конкретный образ, мысль уплывала.
-Я вам не верю. Вы просто хотите нас поссорить. Зачем вы говорите мне это?
-Я отвечу тебе, как только ты признаешь, почему плачешь.
-Прекратите это повторять! – попросила я его. Образ мага, очертания луны, сферы, сада размывались перед глазами. Я задержала дыхание, успокаиваясь, но это не помогло, и тело снова скрутило спазмом.
И вдруг Келлфер обнял меня.
Я просто ощутила тепло его рук на своей спине и плечах, и как он аккуратно прижал мою голову к своей твердой груди. Это настолько выбило дух, что я перестала плакать – и оттолкнула мужчину изо всех сил, не понимая, что делаю, борясь с желанием зарыться носом в его волосы, покрываясь мурашками, жаром, холодом с головы до пят.
Я успела увидеть лицо Келлфера: неожиданно живое, ошарашенное, словно он и сам не ожидал от себя ничего подобного, а потом побежала домой, пытаясь не растерять остатки достоинства.
.
И когда рухнула в постель, сжимая между ног тонкое одеяло, я еще ощущала горячее прикосновение, и меня преследовал его запах – теплых камней и пергамента. Я чувствовала на коже щеки и рук текстуру одежды мужчины, а где-то на кончиках пальцев – мягкость длинных волнистых волос.
Мой мир рушился, а я вся превратилась во влажный пульс.
-Ашсасаварисаааса, - прошептала я сонный заговор, которым собиралась усыплять подопечных.
И стоило мне прикрыть веки, я забылась болезненным, несущим облегчение сном.
5. Культ
Каждое утро я беседовала с ребятами, за которыми следила. Это были чудесные парни и девчонки, оказавшиеся в таком же непростом положении, как я когда-то, и они, как и я, сражались с навязчивыми импульсами, страхами, болью и желаниями. Все мы, прошедшие через безумие, знали: оно забирает у тебя самое ценное, то, что ты считаешь сугубо своим – волю.
Каждый день их состояние понемногу менялось. Большинство проводило в сфере сутки напролет, открывая глаза лишь для общения со мной, но кто-то уже мог достаточно себя контролировать, чтобы не спать, а читать или что-то обсуждать с остальными, не покидая сферу. Еще трое, из которых самым продвинувшимся к выздоровлению был Мар, имели возможность покидать не только сферу, но и территорию Обители – под моим присмотром, разумеется.
Все они никак не могли подчинить себе даже самые простые заговоры. Я знала: как только увижу, что они более не впадают в то болезненное состояние, и наша с ними беседа не вызовет приступа агрессии или паники, можно перейти к тайному языку. Не сразу, но он давался им – и тогда, признав, что они пришли в себя, я отправляла вылечившегося к Теа.
За проведенное вместе время, мы сдруживались, разговаривая почти обо всем. Я видела, что им становится легче, когда их не осуждают, принимают, говорят с ними даже о самых пугающих страхах без жалости и недоумения. Они тянулись ко мне, как я когда-то тянулась к Теа, и мне казалось, что наши ежедневные разговоры помогают им приходить в себя – не как восстанавливающая сфера, конечно, и все же.
Ведь те, кто сходит с ума, в первую очередь теряют своих близких, а поняв, что натворили, ощущают себя отвергнутыми. Я старалась заполнить эту пустоту.
Маррал, молодой паренек, проспавший в сфере последние полтора года, стремительно шел на поправку. На празднике ему удалось познакомиться с милой девушкой, и теперь он, совсем как раньше, строил по-мальчишески задорные планы ее завоевания. Недуг уже отступил, но заговоры все никак не хотели подчиняться ему.
Я смотрела в веселые темные глаза, на вздернутый веснушчатый нос, на каштановые кудри, и сердце сжималось от мысли, что Мара Келлфер с собой в Приют не возьмет. А значит... Комом в груди тяжелела боль – за него, за остальных.
-Шахаана, - шепнула я. На фитиле круглой свечи послушно заплясал огонек. – Давай, Мар. Попробуй еще. Будто от этого зависит твоя жизнь. Сосредоточься.
-Ааасшахасана, - послушно повторил Маррал, но огонек лишь дернулся, не пропадая, и словно в насмешку, вытянулся выше, плавя воск. – Ааасшахасана. Ааасшахасана. Не могу.
-Мар, - выдохнула я, представляя, как за нами бесстрастно наблюдает Келлфер, как он разворачивается и уходит, оставляя парню только смерть. – Сегодня у тебя выйдет. Давай. Пожалуйста.
-Ты как-то близко принимаешь это к сердцу, - зевнул Маррал, прикрывая рот ладонью. – Сама же говорила. Не получится сегодня – получится завтра или через неделю. Я же уже здоров, приступов вообще нет. Эти слова пока только слова.
Я потерла лоб.
-Ты прав, - тихо признала я. – Я не могу тебя заставить. Теа говорит, всему свое время.
-Тогда я свободен? – оживился парень.
Я думала, что ему сказать. Тысячи слов вертелись на языке. И все же нарушить приказа Теа я не смогла: а вдруг она права, и паника ни к чему хорошему не приведет?
-Через пять дней мне очень понадобится твоя помощь. И других. Только это секрет, - приложила я к губам палец. – Нам нужно будет некоторое время отсутствовать. Никому не говорите, хорошо? Но соберите вещи заранее, может, придется уходить раньше. Это будет сюрприз для Теа.
-Звучит интересно! – даже привстал со скамьи Маррал. – Я очень надеюсь, что мы снова смотаемся в Цветочную долину.
-Обязательно, - попыталась улыбнуться я.
-Буду ждать, остальным скажу. Про секрет понял, - бодро отчитался парень. – Подготовлюсь.
Навязчивые мысли не давали мне покоя.
-Мар, - взяла я его за руку. – Я хочу тебя кое о чем спросить. Как ты встретился с Теа? Когда это было?
-Теа запрещает нам рассказывать о безумии и всем, что было до. Она считает, это может откатить назад, - осторожно напомнил мне парень то, что я и так прекрасно знала.
-Только мне можно. Как иначе я пойму, что ты вылечился, - соврала я.
Мой подопечный неуверенно переступил с ноги на ногу, а потом решился, доверяя мне, предательнице:
-Я встретился с наставницей еще до Приюта, - вспомнил он, и мне отчего-то стало холодно. – Как раз в Цветочной долине. На позапрошлом празднике весны она подошла ко мне, когда увидела, что я делаю детям живые фигурки из бумаги. Я тогда о ней знал только что рассказывали, здорово струхнул, не каждый день к тебе великая целительница подходит. Но она просто увидела во мне талант к овладению тайным языком. Сказала, чтобы я скорее бежал в Приют – уже тогда знала, что если я не стану реализовывать потенциал, он сведет меня с ума. Она предупреждала, и я ей поверил. Но когда я оказался в Приюте, меня не взяли. Сама знаешь. Желающих учиться тысячи, а мест всего двадцать. Меня Хранитель ключей даже во двор не пустил. Выцепил из шеренги – и прочь, говорит. Я тогда таким дерьмом себя считал, сильно напился. А когда понял, что в беспамятстве поубивал коров дяди, знал, куда бежать. Теа меня вспомнила и приняла.
