Руководящие посты в армии были наследственно закреплены за сардарами племени дуррани. В походе каждого сардара сопровождало несколько личных слуг. При преемниках Ахмад-шаха этих слуг в армии зачастую было больше, чем воинов, непосредственно принимавших участие в сражении.
Офицерский состав регулярной армии состоял из придворных, приближенных и даже евнухов шаха и назначался лично главой государства. Офицерам при вступлении в должность выдавался фирман, в котором указывался присвоенный чин и жалованье, перечислялось подаренное почетное оружие и т. д.
Имеются сведения, что на службе у афганских шахов были отдельные солдаты и офицеры — европейцы. Дж. Форстер, находившийся летом 1783 г. в Кабуле, скрывал свое английское происхождение главным образом потому, что боялся «оказаться бомбардиром в артиллерии Тимур-шаха»[31]. Махмуд ал-Хусайни рассказывает о европейцах-артиллеристах («тупчиян-и ференги»), принимавших участие в хорасанском походе Ахмад-шаха 1754–1755 гг.[32] О том же говорит и Хусайн Али. М. Эльфинстон упоминает какого-то немецкого офицера, служившего в афганской армии во времена Тимур-шаха[33]. Однако эти немногие европейцы не оказали заметного влияния на стратегию и тактику афганской армии и на организацию афганских вооруженных сил того времени.
Основные силы регулярной армии — «фаудж-и низам» или «аскар-и муназзам» — и гвардия шаха обычно расквартировывались в столице государства. Отдельные регулярные части, усиленные нерегулярными формированиями, квартировали в центрах вилайетов (провинций). В западных вилайетах империи Дуррани наиболее сильные гарнизоны обычно располагались в Герате; при Ахмад-шахе в распоряжении правителей этого города находилось около 2 тыс. «исправно-вооруженного войска»[34]. Шах Заман в начале своего правления держал здесь 15 тыс. воинов, а шах Шуджа — 8 тыс. и отряды дуррани и аймаков.
В индийских вилайетах державы Дуррани во времена Ахмад-шаха гарнизоны наибольшей численности стояли в Лахоре, а при его преемниках — в Мультане и Кашмире.
Так, в Мультане, после того как этот город был отбит Тимур-шахом у сикхов, были оставлены отряды под командованием Музаффар-хана Садовая общей численностью 20 тыс. человек[35].
При Тимур-шахе гарнизон Кашмира состоял из 3 тыс. кавалеристов и пехотинцев[36]. По данным Гулам Сарвара, при шахе Замане войска, находившиеся в Кашмире, были усилены переброской сюда кавалерийского корпуса численностью в 11 тыс. человек с 416 замбуреками, а общая численность этих войск составляла около 16 тыс. человек. Таким образом, шах Заман держал в Кашмире почти 60 % воинских частей, находившихся в индийских вилайетах. В начале XIX в. гарнизон Кашмира уменьшился; по данным М. Эльфинстона, в 1809 г. он состоял из 8600 человек. В других вилайетах войск, как правило, было меньше, и обычно в распоряжении хакима находилось от 1,5 до 2 тыс. воинов.
Иногда отряды афганских войск располагались также на территории вассальных княжеств, как для защиты от нападений извне, так и для того, чтобы предупредить возможную измену правителя. Известно, например, что, уходя из Хорасана в 1755 г., Ахмад-шах оставил в Мешхеде при Шахрохе «знатный корпус» своих воинов[37].
В случае опасности войска, расквартированные в вилайетах, могли быть усилены за счет мобилизации местных жителей. В 1757 г., когда Тимур-шах был назначен низамом Лахора, воинские части, оставленные при нем, были дополнены контингентами дуррани, гвардейцев-кызылбашей, а также отрядами, набранными из местных жителей-мусульман.
Регулярные части составляли обычно не более 30 % численности афганской армии. Остальные 70 % приходились на долю различных нерегулярных отрядов, основными из которых были: отряды ханской кавалерии — «ханан-и саваре», или «хаванин-и саваре» («конные ханы»), сформированные вождями афганских племен; контингенты родо-племенных ополчений; вспомогательные отряды, укомплектованные военными колонистами и жителями особых военных зон; отряды, выставлявшиеся по требованию шаха его вассалами, правителями зависимых ханств и эмиратов Восточного Ирана и Северной Индии.
Отряды ханской кавалерии, так же как и регулярные части, находились и в мирное время в полной боевой готовности. Они назывались «байраг» («знамя») и формировались из соплеменников, слуг или рабов их командиров. Специальным фирманом шаха определялась численность отдельных отрядов (пропорционально количеству земли, пожалованной их вождям, или получаемому из казны жалованью) и утверждалось воинское звание их командиров.
В зависимости от численности отряда хану присваивался чин «саркарда-и саваре» или «хан-и саваре». Младших офицеров своей части хан назначал сам. Всякий командир «байрага» имел свой флаг, литавры или барабан и «зурначи» (флейтиста)[38].
Ханан-и саваре охраняли границы, дороги, государственные склады, а также участвовали в сборе налогов и взыскании недоимок.
Значительные отряды воинов имели не только светские, но и крупнейшие духовные феодалы.
Особое место занимали в афганской армии контингенты, выставлявшиеся племенем дуррани, «газиян-и дуррани», как их называет Хусайн Али. Они являлись основой создаваемых в военное время иррегулярных формирований. Численность отрядов дуррани составляла почти 12 тыс. человек. Как правило, отдельные части, состоявшие из воинов дуррани, включались в каждый иррегулярный кавалерийский корпус.
Остальные иррегулярные кавалерийские части — «caвapxa-и чарики», формировавшиеся из ополченцев других афганских племен, призывались под знамена только в случае особой необходимости. При осуществлении известного принципа Ахмад-шаха — «брать воинов с Запада, а деньги с Востока>, многие районы, населенные пуштунами, освобождались от уплаты налогов. За это в случае войны они выставляли отряд воинов определенной численности и в полном вооружении. Такие отряды были обязаны посылать в армию шаха гагиани, оракзаи, юсуфзаи, баннучи, племена Хоста и др. Некоторые племена в мирное время платили налоги, но во время войны эти налоги заменялись поставкой отряда воинов; например, племя марват во время войны взамен обычного налога верблюдами отправляло в армию шаха 200 всадников.
Иногда прибегали к созыву родо-племенных ополчений — «улусов» или «лашкар-и кауми», которые создавались либо из добровольцев, либо путем принудительной мобилизации мужского населения; у юсуфзаев в этих случаях выставлялся один пеший воин с каждого плуга или один конник с двух плугов. Для сбора ополчения вождю племени обычно посылали указ шаха; иногда созыв племенных ополчений возлагался на мулл, которые призывали добровольцев принять участие в священной войне. Ядром ополчений являлись дружины ханов племен.
Части племенных ополчений строились по родовому принципу: воины каждого клана образовывали отдельный отряд, находившийся под командой своего хана или малика. Обычно командиром соединения, состоявшего из нескольких таких племенных отрядов, назначался какой-либо знатный дурранийский сардар.
Уклонившихся от явки на сбор племенного ополчения подвергали штрафу или другому наказанию обычно по решению хана или малика племени. Племенные ополчения, формировавшиеся в основном из представителей беднейших слоев населения, почти целиком состояли из пехоты. Иногда эти ополчения использовались и для общественных работ.
Несмотря на свою многочисленность, племенные ополчения зачастую не обладали высокой боеспособностью. В дальних завоевательных походах использование их было затруднено тем, что ополченцы не могли на длительный срок оставлять свое хозяйство. С большим успехом они использовались для отражения неприятельских вторжений. Необходимо также учитывать, что воины лашкар-и кауми были сравнительно плохо вооружены. По свидетельству Кашираджа Пандита, 200 или 300 тыс. бойцов афганских нерегулярных войск, принимавших участие в сражении под Панипатом, имели меньше лошадей и оружия, чем 29 тыс. кавалеристов Ахмад-шаха. Из отрядов нерегулярной пехоты лучшими считались контингенты ополченцев восточнопуштунских племен — момандов, юсуфзаев, афридиев, хаттаков, мухаммадзаев и других, которые славились своей храбростью, хладнокровием и меткостью при стрельбе. Во время одного из вторжений в Панджаб шаха Замана племена Хайбера поставили н армию этого шаха 10 тыс. воинов, из которых 2 тыс. были пехотинцами-афридиями[39]. В сражениях иррегулярные части играли вспомогательную роль: «Было обычным, что, после того как регулярные войска нападали и разбивали врага, эти нерегулярные части накидывались на противника с саблями в руках и заканчивали уничтожение»[40]. Их использовали также для грабительских набегов и блокады неприятеля. Иногда небольшие отряды иррегулярной пехоты располагались в крепостях для несения гарнизонной службы.
